Барбара Хэмбли - Князья Преисподней

• Название: Князья Преисподней
• Автор: Барбара Хэмбли
• Жанр: Ужасы и Мистика

Октябрь 1912 года. Джеймс Эшер, его жена Лидия и старый ученый доктор Соломон Карлебах прибыли в недавно созданную Китайскую Республику, чтобы найти источник слухов об Иных — лишенных разума немертвых, перед которыми даже вампиры испытывают страх и которые якобы недавно объявились в горных пещерах к западу от Пекина. Снова объединившись с доном Симоном Исидро, Эшер отправляется на опасную охоту. А где-то в сером холодном сумраке пекинских улиц затаились местные вампиры, известные как князья преисподней…

---

Он указал на новую стопку полицейских отчетов, заботливо доставленных из японского посольства в то время, пока Лидия примеряла шесть черных прогулочных костюмов, четыре повседневных платья и вечерний наряд.

— Не лишайте же меня такой возможности.

Лидия с сожалением подумала, что не стоило показывать Карлебаху записку, отправленную ей Мицуками: «Занятия позволяют мне отвлечься от горестных мыслей, и я хотела бы надеяться, что все еще могу помочь в поиске истины, которую стремился обнаружить мой супруг».

Не уподобляется ли она бестрепетной героине какого-нибудь романа? Не подобает ли Настоящей Женщине (любимое выражение ее тетушки Лавинии; словно матки и молочных желез было недостаточно для того, чтобы считаться женщиной), утратившей мужа, полностью предаться скорби и проводить все дни в рыданиях, не имея сил встать с постели?

Она не знала. Когда скончалась ее мать, попытки родственников ложью «смягчить удар» настолько сбили ее с толку, что даже теперь она не могла припомнить, что же именно она тогда чувствовала. Отец умер внезапно, от кровоизлияния в мозг, примерно через полтора года после ее свадьбы с Джейми; к тому времени она уже три года не виделась с ним. Он лишил ее наследства, когда она поступила в Самервиль-колледж: решение, которое тогда привело ее в ужас, но в то же время чудесным образом поспособствовало браку с Джейми. На первое письмо, отправленное ею отцу после изгнания из Уиллоби-корта, она получила крайне язвительный ответ, последовавшие за тем письма, в том числе и сообщение о ее замужестве, и вовсе остались неотвеченными. Известие о его смерти расстроило и огорчило ее, но испытанные тогда чувства смешались с недоумением из-за того, что отец, к ее величайшему удивлению (и негодованию мачехи), на самом деле так и не изменил завещания, и Лидия из обедневшей парии вдруг превратилась в невероятно богатую молодую женщину.

И все же, как бы вела себя в такой ситуации Настоящая Женщина, выросшая в Настоящей Семье, а не в окружении людей, озабоченных лишь деньгами, восхождением по общественной лестнице и причудами эгоцентричного деспота, пожелавшего контролировать малейший вздох своей дочери?

Старая королева после смерти мужа долго не хотела никого видеть и почти сорок лет, до конца жизни, носила траур. Когда восьмилетняя Лидия заметила, что ничего скучнее она себе даже вообразить не может, няня довольно ощутимо шлепнула ее.

В конце концов, потратив почти час на уговоры, Лидия убедила Карлебаха осмотреть Чжуннаньхай — два больших озера в обнесенном оградой парковом комплексе к западу от высокой розовой стены Запретного города — но только днем и после того, как граф Мицуками раздобудет пропуск. В ответ на недовольное брюзжание о «вероломстве» японского атташе она спросила, уверен ли профессор, что его «пара американских солдат», напившись, станет держать язык за зубами.

— По крайней мере, немецкие шпионы не говорят на японском, — заметила она.

Насколько она знала, японским не владел никто из местных европейцев.

Вместе с полицейскими отчетами Мицуками прислал ей записку. Лидия развернула и прочла ее только поздно вечером, после того, как легла в постель с жестокой головной болью, вызванной постоянным напряжением, необходимостью время от времени разражаться рыданиями, а также сильнейшей усталостью и чувством вины.

Вины за покрасневший нос и поникшие плечи Элен, за лихорадочный блеск в глазах Карлебаха. Вины за безымянного рослого китайца. Когда Карлебах заговорил об отмщении, она едва смогла сдержать дрожь: если старик, поддавшись горю, совершит какую-нибудь глупость, Джейми никогда не простит себе этого. Как и она сама.

Записка гласила:

Доктор Эшер,

Примите мои глубочайшие соболезнования по поводу постигшей вас утраты.

И пусть ваше стремление продолжить расследование станет тем клинком, который разрубит горе. Могу ли я попросить вас оповещать меня обо всем, что вам удастся обнаружить?

Всегда к вашим услугам,

Мицуками

Черная тень, черный лед.
Воин теней, преследуя тень,
В тени вернется.

Карлебах был прав. Им все равно придется вернуться в шахты Шилю, и чем скорее, тем лучше. И вряд ли ей удастся удержать Карлебаха от поездки.

Помимо пухлого конверта с отчетами от Мицуками, Лидия забрала со стойки четыре записки от холостых дипломатов из разных посольств, и каждый из них просил располагать им, как ей будет угодно. Лидия не слишком-то удивилась, поскольку из разговора Хобарта и Джейми поняла, что большинство мужчин-дипломатов вынужденно женятся на деньгах, но внутренне застонала при мысли о шумихе, которая поднимется вокруг нее, как только станет известно, что все состояние принадлежит ей одной, а Джейми, живой или мертвый, не имеет к нему ни малейшего отношения. Она охотно отвесила бы себе пинка за то, что проговорилась об этом обстоятельстве за столом у мадам Откёр в ответ на деликатные расспросы и предложения материальной помощи: судя по всему, и француженке, и баронессе Дроздовой не раз приходилось иметь дело с женщинами, которые вслед за мужьями приезжали на Восток и становились здесь вдовами.

Она откинулась на подушки, закрыла глаза и подумала, не взять ли ей за правило падать в обморок всякий раз, когда зайдет речь о ее вдовстве? Быть может, это отпугнет мистера Эдмунда Вудрива, старшего делопроизводителя торгового представительства, и ему подобных. «Если когда-нибудь вам потребуется сочувствие верного друга…»

В самом деле! От мужчины, которого она встречала ровно один раз, в Пекинском клубе. К тому же этот Вудрив в своем письме весьма бестактно сослался на «ужасную кончину вашего супруга». Лидия снова задалась вопросом, кем же был тот человек, которого настигла «ужасная кончина».

Если спросить Симона, он скажет: «Ничего подобного сударыня. Он уже был мертв к тому времени, когда я нашел его». Или: «Он был нехорошим человеком, и я убил его, спасая невинное дитя от его ножа…»

Лидия выскользнула из-под одеял, торопливо, дрожа от холода, подбежала к окну и отдернула штору. За огнями рю Мэйдзи темным пятном тянулся Пекин, устремив к далеким звездам островерхие крыши. Долгое время она лежала без сна, вчитываясь в оставленные японским клерком по-немецки аккуратные строчки, в которых сообщалось об исчезновениях, смертях и странных событиях в окрестностях Шичахай.

Исидро не пришел.

15

Северный ветер насквозь продувал стеганое ципао. Вырывавшиеся с дыханием облачка пара белели в лунном свете. Вода вдоль кромки берега замерзла, опоясав озера Шичахай ледяной полосой, на фоне неба чернели причудливые крыши чайных домиков, храмов предков, павильонов и харчевен, где раньше подавали дяньсинь.[20]

В глухой плотной темноте не было видно ни проблеска света. Эшеру это показалось странным, поскольку и дедуля У, и Лин говорили, что в опустевших парках и садах нашли себе пристанище воры, контрабандисты и наемные убийцы. Он стоял на горбатом мраморном мостике, принюхиваясь к запаху дыма, который доносился из каждого прибрежного дворика и все же был не в силах перекрыть вонь от мусорных куч, наваленных на выходе из узких проулков хутунов. Если бы кто-нибудь и развел тайком костер на берегу, обнаружить его было невозможно.

Затем ветер поменял направление, и Эшер уловил зловоние, уже знакомое ему по шахтам Шилю.

Яогуай. Они и в самом деле добрались сюда.

Именно за этим он сюда и пришел. Теперь можно возвращаться…

А знают ли об этом Цзо?

Он спустился с мостика к топкому краю замерзшего озера. Помимо ножа, револьвера и жестяного потайного фонаря он взял с собой некое подобие алебарды — короткий клинок на длинном древке, приобретенный у дедули У за три американских доллара; с таким оружием местные бандиты выходили на ночную «работу». Вот уже две ночи он ждал известий от Исидро, но вампир или затаился, или, по примеру отца Орсино, охотился далеко за пределами Пекина. Днем к нему пришла Лин и рассказала, что подруга ее матери почуяла у озера «крысьих тварей». По словам той женщины, пропал маленький попрошайка — третье исчезновение за две недели.

Владения семьи Цзо располагались на участке, клином вдававшемся в озеро, и сейчас Эшера от них отделяла тянувшаяся по левую руку полоса воды. В этом районе всем заправляли Цзо. Эшер понимал, что днем его обязательно заметят, даже если он будет одет как китаец. Он подумал, что, пожалуй, стоит признать вечернюю вылазку успешной, вернуться в переулок Чжулун и дождаться весточки от Исидро.

Если Исидро подаст весточку.

И если он сделает это до того, как Карлебах почитает полицейские отчеты, над которыми работала Лидия, и решит самостоятельно изучить территорию. В отличие от него самого, старик мог прийти сюда днем, но если Цзо хотят отвадить посторонних от шахт, Карлебаху грозит опасность.