Сергей Гомонов - Пари с будущим

• Название: Пари с будущим
• Автор: Сергей Гомонов
• Жанр: Детективная фантастика

Отчасти жанр этой книги — mash-up (исторические и мифологические герои и события в неожиданном ракурсе), отчасти — АИ.

Ученые находят способ информационного посещения прошлого, при этом они вербуют себе в помощники неких малопонятных существ, и те становятся им проводниками по коридору времени. В процессе работы выясняется, что открывшаяся им история человечества не совпадает с известной по учебникам и ее срочно нужно спасать от странного хроноклазма, чтобы не утратить настоящее. Этим занимается секретная организация на космической станции в далеком (от нас) будущем. Коррекции оказываются бесконечными: одна поправка неизбежно тянет за собой другую, и рано или поздно за любое вмешательство в систему мира приходится отвечать. Вот ученые и обнаруживают, что изначально в их расчеты закралась небольшая с виду, но критическая ошибка: они не тех существ сочли проводниками!

---

— И кто это был?

— Что тебе скажет его имя, если ты никогда особо не интересовался историей? Он помер тысячи лет назад на своей Кубе глубоким стариком, когда «Трийпура» перестала поддерживать в нем жизненные силы. Но время от времени нам приходится возвращаться и подправлять там кое-что. Этот старикан задает нам работы, уж попомни мои слова — и тебе от него перепадет, — он указал пальцем на застывшее изображение троих древних китайцев. — Давай вернемся.

Фигуры снова задвигались. Теперь наемник, которого я уже худо-бедно узнавал и выделял из остальных по одежде и манерам, стоял перед пожилым суровым мужчиной.

— Это циньский беглый генерал Фань Юй-ци. В свое время Шихуанди успел нагадить и генералу, репрессировав и полностью истребив его семью — отчего, собственно, тот и запросил политического убежища у яньцев. Сейчас мы наблюдаем разговор Цзина-Кэ с опальным полководцем. Юй-ци оказался замешан в план Даня — то есть не сам Юй-ци, а его генеральская голова, увидеть которую отрубленной Шихуанди будет рад и для этого даже подпустит к себе ряженых послов — Цзина и У-яна. Восточные нравы тех времен нам понять трудно. Так, например, в Японии оскорбленный мужчина мог заявиться на порог к оскорбителю и вскрыть сам себе живот, чтобы навлечь таким образом позор и презрение к хозяину дома, своему обидчику. Мало того, после этой малоприятной процедуры — называлась она харакири — он не умирал сразу, а мог некоторое время пролежать в луже собственной крови, наматывая кишки на деревянную палочку.

— Очень аппетитные подробности, но к чему они? — я кивнул на голограмму, где китайцы все еще болтали на своем отрывистом медленном языке.

— А к тому, что именно сейчас Цзин-Кэ предлагает генералу покончить жизнь самоубийством с тем, чтобы появилась возможность отомстить его лютому врагу Шихуанди. Он рассказывает ему план, и генерал, сочтя это делом чести, убивает сам себя. Отрубив трупу голову, получив от Даня карту Янь и спрятав отравленный меч, Цзин и У-ян, переодетые послами, отправляются в Цинь. Вручить будущему Шихуанди карту Янь значило осуществить официальный акт передачи земель под его протекторат, а голова человека, которого Цинь Шихуанди считал изменником, должна была послужить дополнительным доказательством добрых намерений яньских «дипломатов». Отравленное оружие Цзин-Кэ завернул именно в свиток с картой.

Я увидел очертания необычных зданий, в три яруса, ярко-алых с золотом, похожих на три лодки, большую, поменьше и еще меньше, что поставили друг на друга кверху днищем и скрепили посредством хитрых архитектурных конструкций. Их окружало много сочной зелени парков и лужаек, рукотворные водоемы с золотыми рыбками, изящные лестницы и беседки.

— Итак, нижние помещения дворца отведены охране. Подниматься в верхние покои вана Циня без его на то приказа воины не имели права…

Настоящая картинка дворца сменилась объемной схемой, ее-то и растолковывал мне Варуна, то и дело посверкивая указкой то в одну точку постройки, то в другую.

— Престол, на котором Цинь Шихуанди принимает дипломатов, находится здесь. Вокруг в комнате — пятнадцать человек придворных. Все без оружия — таковы циньские законы, запрещающие вельможам вооружаться в присутствии верховного правителя. Отряды охраны, как я уже успел сказать, здесь. Здесь комната придворного врача, — Варуна с ухмылочкой подмигнул мне. — Именно оттуда ты и выходил, нос к носу столкнувшись с Цзин-Кэ и храбро улепетывавшим от него Шихуанди.

Изображение снова стало «живым», с людьми, их движениями и голосами.

Спутник Цзин-Кэ, тот самый наглый У-ян заметно перетрусил, даже в записи я ощущал его страх. Он дергался, прятал взгляд, и это привлекло внимание Шихуанди.

— Как и ожидалось, этот идиот поставил операцию на грань провала. Шихуанди только чудом не поднял тревогу, лишь велел двоим придворным вывести У-яна из покоев. Тогда Цзину-Кэ пришлось выкручиваться. Все пошло не так, как они планировали: Цзин убивает Шихуанди отравленным мечом и присоединяется к У-яну, который в это время крошит безоружных вельмож, как цыплят. Таков был план. После удаления струсившего У-яна от этого алгоритма не осталось ничего.

Цзин раскрыл ларец с головой генерала. Многим придворным стоило великого труда сдержать гримасу отвращения: мертвая плоть уже начала разлагаться в жаре. Но Шихуанди довольно кивнул, бросив короткий взгляд на останки врага, а затем протянул руку, чтобы получить карту. Замешкавшись, Цзин подал свиток и успел ловко подхватить выскользнувший из него меч. По комнате пронесся общий вскрик, Шихуанди вскочил и шарахнулся в сторону от выпада Цзина. Лезвие лишь рассекло рукав его церемониального убранства. Придворные заметались в панике, никому не пришло в голову заблажить и привлечь внимание охраны снизу.

Погоняв вана по залу, Цзин наконец выскочил вслед за ним в коридор. Тут из боковых покоев выступил худощавый старикан в длинной одежде…

— А вот дальше мы еще не приняли к действию ни одну из версий, — признался Варуна. — Одно доподлинно известно: врач должен вмешаться, иначе Цзин догонит и все-таки прикончит Шихуанди. Ему достаточно лишь поточнее швырнуть в него меч, остальное доделает яд… О, вот как раз и твои коллеги, Агни! Что ж, а мне пора на рабочее место, — он взглянул на часы. — Увы, но я не смогу уделять тебе слишком много внимания в твоей практике. Впрочем, я и так вижу, что ты справишься!

Я оглянулся. В зал вошло несколько человек. Кажется, кого-то из них я уже видел вчера, кого-то нет. С Варуной они здоровались приветливо, а на меня посматривали с любопытством, как будто спрашивая: ну и чего от тебя ждать?

Вскоре мы нашли общий язык.

И так начались будни, в течение которых стало понятно, что моя первая удача в том цикле была случайностью. Меня подстерегали всевозможные накладки и сбои, я собирал их щедро, да что там — они сами сыпались на голову, как спелые абрикосы с большого дерева. Но Варуна и Аури не унывали, следя за моими результатами. По их словам, никто не становился профи в первый же день. Посему в этом режиме прошло больше полугода, а потом началось самое интересное, перевернувшее мою жизнь окончательно и бесповоротно.

Шутте и мой выходной

Многие считают, что вдохновение нужно только людям творческих профессий — поэтам, музыкантам, художникам, — а технарям оно якобы не обязательно. И ошибаются. Потому что технарю с моей специальностью без подсказок невидимого гения и шагу не ступить. Во всяком случае, у меня имелось множество приемов для вызова странного нечто, отвечающего за мое вдохновение. Оно было норовистым и несговорчивым. Иногда для его появления достаточно было прогуляться в одиночестве или устроить заплыв, а в другой раз ему уже требовалось что-нибудь экстремальное. Мне оставалось лишь угадывать его капризы — иначе я попросту не смог бы справляться с каждодневной рутиной на учебе и теперь — на стажировке. Которая, между прочим, длилась почти восемь месяцев: на календаре обозначалась вторая половина марта, а я прибыл на станцию прошедшим летом.

И вот мой занудный гений решил, что хватит с меня восторга созидания, когда не нужно есть, пить и спать, когда ты работаешь над какой-то программой всю ночь в головокружительном порыве, а утром выныриваешь из этого состояния — со стеклянными красными глазами и счастливый, как идиот, самый счастливый идиот на свете. Выныриваешь, вздыхаешь полной грудью, валишься спать. Потом, отоспавшийся, включаешь свою программу, проверяешь, все ли работает, радуешься, какой ты молодец… и после этого тебя накрывает пустота и апатия. На пару дней. Тогда ты способен лишь механически выполнять привычные действия или просто спать. А потом… А потом снова аккумулируешь в себе нашептываемые твоим гением идеи, открываешь внутри своей головы новые потайные ходы для неожиданных мыслей, чтобы через некоторое время снова засесть на всю ночь, как одержимый, как маньяк…

Словом, через восемь месяцев стажировки на «Трийпуре» мой таинственный подсказчик забастовал. Я плавал в бассейне, прыгал с высоченной вышки на глубину, закрывался и в одиночестве просиживал по полночи в душевой, слушая музыку — и всё, чтобы вызвать его… Бесполезно. Он требовал тайм-аут, и мне ничего не оставалось, как смириться и признаться Варуне, что пока я способен лишь на механистическую работу.

— Что, в предчувствии праздника? — хмыкнул мой инструктор, нисколько не удивляясь, и подмигнул. — Да ты не один такой — почти все расслабились. Пары выходных дней тебе хватит?

— Выходных?! Дней?!

Удивился я оттого, что за все эти месяцы у меня не было еще ни одного свободного от работы денька. А теперь аж целых два! Так ведь можно и помереть от передозировки счастья.

— Давай так: мы сейчас сходим в «Омегу», продиагностируем там «Тандаву» — и я тебя отпускаю отсыпаться. Идет?