Юрий Дьяков - У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен российской государственности. Исследования и документы

• Название: У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен российской государственности. Исследования и документы
• Автор: Юрий Дьяков
• Издательство: Литагент «Прометей»86f6ded2-1642-11e4-a844-0025905a069a
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-7042-2298-9

Не раз судьба российской государственности в экстремальных условиях спасалась жертвенным подвигом народов ее населявших. И хотя новая эпоха в XXI столетии расставила уже совсем иные акценты, все же в 2012 г. представляется полезным напомнить обществу об исторических вехах, свидетельствовавших о непобедимости российского воинства, о неодолимости единения народов, удерживавших на протяжении веков державное место России среди народов мира. В 2012 г. – в Год российской истории – мы вспоминаем о 400‑летии преодоления Смуты 1612 г., о 200‑летии Победы в Отечественной войне 1812 г., о 70‑летии Сталинградской битвы… В реалиях XXI столетия, помимо общечеловеческих ценностей, у России есть и свои национальные интересы, которые она сумеет отстоять. В книге представлены исследовательские статьи по национальному вопросу, работы региональных историков, материалы «документальной коллекции академика И. И. Минца» посвященные подвигу защитников Сталинграда.

---

30 сентября полк переправился в Сталинград и получил задачу занять оборону на силикатном заводе, а наша [артиллерия], приданная полку, получила задачу занять оборону в Аэропортовском саду у завода «Баррикады». 4 или 5 числа мы находились в противотанковом опорном пункте, узнали, что наш 351‑й полк погиб. Мы толковали с очевидцами. 1 числа остался один красноармеец и три командира, а вообще из участников полка осталось 5 артиллеристов и человек 5 штабистов, но сейчас их не найти. Они рассказывают, что 1‑го наш полк наступал. Числа 2 и 3 они держали оборону на силикатном заводе. 3‑го числа немцы повели контрнаступление: автоматчики, поддержанные танками и авиацией. Сзади и слева 42‑я и 95‑я бригады дрогнули, и наш полк попал в ловушку. Бились они буквально до последнего патрона и до последней гранаты. Рассказывают, что старший лейтенант нашего штаба Лесцов сумел вывести человек 16, когда было темно. Лесцов и командир полка Маркелов оба ранены. Людей нашего полка передали в 339‑й полк и в другие дивизии.

Санитарка, которая была с Фроловым, рассказывает, что Фролов находился в блиндаже до последнего момента, и когда немцы подходили и кричали: «Рус, сдавайсь!», – он еще продолжал стрелять. Под покровом темноты остатки полка отползли, а Фролов так и остался в блиндаже […].

Документ № 23 «Задачей дивизии было – прорвать фронт через высоты, чтобы соединиться с нашими частями, находящимися в Сталинграде» Из беседы с подполковником Алексеем Степановичем Смирновым – начальником политотдела дивизии.

Дивизия начала формироваться с марта месяца. Примерно с 6–7 марта народ начал прибывать. Большинство было сибиряков из Омской, Красноярской и Новосибирской областей. Процентов 10 было казахов и процентов 30 из центральных областей. Формирование им закончили к концу марта месяца. Боевую и политическую подготовку провели неплохо. Когда в августе Ворошилов приезжал принимать дивизию, он дал ей хорошую оценку. С этим составом мы прибыли на Сталинградский фронт к началу сентября.

Первые бои начались под Сталинградом: Самохваловка – Котлубань. Задачей дивизии было – прорвать фронт через высоты, чтобы соединиться с нашими частями, находящимися в Сталинграде. Задачу в целом дивизия выполнила […]. После того, как мы взяли высоты в Котлубани, нас перевели в Сталинград. Переброска велась на машинах. Сначала дивизия прибыла не в полном составе и вступила в бой двумя полками – 347‑м и 351‑м. Противотанковый дивизион, учебный батальон и батальон связи – эти части в первую очередь переправились на правый берег Волги и сразу получили боевое задание от 62‑й армии, в которую мы влились, и к рассвету начали располагаться своим боевым участком. Это было самое тяжелое для нас время. С рассветом авиация начинала уже бомбить. В Сталинград дивизия вступила, имея процентов 35 недокомплекта […].

17 октября был особенно напряженный день. Часть батальонов 347‑го полка находилась около завода «Баррикады» и попала в окружение. Бывало так, что командиры полка не могли понять, где они находятся, поскольку улицы и дома были разрушены и по планам судить было трудно. Одно время была большая путаница, и приходилось и штабным сотрудника, и нам выезжать на места.

Тогда Чамов только что к нам прибыл, комиссар там тоже был новый, неповоротливый и трусливый. Пришлось идти к нему и рассказать, что от него требуется. А кроме того, прикрепить туда инструктора Херувимова. Обстановка создалась опасная. От берега они находились метрах в 500–600. Там был КП и все силы сконцентрированы в овраге. С другой стороны находились части 283‑й дивизии.

Был случай, когда в 283‑й дивизии не знали, что происходит, все время путали расположение частей на местности и думали, что завод «Баррикады» не занят немцами, а на самом деле он был занят. В результате поставили в затруднительное положение командующего армией и сбили его с толку […]. Виноват был начхим Левин, которого они послали представителем и который сказал, что все проверил, и там немцев нет, а оказалось, что они прошли и не знали об этом. За это Левину потом попало.

5 числа погиб 351‑й полк. Первым прибыли к командиру дивизии я, начальник артиллерии и помощники начальников штабов с тем, чтобы помочь 351‑му полку. Мы пробились километра на 3–4 от физкультурного сада и потеснили немцев, когда 351‑й полк занял участок 42‑й и 95‑й бригад. В этих бригадах было человек 60–70. В оперативном отношении они были подчинены нам. Прорыв получился на участке 95‑й и 42‑й бригады, и 351‑й полк попал в исключительно тяжелое положение.

4 октября нужно было, во что бы то ни стало удержать участок. Получили приказ о том, чтобы полк никуда не отходил. Часов в 11 вечера вышел из строя командир полка Маркелов. После выхода его из строя, командование полком взял на себя Фролов, который и держал оборону. Немцы, в конечном счете, сумели окружить полк и уничтожили его целиком. Только два человека вышли из окружения и то, по-видимому, они удрали, и я их отправил обратно. Сведения о том, как сражался этот полк, нам давал командир полка Фролов. Полк прибыл в Сталинград в полном составе из Котлубани. Из политработников никого не осталось, за исключением Власова, которого мы сделали командиром батареи.

Еще под Сталинградом мы ловили отдельных трусов, но в Сталинграде этого еще не было. Наши армейские заградительные отряды не имели ни одного такого случая.

Документ № 24 «В период боевой подготовки был поставлен вопрос добиться ликвидации танкобоязни, а также авиационной боязни…» Из беседы с подполковником Афанасием Матвеевичем Свириным – заместителем командира 308‑й стрелковой дивизии по политчасти 62‑й армии.

В дивизии до меня сняли комиссара. Ко мне пришел генерал-лейтенант Медведев, дал мне 15 минут сроку – самолет ждал на аэродроме, и сказал, что направляет меня в 308‑ю дивизию, которая идет в бой. Подали машину, отвезли на аэродром. В Омск прилетел прямо на воинскую площадку. 10 июня мы приехали в Саратов. Передо мной стояла задача познакомиться с политическим аппаратом. Дней через восемь провели партийный актив дивизии по вопросам партийно-политической работы и задач партийной организации. Я делал доклад о состоянии партийно-политической работы и поставил ряд конкретных задач, что и как делать, чтобы дивизия была подготовлена во всех отношениях. В основу всего была поставлена работа партийной организации. Первый вопрос – бытовой вопрос, забота о нашем бойце, о работе пищеблока. После партийного актива мы проверили работу пищеблока, выявили ряд недостатков и наметили ряд мероприятий по ее улучшению. Следующий вопрос – санитарного состояния бойца – помыть его в бане, дать чистое белье. Санитарный вопрос был поставлен в дивизии неплохо. Наконец, вопрос подготовки дивизии к боям. В основу этого вопроса поставлено широко развернутая партийно-политическая работа. Такая форма как ротно-армейский митинг, собрание, митинги полковые, где очень много приходилось выступать и говорить по ряду вопросов. В период боевой подготовки был поставлен вопрос добиться ликвидации танкобоязни, а также авиационной болезни, теперь на опыте мы с этим столкнулись.

Как практически осуществлялась ликвидация танкобоязни?

Мы, прежде всего, внедрили в сознание каждого бойца-противотанкиста силу, мощность и грозность противотанкового оружия. Достали на железной дороге плиты и дали возможность каждому бойцу простреливать эти плиты. Каждый боец убедился сам, что танк, возможно, простреливать и что можно овладеть противотанковым оружием хорошо. Но? что мы сделали в этом отношении – сумели пропустить танки через бойцов, сидящих в обороне в окопах, и бойцы убедились в безопасности нахождения в узкой щели, после чего они выходили и бросали гранаты.

Мы воспитывали, кроме того, бойцов на примерах отважных севастопольцев, которые бросились впятером под танки, на героических делах бойцов-панфиловцев 28 человек, которые сумели удержать такую лавину машин…

Мы много воспитывали людей на традициях нашей русской армии. Часто приводили слова наших великих полководцев, которые говорили о том, чтобы заложить своих жен и детей, но отстоять отечество, не пожалеть своих животов, но отчество отстоять. Приводили в пример героический поступок Ивана Сусанина и целый ряд других примеров из истории русского народа. Все это вселяло уверенность в победе в сознание каждого бойца. Пока мы ехали, я по дороге несколько раз выступал, рассказывая о задачах, стоящих перед бойцами в предстоящих боях. Выступали другие партийные работники. Во время стоянки проводили беседы, лекции и доклады. Все это мы делали для того, чтобы приехать на фронт в полной боевой и политической готовности […].

В отношении борьбы с авиационной боязнью, мы знали, что идем на фронт, и еще в пути нам будут встречаться самолеты. Поэтому мы внедрили в сознание бойцов, что самолет можно пробить не только из зенитной пушки, но из винтовки, автомата и противотанкового ружья. Мы приводили примеры из газет, как сбивают самолет из винтовки, и внедряли в сознание бойцов необходимость ликвидации этой боязни. Третий вопрос, который был поставлен, о том, чтобы отлично стрелять и, прежде всего, комсомольцам. В период боевой подготовки мы имели у себя около 3 тысяч комсомольцев. Была поставлена перед ними задача, чтобы среди них было 25 % снайперов, а остальные стреляли только на «хорошо» и «отлично».