Питер Леранжис - 39 ключей: Гнездо гадюки. Код императора

• Название: 39 ключей: Гнездо гадюки. Код императора
• Автор: Питер Леранжис
• Жанр: Детская фантастика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-083825

14-летняя Эми и ее младший брат Дэн после смерти любимой бабушки Грейс Кэхилл узнают, что их семья – одна из самых могущественных в мире. Бабушка оставила завещание, в котором говорилось: либо миллион долларов и безбедная жизнь, либо – поиски таинственных тридцати девяти ключей, которые принесут обладателям могущество и невероятную силу. Эми и Дэн решили вступить в борьбу с другими наследниками, но они не представляли, насколько опасными окажутся эти поиски.

С каждым новым приключением загадки становятся сложнее, а путешествия – рискованнее. Многолюдный Пекин, дикая Африка – кто знает, куда еще могут завести Кэхиллов мистические ключи…

В книгу входят 7-й и 8-й романы из межавторской серии «39 ключей»

---

– И ты его понял?! – удивилась Нелли.

– Нет, сначала я ему отвечаю: «Ты что, чувак?», – начал рассказывать Дэн. – Но он все время повторял одно и то же. Он хотел, чтобы я отвлек на себя внимание.

– Ты совсем ненормальный? – упрямо повторяла Эми. – А если бы Гамильтон не успел переставить провода? Ты же на самом деле врезался в пикап, Дэн! Ты же в него просто въехал! Это называется не «отвлекать внимание», а «сознательно идти на смерть!».

Дэн помрачнел. Его возбужденное радостное лицо тут же осунулось, он опустил глаза и тяжело откинулся на спинку сиденья.

– Вот кто действительно умеет испортить хороший день.

В машине повисла тишина. Нелли выехала на трассу и повернула в направлении Йоханнесбурга.

– Эй, туристы, может, отпразднуем наш славный побег? И побег Алистера? И то, что Гамильтон оказался таким отличным парнем? И то, что Дэн самый лучший в мире дешифровщик? Давайте устроим себе небольшой привал и вознаградим себя новеньким GPS. И пошамкаем что-нибудь вкусненькое, а? – Она замолчала, давая Эми с Дэном время немного успокоиться. Услышав, что они неловко заерзали рядом друг с другом, она решила, что лед треснул и можно продолжать. – Я так и знала, отлично. Спасибо за единодушие в наших тесных рядах. Сейчас отыщем какое-нибудь славное местечко.

Глядя на мелькающий за окном ровный пейзаж, Эми думала об Алистере.

– И где он сейчас? – сказала она.

– Не знаю, но мне показалось, что Гамильтон успел что-то шепнуть ему, когда перевязывал эти провода, – сказала Нелли. – Типа давай линяй отсюда, пока тебя самого не переработали на тортилла-чипсы.

– Неужели этот псих мог и правда по нему бабахнуть? – спросил Дэн.

Эми закрыла глаза. Что за варварская идея? И дикий, дикий план.

«Бабахнуть… И дело в шляпе».

Вдруг ей захотелось плакать.

Ей стало тяжело дышать. Жуткая, удушающая волна чего-то мутного и противного сжала ей горло.

– Я… я желала ему смерти, мне было приятно смотреть на его страдания, Дэн. Такого со мной никогда еще не было. Что это со мной?

– Эй, детка… – успокаивала ее Нелли.

– Да… Это вполне понятно, – кивнул головой Дэн. – На самом деле.

– Правда? – переспросила Эми. – А мне нет… Если бы ты знал, что творится у меня в голове. Что-то топкое и зловещее, как зыбучие пески.

– Я понимаю, – тихо ответил брат. – Я и сам не люблю то, что иногда бывает у меня в голове. И тогда я начинаю выкарабкиваться оттуда.

– То есть? – спросила она.

– Ну, например, если эта гадость поселилась у меня в сознании, то я вылезаю из своей головы и перехожу в другое место, например к себе в ноги или иногда в пальцы ног… Или еще в плечи. Но в основном сюда. – Он похлопал себя по груди и покраснел. – Знаю, это глупо.

– Ничего подобного, я бы тоже так хотела. Как ты это делаешь?

– На самом деле это не делают. Это само получается. Каждый раз. Хочешь ты того или нет. И тогда надо как бы открыть в себе ставни и выскользнуть наружу.

Эми сделала глубокий вздох. Как это похоже на Дэна… Она закрыла глаза, и перед ней одно за другим промелькнули все события последних дней. Она подумала об Алистере и охоте за ключами. О Дэне и его путешествии внутри себя.

«Открыть в себе ставни…»

Зыбучие пески рассыпались. Ей вдруг стало легко и хорошо. И тут в ней словно прорвало плотину, и она наконец смогла расплакаться.

– Я ненавижу себя, – всхлипнула она. – Мне не нравится то, что творится у меня внутри.

– А что у тебя там? – спросил Дэн.

«Я не хочу, чтобы мне было хорошо, – твердила она себе. – Когда тебе легко и хорошо, становишься уязвимой и слабой. Начинаешь всех жалеть. А когда жалеешь, то веришь. А верить никому нельзя. Надо быть жесткой и злой».

– Ну что у тебя за дурацкие мысли в голове, Дэн! – закричала она на брата.

– Ха, тебе стало легче, правда? Ты снова счастлива, да? И рада за Алистера? – расплылся в довольной улыбке Дэн.

– Да, но я не хочу, чтобы так было! – Эми вытерла слезы. – Не хочу! Он вечно выходит сухим из воды. Он такой неуязвимый! Мама с папой не спаслись! А он смог! И еще, и еще раз! Нет, уж лучше бы он умер. Он заслуживает смерти гораздо больше, чем они.

– Эми? – позвал ее Дэн.

– А я не хочу за него радоваться и праздновать его побег! Потому что это предательство по отношению к маме и папе!

Дэн опустил голову. Какое-то время они ехали молча.

– Но ты все равно рада, что он не погиб, я знаю. Ты просто ничего не можешь с этим поделать и поэтому злишься, – сказал он через некоторое время. – Мне кажется, что мама с папой гордились бы тобой. Они любили жизнь. И знали ей цену. Это то, что делало их непохожими на других Кэхиллов. И на Мадригалов.

Эми молчала. Да, он прав. Конечно, Дэн совершенно прав. Нет ничего более ужасного, чем самой превратиться в Мадригала или стать похожей на них.

Порой – нет, не часто, а только порой – Эми ужасно хотелось обнять своего брата. Но при последней попытке он молча вывернулся из ее объятий и после у себя на майке написал большими буквами: «ОЗ». «Обниматься запрещено». Поэтому она только улыбнулась ему.

– И откуда ты все это знаешь, Дэн? Ведь ты тогда был еще совсем маленьким? Неужели они остались у тебя в памяти?

– Нет, не в памяти, – ответил он. – Кое-где в других местах….

«Поверните направо…» – умиротворенным голосом произнес навигатор.

– Спасибо, Карлос, – ответила ему Нелли. – Я выйду замуж за Карлоса. Он все делает, как я хочу. И ни на что не жалуется.

Их новенький GPS, который они прозвали Карлосом, уверенно вел их в сторону центрального района Йоханнесбурга. Пред ними открылась панорама города со сверкающими в лучах солнца зеркальными небоскребами, тесно столпившимися вокруг устремленной ввысь башни, которая возвышалась над всеми, словно гигантский скипетр.

Эми с головой ушла в путеводитель. Более того, она уже битый час читала вслух. И от этого время застыло на месте – по крайней мере, часы тянулись, как сутки. Так, во всяком случае, казалось Дэну.

– «Западная часть автотрассы N1 является частью окружной дороги вокруг города и самым загруженным участком пути во всей ЮАР, – цитировала она. – Следуя далее, вы проезжаете Холм Конституции и башню Хиллброу, которая является одним из самых высоких зданий во всей ЮАР. Это здание напомнит искушенному путешественнику о башне Космическая Игла в Сиэтле, которая является более скромной версией башни Хиллброу».

– Кх-кх… Эми… – неуверенно начал Дэн. – Мы приехали… ку-ку… Вот она, перед нами.

– Нам нужен выезд на Яна Сматса, – продолжала Эми.

– Нелли, так могут звать только твоего парня, – сказал Дэн.

– Только посмей! Я теперь люблю Карлоса и буду всю жизнь ему верна. И мы будем делать, как он говорит. Сейчас он нам скажет, где здесь выезд.

– Сматс на самом деле Сму-у-утс. Это африканер. Он был военнокомандующим и премьер-министром ЮАР, – ни на кого не обращая внимания, Эми продолжала лекцию. – Он был сторонником апартеида. То есть расовой сегрегации… Но в тысяча девятьсот сорок восьмом году он изменил своим политическим взглядам и резко выступил против режима апартеида и расовой дискриминации. И в результате проиграл выборы. Представляете? В смысле какие были нравы и отношение к африканскому народу, который первый тут начал жить? И президентом мог стать только тот, кто поддерживал этот античеловечный порядок.

– Могли бы и не голосовать за плохих, – разумно предложил Дэн. – Как у нас в Штатах… иногда бывает…

– Да ладно, мы от них не так уж далеко ушли… Можно сказать, дышим им почти в затылок, – подключилась к дебатам Нелли. – Вот мой отец… Педро Гомес, например… Его выпихнули из того города. За черту оседлости, так сказать… Там ненавидели мексиканцев. За то, что они любят стоять на улицах. Ну а что тут такого, если это у них в крови? И потом, они не просто так стоят, а ждут, вдруг подвернется какая-нибудь работа? Вдруг подойдет богатый фермер и возьмет их на работу… А моя бабушка? Она мечтала обосноваться на Юге, пока не столкнулась там с реальностью в виде такой небольшой таблички, которая висела над фонтанчиком с питьевой водой: «Только для цветных». А она и сама не знала, какого она цвета. Но сам факт того, что ей вообще пришлось об этом задуматься, был ей ненавистен. А что? Как вы думаете, откуда в пятидесятые, в шестидесятые было столько маршей протеста и демонстраций на улицах?

– Больные люди, – ответил Дэн.

Он вспомнил картинки в учебниках и скучнейшие документальные фильмы, под которые целыми днями в кресле храпела их тетя Беатрис.

– Болезнь приходит сама, независимо от того, хочешь ты этого или нет, – заметила Нелли. – А это дело рук самого человека. В ЮАР всегда господствовал апартеид, даже во времена колониального режима. Например, аборигенам запрещалось после заката солнца находиться в белых городах. Либо им требовались специальные пропуска, иначе их за это просто бросали в тюрьму. И так в ЮАР было всегда. Но официально этот режим был признан только в сороковых годах двадцатого века, и тогда он получил название «апартеид». Это означало, что теперь все люди официально разделялись на черных, цветных, белых и индейцев. Если ты что-то среднее между черным и белым, то, значит, ты цветной. А если ты не белый, то тебе нельзя голосовать. И ты можешь жить только в сегрегированных районах. Это как индейские резервации у нас в Америке, но только здесь эти области назывались Бантустаны. У них были свои школы, врачи и все остальное – все самое плохое, конечно. Правительство превратило эти Бантустаны в отдельные мини-государства, ввело особый паспортный режим для цветного населения и таким образом контролировало передвижения людей, издав специально для этого новые иммиграционные законы. У них были автобусные остановки только для белых и только для черных. И жениться можно было людям только одной и той же расы, а смешанные браки были строго запрещены.