Александр Тамоников - Синдром войны

• Название: Синдром войны
• Автор: Александр Тамоников
• Жанр: Боевик
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-79810-0

Поселок Степановка в Луганской области заняли украинские военные. Эта местность идеально подходит для размещения дальнобойной артиллерии, и ополченцы понимают, что такое соседство может привести к катастрофическим последствиям. В поселок срочно выдвигается отряд отставного капитана ВДВ Алексея Стригуна. Бойцам приказано уничтожить противника и взять пару «языков». Солдаты Стригуна виртуозно справляются с поставленной задачей, но на обратном пути их вертолет терпит крушение. Выжившие бойцы самообороны вместе с пленными украинской армии укрываются в заброшенном селе и ждут помощи. Но помощь не приходит, а село занимает карательный батальон «Азов»…

---

– А посмотрите, мужики, какие они все гордые, – заявил Гуляев, морщась от боли. – У них что сегодня, день достоинства?

– Обломаем, – заверил его Бобрик, пинком отправляя Смирнова в компанию товарищей.

Пленные молчали, упирались носами в стену. Было видно, что им страшно. Они дрожали, зубы рядового Лазаря выбивали чечетку.

– Что, отымели мы вас? – спросил Семицкий. – Не бойтесь, чуваки, не пристрелим, раз пообещали. Смотрите, парни, как у них очко играет. Это вам, хлопцы, не памятники Ленину валить, не красить все подряд в сине-желтое, не расстреливать безнаказанно баб с детьми.

– Мы не расстреливаем баб с детьми, – хлюпнув носом, промямлил Лазарь. – Это вы, подонки, их убиваете.

– А давайте их в коленно-локтевую позицию определим? – задумчиво предложил Гуляев. – Пусть стоят как их любимый Евросоюз перед Америкой. А что такого я сказал? – Он сконфуженно покосился на Стригуна. – Да шучу я, Леха, развиваю творческое мышление, так сказать.

Взоры всех присутствующих снова обратились к темной нише.

– А теперь Горбатый, – провозгласил Гуляев. – Я сказал, Горбатый! Полюбуемся, что за кекс такой.

– Выходите, майор, – миролюбиво предложил Стригун. – Застенчивый вы какой-то. Или боитесь чего?

Последним из подвала выбрался довольно рослый мужчина с офицерской выправкой, растрепанный, но гладко выбритый, с холеным продолговатым лицом. Щека его была измазана кровью, стекавшей из рассеченного нижнего века. Он равнодушно смотрел на автоматы, нацеленные в грудь.

Гордость не позволяла офицеру поднять руки, он держал их за спиной. Ополченцы это быстро исправили, проделав в меру болезненную процедуру. Офицер поморщился, но предпочел воздержаться от комментария. Он терпеливо дождался, пока его обыщут, и самостоятельно пристроился на колени рядом с подчиненными.

– Не представитесь? – поинтересовался Стригун.

Офицер молчал.

– Вот обязательно надо нас разозлить и все довести до трагического конца! – Семицкий чертыхнулся и отвесил офицеру затрещину.

Алексей поморщился. Ладно, дело сделано. Удостоверение личности офицера перекочевало из нагрудного кармана пленника к ополченцу.

– Держите, товарищ капитан.

– Майор Поперечный Игорь Николаевич, – прочитал Стригун. – Так, тридцать восемь лет, уроженец города Харькова. В вооруженных силах с девяносто шестого года. Надо же, землячок! Ладно, Игорь Николаевич, потом разберемся. – Он убрал офицерский документ себе в карман. – Хотите дельный совет, майор? Гордое молчание – это замечательно. Но бывают ситуации, когда оно идет только во вред. Не надо показывать нам презрение, это только помешает нашему сотрудничеству.

– Я не собираюсь с тобой сотрудничать, предатель! – пробормотал майор.

– Предатель? – Алексей и переглянулся с товарищами. – Странные у вас представления о предательстве, майор. Очевидно, вы смотрите на происходящее с другой колокольни. Вы еще дебоширами нас назовите. Ладно, это лирика. Вы уверены, что в подвале никого не осталось?

– Уверен, – буркнул майор.

– А если найдем? – встрепенулся Левин.

– Ищите. – Поперечный пожал плечами.

Проверку ополченцы провели быстро и радикально. Бобрик бросил в подвал гранату. Когда прогремел взрыв и упало все, что только могло, он спустился вниз. Бобрик вернулся быстро, чихая и чертыхаясь. Он доложил, что все в порядке. Украинцы сами загнали себя в ловушку. Подвал невелик, спрятаться негде, разве что за лопатами и носилками с задубевшим цементом.

– Спецназ, блин!

– Какая страна, такой и спецназ, – резонно резюмировал Алексей. – Ладно, мужики, вяжите их, пора сваливать. Наших погибших выносим во двор, этих гаврил – туда же.

К счастью, ополченцы не успели вынести тела, иначе число погибших мгновенно удвоилось бы! В суматохе они забыли про чердак! Пленников вязали их же собственными ремнями, когда наверху упал какой-то ящик. Видимо, его кто-то случайно зацепил. Грохот получился внушительный. Все застыли с широко открытыми глазами.

Потом майор, которому Андрюха Левин начал стягивать запястья, дернулся, и ополченец покатился по полу от мощного тычка. Но уже метнулся Бобрик, махнул прикладом, и майор повалился со свежей шишкой на макушке.

– Ишь, какие мы резвые стали, – проговорил Бобрик, затягивая ремень на вывернутых конечностях. – Можем ведь, майор, когда уже не надо!

К командиру запоздало пришло озарение – не всех уничтожили! Пост на чердаке! Неужели гранатометчик? Тогда понятно, почему он так скрытно себя вел. Спустился бы в начале бойни – стал бы мясом. Видимо, сидел и ждал, когда ополченцы выйдут во двор, чтобы произвести пару выстрелов.

Семицкий бросился к узкому проему у входной двери, за которым прочерчивалась крутая лестница.

– Николай, назад! – проревел Стригун.

Но тот уже громыхал по ступеням, потом покатился обратно, и тут что-то основательно громыхнуло. Семицкий пулей вылетел в холл, не удержался на ногах, расквасил нос. Вслед за ним влетел столб пламени, вцепился в половицы, в дверной проем!

Семицкого оттащили, ничего с ним не случилось, не считая расквашенного носа. Но шок был налицо. Пламя не успело охватить деревянные конструкции, Левин и Бобрик сбили его бушлатами. Семицкий дрожал от возмущения, через слово матерился, рвался обратно на чердак. Товарищам приходилось держать его.

– Гуляев, следи за хохлами, чтобы не шевелились! Попытаются сбежать, сразу стреляй!

Алексей лихорадочно искал решение. Наверху наверняка один человек. Гранатометчик. Майор не дурак, посадил бойца на верхотуру. Парень, разумеется, уснул, а когда очухался, внизу уже шел бой. Выжить хотел, но что-то зацепил, оно и ухнуло. Сколько у него гранат – две, три? Еще и автомат.

«Да пусть живет! – в сердцах подумал Алексей. – Идти на штурм – еще кто-нибудь погибнет. Он держит под прицелом только пятак перед входом. Нам никто не мешает эвакуироваться через заднее окно в холле. С той стороны укроп никак не достанет».

Но от благих намерений не осталось и следа, когда гранатометчик, загнанный в ловушку, перенес огонь на обе БМД, стоящие у крыльца! Эти машины Алексей заслуженно считал своим трофеем. Они вспыхнули от прямых попаданий в бензобаки как скирды сена!

Прозвучал отчаянный вопль. Вспыхнул Котенко, находившийся рядом!

Ополченцы выбежали на улицу и стали свидетелями кошмарного зрелища. Котенко превратился в клубок пламени. Он пытался сбить с себя огонь, но одежда лишь сильнее разгоралась. Бедняга выбежал из огненной зоны, повалился на землю.

Товарищи подбежали, сорвали с себя верхнюю одежду, стали сбивать с него пламя. Но поздно, кожа бойца обгорела почти полностью. Набухали, пузырились страшные ожоги. Котенко судорожно дергался, изрыгал из себя какие-то булькающие звуки. Лицо его превратилось в сморщенный рубец. Уцелел лишь один глаз, и тот уже затягивала поволока. Пальцы конвульсивно скребли землю.

Ополченцы наперебой ругались, тащили пострадавшего в слепую зону на крыльце. Но боеприпасы у гранатометчика уже закончились. Он стрелял из автомата просто так, по горящим машинам, не видя мишеней. В БМД взрывались боеприпасы, добавляя остроту и жгучесть фейерверку.

Ополченцы вернулись в здание. Всех трясло от гнева. Котенко затих. Мертвый глаз бойца превратился в безразличную ледышку. Товарищи тупо смотрели на него, едва сдерживали ярость.

– Нет, сука, тебе это с рук не сойдет! – пробормотал Семицкий. – Разрешите, товарищ капитан?

Он побежал обратно на улицу, не дожидаясь слов командира. Ополченцы видели, как Семицкий вытащил из подсумка гранату, вырвал кольцо чеки, подпрыгнул и забросил ее в разбитое чердачное окно. Риск был отчаянный, но он попал с первой попытки и метнулся под защиту крыльца.

Только громыхнуло, как по лестнице из холла уже помчались, отталкивая друг друга, Архипов с прапорщиком. Не было ни выстрелов, ни шума драки. Через тридцать секунд оба ополченца спустились обратно.

– Готово, Леха! – крикнул прапорщик. – Полбашки ему осколком отсекло! Молодец, Николай!

Злоба одолела всех оставшихся в живых. Они побежали обратно в холл, где матерящийся Гуляев держал пленников на прицеле. Укропов били смертным боем – по рожам, по печени, напрочь игнорируя тот факт, что они связаны и не могут оказать сопротивления. Те катались по полу, корчились, пытались уберечь головы.

Рядовой Лазарь вопил, срывая голос:

– Ублюдки, вонючие кацапы, всех не перебьете!

– Не перебьем?! – заорал, сверкая глазами, Бобрик, выхватил пистолет и стал проталкивать ствол в рот орущему бойцу.

– Прекратить! – спохватился Алексей. – Я сказал, хватит!

Командиру пришлось выплеснуть не одну порцию матерщины, прежде чем рассудок подчиненных вернулся на место. Он оттаскивал своих бойцов, крыл их площадной бранью. Стригун схватил за грудки Поперечного, прижал его к стене и чуть не треснул об нее затылком, когда увидел, что тот смеется! Весь окровавленный, с рассеченным веком, с располосованным виском, майор сплевывал кровь и злобно скалился: