А Суворова - Введение в современную философию

• Название: Введение в современную философию
• Автор: А Суворова
• Жанр: Философия

---

В первый период творчества по-настоящему полная жизнь ассоциируется у Ницше с дионисийством. Озноб опьянения развязал человеку творческие силы. Человек перестал быть художником, и впервые становится произведением искусства: сам Дионис ваяет из человека Человека.

Но в V-IV веках до н.э. "дух Диониса", как считает Ницше, стал вытесняться культом Аполлона, а великая трагедия с полнотой жизни уступила со временем место мещанской комедии. Вместо священного экстаза душой человека завладел холодный расчет; вместо героических поступков, совершавшихся инстинктивно "по велению сердца", общество получило трезвые сократовские размышления без геройства и без поступков. Время Аполлона - это время конкретных культурных ценностей, которые преобразуют мир по некоторым заданным эпохой алгоритмам.

Действительность, в которой протекает жизнь человека есть исступляющая борьба. Эта действительность невероятно далека от той, которую описывал Гегель,- как проявление мировой идеи, реализующей себя во все большую разумность и гармоничность. Ницше соглашается с Шопенгауэром, что действительность - неразумна, а жизнь современного ему человека бессмыслена. Человек, убегая от неразумности и бессмыслености жизни, от ее трагедийной полноты, всегда стремится к иллюзии, к логической схематизации жизни, к каким-либо формам ее упорядочения и преобразования. Человек всегда стремится упростить жизнь, чтобы как-то понять ее и выкрутится в ней и выжить. Но порядок жизни - это искусственный порядок, это порядок силлогизмов, который разрушает живую нить жизни, уничтожает ее "инстинктивную мудрость", делая жизнь ущербной.

Разумность как разрушение жизни

Сила Аполлона - в силе преобразования жизненной полноты в иллюзию жизни. Аполлон помогает привнести порядок в буйство (хаос) чувств, незамысловато раскрывает "меру всех вещей", перерождает "естественную чрезмерность радости, страдания и познания" в "призрачные звуки" своей арфы. В этом состоит красота Аполлона, которую Ницше чувствовал как "запах разложения" [2; 149,132]. Источником разложения является разумность, опасная сила которой подрывает основы жизни и начала которой Ницше связывал с именем "типичного декадента" Сократа. (Ницше интерпретировал термин "декадент" как "симптом упадка жизни").

Сократова диалектика, согласно которой "разум = добродетель = счастье", враждебна родовым характеристикам человека: диалектика есть притворство, к ней прибегают лишь за неимением других средств, поэтому она не убеждает. Диалектика Сократа выполняла функцию не только необходимой обороны, но и нападения, тирании, поэтому диалектика, заключает Ницше - это умная уловка ради самосохранения, форма унижения другого человека. Ницше даже приводит "антропологические" доказательства преступности Сократа и его диалектики. Таковы вкратце основные идеи главной ранней работы "Рождение трагедии из духа музыки".

Второй период творчества Ницше представлен работами "Человеческое, слишком человеческое", "Утренняя заря. Мысли о моральных предрассудках", "Веселая наука". Эпиграфом второго периода могут служить слова из предисловия ко второму изданию "Веселой науки":

"Один философствует от нищеты и немощи, другой - от богатства и переизбытка силы. Для первого такая философия - насущная необходимость, неважно какую роль она играет - поддержки, успокоительного средства, лекарства...; для второго - это всего-навсего приятная роскошь... понятно, куда больное тело и его немощь толкают, гонят и влекут дух - к солнцу, тишине, покою, терпению, лекарствам, бальзамам, неважно в каком смысле... я сам уже не один раз задавал себе вопрос, а не была ли вся философия, по большому счету, простым лишь толкованием тела..." [2; 252-254].

Философия Ницше второго периода, впрочем, как первого и третьего, является непосредственной реакцией на состояние души, являясь проекцией внутреннего мира. Творчество второго периода можно условно охарактеризовать как "крик души". Поэтому второй период наиболее противоречив, наиболее неуравновешен и импульсивен: уже имеется неизлечимая болезнь, но еще есть надежда, которая исчезнет после осени 1882-зимы 1883 г.г., чем знаменует начало третьего периода.

Второй период - это период накопления эмпирического материала для будущего учения о Сверхчеловеке, это период вопросов, часто без достойного ответа. Имеется духовный учитель - А.Шопенгауэр, но Ницше уже не может принять буддистскую направленность мысли Шопенгауэра на аскетизм. Ницше считает, что он призван возвестить наступление трагической эпохи - эпохи человеческой власти, власти не в современном ее политическом понимании, а в антропологическом, как власти над разумом, над жизнью, над человеческим родом в целом. Ницше полагает, что уже через сотню лет его "партия жизни" возьмет в свои руки выполнение грандиознейшей задачи облагораживания человечества, включая беспощадное истребление всего, что вырождается и паразитирует, вновь сделает избыток жизни на земле [2; 133]. Избыток жизни - это мечта Ницше, которую он отразил в "Новых просторах":

"Беспечально вдаль по водам и пучинам бытия

Заскользит под небосводом генуэзская ладья.

Будет плаванье такое восхитительно, как стих.

Но чудовище покоя омерзительней других!"

Как вернуть дионисийское начало жизни? И что значит жить? И кто, как не Философия поддержит человека в его собственной жизни - вот красная нить работ этого периода.

Сократ установил тиранию разума: "разумность любой ценой". Этот разум явился для греков суровой необходимостью и последней надеждой. Фанатизм, с которым греческая мысль устремилась к спасительной разумности, свидетельствует о крайне бедственном положении того общества. Но Ницше, чтобы выяснить роль разума в истории, начинает анализировать природу интеллекта и его функции в жизни общества, тем самым обращает свои взоры к разуму.

Место науки в жизни человека

Наука, опирающаяся на интеллект, выполняет биологическую функцию в жизни человека, если не сказать, механическую: она помогает удобнее жить, эффективнее приспособиться, максимально использовать современные достижения науки в частной жизни. Другими словами, наука способствует выживанию. Это, своего рода, рычаг, позволяющий увеличить мощь и власть над окружающим миром, а Сократ и Архимед - создатели рычагов.

Наука - действительно власть, "ибо тот, кто про себя может сказать,: "я владею истиной", готов пожертвовать всем, чем владеет, лишь бы сохранить это ощущение! Чего только не выкинет он за борт, лишь бы остаться "наверху" - это значит "над" всеми, у кого нет этой истины!" [2; 285]. Это гносеологический аспект разума и власти, который увидел Сократ. Ницше обнаруживает и этический аспект.

Вскрывая этический аспект разума и власти, а именно анализируя греческую мораль, Ницше заключает, что морализм греческих философов есть недоразумение, обусловленное патологией - "болезнью нравов". Болезнь нравов заключается в том, что греки стремились с помощью разума опровергнуть чувства. Греческая мораль после Сократа требовала всем грекам принять "мину гробокопателя", "стать мумиями" и отвергнуть чувства человека во имя разума. Ведь тело и чувства есть не что иное, как "сплошные логические ошибки"... и как у тела хватает "наглости притворяться, будто оно действительно существует" [1; Т.2,568-569]. Здесь предмет критики Ницше становится совсем прозрачным и для философии конца ХХ века, несомненно, идеи Ницше приобрели актуальный характер,- достаточно просмотреть философские и психологические журналы за последние десять лет.

Но вернемся к проблеме власти. Властолюбец может быть слабым или сильным.

- Слабый - доволен легкой добычей, предпочитает слабого врага, чтобы быстрее достичь победы, всегда благожелательно относится к страждущему, видя в последнем собственную жертву, и превозносят до небес сострадание.

- Сильного легкая добыча унижает, сильный, по мнению Ницше, предпочитает равного себе, сильные (они же рыцари), выработали по отношению друг к другу изысканную вежливость, а к страждущему часто бывают жестоки. Относительно себя Ницше заявляет, что:

"Не играю в эти игры, подло-дерзновенны,

Вот и смотрят аки тигры, а верней, гиены.

Я давно пришел к решенью: их не удостою.

Мне угодно быть мишенью, нежели стрелою."

И подобно тому, как наука сумела поднять цену лжи, чтобы оправдать истинность собственных рассуждений, так и тирания ума может породить новый вид добродетели или благородства, приспосабливая науку и мораль к своим собственным нуждам:

"Так непорочно вы развратны,

Вы так неискренне честны".

Некоторые действительные истины бывают недотрогами: их так легко вспугнуть, что завладеть ими можно только при внезапном нападении,- их нужно застать врасплох. Это своего рода аргументация Ницше собственной афористичности и последующей из этого множественности интерпретаций. "Моя стремительность (Ницше имеет ввиду подход к настоящей истине) имеет еще одно достоинство: занимаясь теми вопросами, которые волнуют меня, я многое вынужден говорить скороговорками, дабы мои слова скорее дошли до слуха моих слушателей" [2, 522]. Вот одна из таких скороговорок с названием "К Гете":