Всеволод Радченко - Разведка — это пожизненно

• Название: Разведка — это пожизненно
• Автор: Всеволод Радченко
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4444-2411-7

Ценность любых мемуаров в том, что это рассказ из первых рук, свидетельство очевидца. Тем более интересен рассказ, если автор — кадровый разведчик — повествует о своей секретной и опасной профессии. Всеволод Кузьмич Радченко прошел большой жизненный путь от лейтенанта до генерал-майора, от оперуполномоченного до заместителя начальника Управления внешней контрразведки. А начинал он с учебы в знаменитой разведывательной школе № 101. Затем работал в резидентурах в Париже, Женеве, был руководителем представительства КГБ в Монголии.

Книги и фильмы о разведчиках вызывают неизменный интерес. Герой же этой книги— реальный человек, наш современник. И его приключения не менее захватывающие и интригующие, чем любой сериал или шпионский детектив.

---

Многие видели фотографию, сделанную во время подписания акта капитуляции гитлеровской Германии в Берлине маршалом Жуковым и генералом-фельдмаршалом Кейтелем. Прямо за спиной Кейтеля на фото виден советский полковник. Вы узнаёте? Это Коротков. Он отвечал за пребывание Кейтеля в Берлине до самого подписания акта в ночь с 8 на 9 мая 1945 года. В советской зоне Германии был создан единый разведорган — резидентура с прямым подчинением Первому главному управлению НКГБ СССР. Резидентуру возглавлял Коротков.

С 1946 года — в Москве, с этого времени он одиннадцать лет руководил управлением нелегальной службы разведки. Особая большая история о судьбах и подвигах наших нелегалов.

В 1957 году генерал Коротков назначен представителем КГБ при Министерстве государственной безопасности в ГДР. Четыре года работы Короткова в Берлине в тесном сотрудничестве с министром госбезопасности ГДР Эрихом Мильке и начальником разведки Вольфом. Высокую оценку работы разведки ГДР и её главы дают все без исключения эксперты западных спецслужб. Успехи разведки ГДР были достигнуты при прямом участии нашего представительства и лично Короткова. Эти успехи были и нашими успехами.

В июне 1961 года Александр Михайлович был вызван в Москву. 27 июня он играл в теннис с Иваном Серовым, бывшим председателем КГБ, а в это время начальником ГРУ Министерства обороны. Он прямо на корте во время игры упал и сразу умер. Разрыв сердечной аорты. Ему был всего 51 год. Я был на похоронах на Новодевичьем кладбище. Там присутствовали и Мильке, и Маркус Вольф. Вольф выступал, и я хорошо помню, как он сказал: «Дорогой Саша! Ты — выдающийся профессионал и патриот своей Родины Советского Союза. Но ты стал и для нас, немецких разведчиков, и для всего народа Германской Демократической Республики любимым и родным человеком». Я могу лишь добавить, что Александр Коротков был разведчиком «от бога», с особым чутьём на фальшь, опасность. Я с благодарностью помню то, как мне посчастливилось поработать под его руководством во время двух командировок в Женеву. Он рано ушёл из жизни. Его жизнь была, как выстрел.

Летом 1955 года в Москве началось, фактически без моего участия, моё оформление в командировку во Францию, в ЮНЕСКО — в необычное в то время для нас место для прикрытия. СССР всего лишь год как вступил в эту организацию, и в ней ещё не было ни одного советского служащего. Не было также и представительства, которое было создано позднее. Наш денежный взнос в организацию мы уже проплатили, а с направлением наших людей, как обычно, продолжали раскачиваться. Руководство ПГУ решило, что нужно использовать в работе это новое прикрытие во Франции. Выбор пал на меня.

На работу в ЮНЕСКО

Как раз в это время в Москву по делам ООН приезжал руководитель управления кадров ООН из Нью-Йорка, которому ЮНЕСКО поручило провести беседы с возможными советскими кандидатами. Мои руководители выбрали для меня должность в департаменте кадров в ЮНЕСКО, что, в общем-то, с позиции разведки, вполне логично. Доступ к личным делам чиновников, изучение широкого круга возможных кандидатов на различные должности в организации, короче, поиск возможных объектов нашего интереса. После изучения моей биографии наш вариант был отклонён, и для меня предложили должность в департаменте социальных наук, так как моё образование, экономист-международник, было всё же ближе к «социальным наукам».

Было принято решение дать согласие на пост в социальных науках. Встреча с шефом кадров ООН в Москве состоялась. Это был англичанин лет 55-ти, несомненно, опытный «людовед». Англичане очень любили направлять своих людей в отделы кадров международных организаций. Как правило, это были отставники из английской разведки, заслужившие это место, так как зарплата в международных организациях была намного выше, чем в правительственных учреждениях Великобритании. Тем более для отставников.

Помню, как мой собеседник представился на английском языке, упомянув при этом, что он сам по национальности англичанин. Далее он спросил, на каком языке (в моей анкете были указаны французский и английский языки) я бы хотел беседовать, и хотя задним числом я понял, что это было глупостью с моей стороны, я заявил, что готов беседовать на английском, равно как и на французском. Это было наивное решение, так как французский язык я учил в серьёзном языковом вузе, совершенствовал год в разведывательной школе с опытными педагогами и уже дважды работал с языком за рубежом. Английский язык был моим вторым языком, и я учил его в разведывательной школе ускоренным темпом — 4 семестра за год, и заканчивал изучение, уже работая в ПГУ. Экзамены за полный курс я сдал на отлично, буквально за 2 недели до встречи с ооновским кадровиком. Беседа прошла, как мне показалось, успешно: я ответил на различные простые вопросы, рассказал немного о себе, и на этом мы расстались.

Уже позднее, работая в ЮНЕСКО, я имел возможность ознакомиться с заключением ооновского чиновника о встрече со мной. Помню, он указал, что в целом я «произвёл положительное впечатление интеллигентного молодого человека», а далее было коротко сказано, дословно: «предпочёл беседовать на английском языке, английский язык — рудиментарен». Вскоре я вместе с семьёй прибыл в Париж.

В сопровождении второго секретаря нашего посольства, который по совместительству занимался делами, связанными с ЮНЕСКО, я был представлен в департаменте социальных наук. Директором департамента был француз Ги де Ляшарьер. Беседа с Ляшарьером, конечно, велась на французском, мой провожатый из посольства прекрасно говорил на этом языке. И мой французский также, видимо, был вполне удовлетворительным.

Ляшарьер остался доволен нашим знакомством. Далее мой провожатый из посольства откланялся, и Ляшарьер сказал, что подошло время, назначенное нам для встречи с генеральным директором ЮНЕСКО. В то время это был американец Эванс, типичный техасец, получивший назначение в ЮНЕСКО как компенсацию за свои услуги на прошедших очередных выборах американского президента.

И вот когда мы по длинному коридору направлялись в сторону директора, Ляшарьер вдруг остановился и сказал: «Хотя это и международная организация, но мы находимся во Франции, я думаю, несмотря на то, что доктор Эванс американец, беседу мы будем вести на французском». Потом я уже понял скрытый смысл его слов. Он, конечно же, прочёл о моих слабостях в английском языке. В свою очередь, Эванс был явно не силен во французском. Ляшарьер подробно представил меня. Реплики Эванса были односложные и с таким американским произношением, как говорят, будто он держал горячую картофелину во рту, что отдельные слова просто нельзя было разобрать. Встреча закончилась очень быстро, видимо, к взаимному удовлетворению. Так началось моё пребывание во Франции.

Я столкнулся, особенно на первых порах, с большими трудностями. Во-первых, моего французского языка оказалось недостаточно, для того чтобы самостоятельно работать, особенно над написанием документов. Во-вторых, в области социальных наук, а в ЮНЕСКО это сводилось к модной в то время на западе социологии, мои познания были просто нулевые. Напомню, что тогда в Советском Союзе социологии просто не существовало, а те её маленькие ростки, которые появились в первые годы советской власти, были полностью искоренены.

Со своей стороны, я сразу же занял ясную позицию, заявляя, что я экономист-международник и с социологией только начинаю знакомиться.

Ги де Ляшарьер относился ко мне не только со вниманием, но и просто по-дружески. Во время войны Ляшарьер работал на дипломатической должности в посольстве Франции в Москве и сохранил к России самые тёплые чувства. Его отношение ко мне сыграло исключительную роль в том, что я закрепился в ЮНЕСКО.

Помню, в мою комнату зашёл редактор журнала «Социология», который издавался в департаменте, Фридман. Он был человеком большой эрудиции, знающим несколько языков, в том числе и русский, правда, пассивно. То ли специально, то ли так получилось, Фридман сказал мне, что перечитывает «Войну и мир» Льва Толстого, и спросил, не знаю ли я, что означают некоторые слова из эпизодов охоты, которых нет в словарях: например, доезжий, ловчий, выжлятник. Я объяснил ему, что это охотничьи термины, и рассказал, что они примерно обозначают. Этот маленький эпизод сыграл в моём пребывании в ЮНЕСКО определенную роль. Через некоторое время мой секретарь рассказала мне что, Фридман, который пользовался в департаменте и вообще в ЮНЕСКО большим авторитетом, при достаточно широкой аудитории наших коллег заявил, что «новый молодой русский является настоящим интеллигентом и он, Фридман, может это уверенно утверждать».

Спустя примерно год был назначен новый директор нашего департамента, это был известный английский учёный профессор Маршалл, который согласился занять эту должность только по одной причине — зарплата в ЮНЕСКО была несравненно выше той, которую он получал в известной London School of Economics. В ЮНЕСКО он прибыл уже в предпенсионном возрасте, имея в виду получить также высокую пенсию по линии международной организации. Маршалл с большой симпатией относился к России. Это были ещё годы, когда, несмотря на разгар холодной войны, многие сохраняли уважение и даже дружеские чувства к Советскому Союзу. Его доброе отношение ко мне значительно укрепило моё положение и дало мне возможность держаться более свободно, то есть иногда уходить раньше, выезжать в город днём.