Тимофей Грановский - Исторические характеристики

• Название: Исторические характеристики
• Автор: Тимофей Грановский
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9551-0532-1

В книге историка, профессора Московского университета Т. Н. Грановского (1813–1855) представлены забытые и малоизвестные широкой публике работы по истории Западной Европы в Средние века и Новое время: публичные чтения 1851 г. о Тимуре, Александре Великом, Людовике IX и Фрэнсисе Бэконе, а также статьи 1845–1847 гг., написанные для различных популярных изданий.

Книга адресована историкам, филологам, философам и всем, кто интересуется историей Западной Европы, историей научной и общественно-политической мысли в России XIX в.

---

Через три года умер Карл VIII[396]. Преемник его, Лудовик XII[397], прозванный Отцом народа, предпринял новый поход в Италию, откуда французы уже были совершенно вытеснены. Он считал себе законным наследником герцогства Миланского[398]. Баярд отличился в самом начале войны. Преследуя разбитый отряд миланских войск, он ускакал от более осторожных товарищей, и один, вместе с беглецами, ворвался в город Милан. Его, разумеется, немедленно окружили и принудили сдаться. Лудовик Моро почтил его отвагу и возвратил ему без выкупа свободу и оружие. Но Баярд сам осудил свою запальчивость. Ему так же незнакомо было тщеславие, как и чувство страха. Впоследствии он никогда не искал ненужных опасностей и пренебрегал суетною славою удальства. Французы вскоре завоевали Миланское герцогство и вторично проникли в Неаполь, но на этот раз они должны были уступить часть прекрасной добычи Фердинанду Католику[399], королю испанскому. Согласие между Фердинандом и Лудовиком XII было непродолжительно. В 1502 году в Южной Италии завязалась новая война, в которой с обеих сторон стояли самые знаменитые воины того времени. Со стороны испанцев блестящий победитель мавров, Гонзальв Кордуанский[400], заслуживший от современников, по преимуществу, имя «Великого полководца»; Дон Педро Наварра[401], который начал службу простым солдатом в пехоте и сделался графом. Для него не было недоступной крепости. Он умел всюду подвести подкоп и взрывал на воздух целые горы. Педро де Пац[402], горбатый карлик с косыми глазами; когда он сидел на коне, его почти нельзя было видеть по малому росту, но в целом мире едва ли было сердце более смелое. Он не боялся ни живых врагов, ни привидений, в которых крепко верили тогдашние люди. С таким же бесстрашием ходил он в битву, с каким спускался в ославленные суеверием пещеры, где, по народному поверью, злые духи берегли богатые клады. Со стороны французов были Добиньи[403], из царственного дома шотландских Стуартов; Лапалис[404], на поле битвы провозглашенный французским маршалом изумленными испанцами. Король утвердил его в сане, признанном благородными противниками. Монтуазон[405], дряхлый и больной старик, который становился бодрым юношею, «соколом сражения», при виде неприятеля; Имберкур, Фонтраль[406] и Баярд. Имя молодого рыцаря уже было славно. В частых, почти ежедневных сшибках ему было можно обнаружить великие военные качества, которыми одарила его природа. Однажды он взял в плен знатного испанца, Алонзо де Сото-Майор[407]. В ожидании условленного выкупа победитель, полагаясь на честное слово пленника, освободил его от всякого надзора. Испанцу скоро наскучила праздная жизнь в плену; он нарушил рыцарское обещание и бежал. Побег не удался. Взятый в другой раз, Дон Алонзо был заключен в башню, откуда его освободили только по уплате им тысячи червонцев выкупа. Эти деньги Баярд немедленно роздал подчиненным своим. Ему достаточно было одной чести. Но самолюбие испанского рыцаря было глубоко тронуто: он жаловался в оскорбительных выражениях на строгость надзора, на неприличное обхождение с ним Баярда. В то время подобные ссоры обыкновенно оканчивались поединком. Других средств к отвращению обид или клеветы не знали. Несмотря на тяжкую болезнь Баярда, поединок между ним и Дон Алонзо был неизбежен. Они бились насмерть в присутствии значительного числа свидетелей из обеих армий. Пред началом боя Баярд преклонил колена, произнес молитву и приложился к земле. Сото-Майор был убит[408]. Впрочем, такого рода подвигов в жизни Баярда немного, хотя поединки принадлежали к числу самых обыкновенных случаев. Высокое, всеми признанное бесстрашие соединялось в нем с такою чистою скромностью, такою простотою души и уважением к чести других, что он не мог ни наносить, ни получать тех мелких оскорблений, которые в то время неминуемо влекли за собою кровавою расправу. Ему случилось отбить у испанцев 15 000 червонных, сумму огромную, которая превышала все его родовое имение и по праву принадлежала ему одному. Несмотря на то, один из его товарищей незаконно потребовал участка в этой добыче. Баярд отказал наглому требованию и предоставил дело на разбор начальников. Решение было в его пользу. Тогда он разделил деньги на две половины и добровольно отдал одну опечаленному противнику, другую – солдатам. Великодушие его обогатило многих, сам он остался беден до конца жизни.

Между тем, война приняла дурной для французов оборот. Они были слишком опрометчивы, а вели дело с врагом осторожным и осмотрительным. Проиграв несколько сражений, в 1504 году им, наконец, пришлось совсем оставить Неаполитанское королевство. Баярду обязана была французская армия спасением от совершенной погибели, которая ей однажды грозила. Оба неприятельские войска стояли в виду одно – другого, на противоположных берегах речки Гарильяно[409]. Узкий и плохой мост представлял опасную переправу. В этой уверенности французы беспечно расположились в лагере своем и не ждали никакого нападения. Испанцы заметили их оплошность. Дон Педро де Пац пошел с довольно сильным отрядом вниз по реке, как бы отыскивая броду, и обратил на себя все внимание французских начальников. Между тем, двести человек конницы понеслись к мосту, оставленному без охраны. Один Баярд заметил это движение и бросился им навстречу. Узость моста не позволяла испанцам развернуться: они должны были идти по три в ряд. Этим воспользовался «рыцарь без страха и упрека». Он сбросил передовых противников в реку и устоял против остальных, пока к нему не подоспела помощь. Суеверные испанцы были убеждены, что с ними бился демон. Они не верили, чтобы человек мог выдержать такую неравную борьбу. Наградою за это дело был данный королем Баярду девиз: «Unus vires agminis habet[410]».

Праздность Баярда по выступлении французов из Неаполя продолжалась недолго. Он оказал Лудовику XII важные услуги при взятии Генуи[411]. По заключении Камбрейского договора[412], соединившего против одной Венеции силы немецкого императора[413], папы[414] и королей французского и испанского, сверх итальянских князей, давних завистников республики, Баярд явился опять на поприще своих первых подвигов. Этот раз Венеция вела войну благородную. Она созвала под свои знамена лучших юношей Италии и указала на святую для них цель войны, на освобождение родины от иностранцев, которые нагло делили ее между собою. Но счастье изменило республике, дотоле почти не знавшей неудач. 14 мая 1509 года при Аньяделло[415] венецианская армия была наголову разбита французами. Цвет итальянских юношей, самые благородные, самые образованные легли в битве. Победители должны были признать высокое мужество побежденных и поняли, что есть образованность, которая не делает человека малодушным. Венециане с гордостью рассказывали, что убитые их ратники почти все были ранены в грудь. Это было единственное, но прекрасное утешение Италии, навсегда утратившей свою независимость. Баярд был один из главных виновников Аньядельской победы. При осаде Павии он заставил императора Максимилиана сказать, что он завидует королю французскому, у которого есть такой слуга. Потом он был отправлен на помощь герцогу Феррарскому против папы Юлия II. Баярд едва не захватил в плен не по сану воинственного папу и вслед за тем спас ему жизнь, которой грозила опасность со стороны изменника. В начале 1512 года у французов почти не оставалось союзников. Они должны были вести войну с теми же государствами, которые в Камбре соединились с ними против Венеции. Тогда начальство над войсками Лудовика XII принял двадцатичетырехлетний Гастон де Фуа, герцог Немурский[416]. Его военное поприще было коротко и славно. В несколько месяцев он завоевал почти всю Северную Италию и грозил выгнать испанцев из Южной. Самый близкий советник его был Баярд. На кровавом приступе к Бресчии[417] Баярд вел передовой отряд и решил успех предприятия, но был тяжело ранен. Его перенесли в один из лучших домов завоеванного города. Несмотря на свои страдания, добрый рыцарь прежде всего позаботился о том, чтобы хозяева его не потерпели оскорблений от раздраженных победителей, грабивших Бресчию. По выздоровлении он не хотел принять никакого выкупа от богатой хозяйки дома, которая, по тогдашним законам войны, была его пленницею. Часть денег, ею принесенных, он подарил ее дочерям в приданое, остальные велел раздать в женских монастырях наиболее пострадавшим во время приступа. Он прибыл в стан герцога Немурского за несколько дней до славной битвы Равенской[418].

В самый праздник Светлого Воскресенья, день радости и примирения для христиан, сошлись не для мирного дела испанская и французская армии. Многие, глядя на кровавый цвет восходившего солнца, предсказывали страшную сечу, смерть какого-нибудь великого вождя. С раннего утра Гастон был на коне и в полном доспехе. С Баярдом и еще несколькими спутниками подъехал он к небольшому ручью, по ту сторону которого стоял неприятель. Гастону хотелось взглянуть на его положение. За ручьем было человек двадцать или тридцать испанцев. Они в свою очередь обозревали французский стан. Баярд обратился к ним с рыцарским приветом и словами: «Вы, государи мои, кажется, гуляете подобно нам, в ожидании более веселой забавы. Запретите пока стрелять с Вашей стороны, я отдал такое же приказание своим». Дон Педро де Пац спросил об его имени и, когда узнал, что с ним говорит «рыцарь без страха и упрека», которого он полагал еще в Бресчии, то поздравил его с прибытием: «Я рад Вас видеть, благородный господин, хотя присутствие Ваше для нас не прибыль. Французская армия усилилась двумя тысячами человек в Вашем лице. Дай Бог, чтобы между нашими государями когда-нибудь состоялся прочный мир и чтобы нам, наконец, можно было сойтись не для битвы, а для дружеской беседы». Потом Дон Педро спросил: «Кто этот статный молодой господин, которому все Вы оказываете такое почтение?»