Николай Рерих - Шамбала. Сердце Азии

• Название: Шамбала. Сердце Азии
• Автор: Николай Рерих
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-34136-8

Среди множества любителей и профессионалов дальних странствий лишь некоторые покинули свою родину и обосновались там, где живет их мечта. Гениальный французский художник Поль Гоген уехал на Таити, автор «Космической одиссеи 2001» Артур Кларк нашел свою землю обетованную на Цейлоне (Шри-Ланке). Николай Константинович Рерих (1874—1947) родился и вырос в столице Российской империи, а умер в «стране снежных гор» (Химачал-Прадеш) в Гималаях, на севере Индии.

Прославился бы Рерих, если бы был только художником? Несомненно, ведь среди 5000 его живописных и монументальных работ немало признанных шедевров мирового уровня. А если бы он был только писателем? Вероятно, ведь вихрь сведений, мыслей, чувств, ассоциаций и гениальных догадок книг Рериха увлекает читателя в свой водоворот и поднимает все выше и выше. А как общественный деятель? Еще бы, иначе как бы он смог пробить стену косности и подвигнуть мир к принятию коллективного решения о защите культурного достояния человечества?! А ведь этот человек состоялся и прославился не только как художник, писатель и общественный деятель, но и как философ, ученый и путешественник.

Перед вами книга, в которой рассказывается о грандиозном и захватывающем путешествии Н. К. Рериха и его спутников по Центральной Азии. Цейлон, Индия, Монголия, Восточный Туркестан, Сикким, Ладакх, Тибет – все было исхожено и изведано. Жара и холод, горные тропы и коварные перевалы, вооруженные столкновения и недоразумения с властями – и беседы, беседы, беседы с местными жителями об автомобилях и железных дорогах, о революции и буддизме, об идолах и тайнах восточных учений. И поиск Шамбалы – страны Духа.

Подробные дневниковые записи о перипетиях этого увлекательного и опасного путешествия гармонично дополняют размышления великого русского гуманиста о путях развития человечества, загадках древних цивилизаций и единстве пути Запада и Востока.

Обработка и систематизация обширных научных материалов, собранных экспедицией, потребовали создания и долгих лет труда целого института. Но одно несомненно – вся жизнь этого замечательного человека, все его свершения говорят об одном – он нашел свою Шамбалу.

Электронная публикация включает все тексты бумажной книги и основной иллюстративный материал. Но для истинных ценителей эксклюзивных изданий мы предлагаем подарочную классическую книгу. Издание щедро иллюстрировано цветными и черно-белыми изображениями еще и сегодня труднодоступных экзотических мест, которые посетила экспедиция. Подарочное издание рассчитано на всех, кто интересуется историей географических открытий и любит достоверные рассказы о реальных приключениях. Это издание, как и все книги серии «Великие путешествия», напечатано на прекрасной офсетной бумаге и элегантно оформлено. Издания серии будут украшением любой, даже самой изысканной библиотеки, станут прекрасным подарком как юным читателям, так и взыскательным библиофилам.

---

К вечеру происходит уже знакомая нам провокация. Какой-то дунганин отвратительного вида набросился и избил Рамзану. Схваченный уверял, что принял Рамзану за китайца и потому избил его. Странное объяснение. Опять странно, что провокация происходит именно в день завтрака у губернатора. Вечером предупреждают о двух опасных местах по пути до Тополевого Мыса. Грабят киргизы. Конечно, здесь конвой не дается губернатором. Конвой нужен там, где безопасно.

Рассказывают, как дервиши иногда убивают «неверных». В толпе или танцуя, дервиш оцарапает гяура сильно отравленным ногтем, и смерть иногда наступает в тот же день. Средневековье!

14 мая.

Дали паспорт до Пекина, длиной в мой рост. Этакая нелепость – писать в паспорт число и описание всех вещей. Сколько изменений за дорогу произойти может. Китайцы Синьцзяна, зачем вы такими показались нам?

Оказалось, что наши возчики – вовсе не китайские подданные, а русские из Бухары. Теперь масса таких хамелеонов. Такая чепуха с паспортами!

Интересны вулканические показания в районе Чугучака, Кульджи, Верного [Алма-Аты] и Ташкента[507]. Земля точно дышит. Как бы гигантская динамомашина работает в продолжение месяцев.

Сегодня прощальный обед у Гмыркиных. Ох, сколько хлопот с укладкой. Вещи – враги человека! Уедем ли завтра?!

15 мая.

А ведь так мы и не уехали сегодня. Возчик отказался грузить. Все силы и увещания были применены, но старик остался деревянным. Главная причина, что суббота считается у мусульман плохим днем. Такая чепуха! А целый день потерян.

Слышали рассказы о каракиргизах. Как в 60-х годах киргизы сварили в котлах три тысячи русских казаков. Такие же сведения варки и сжигания в печах киргизами известны и за ближайшее время. Напутствует нас целая серия историй о грабежах. Киргизы ограбили тридцать арб. Киргизы ограбили путешественников. Киргизы стерегут ущелье за семь дней отсюда. У киргизов – бомбы. Словом, какая-то каракиргизская тысяча и одна ночь.

16 мая.

Все-таки выехали. После всяких препирательств с возчиками кое-как погрузились. Конечно, китайцы остались верны себе. Последнюю ночь Сун плакал и сказал ламе, что полиция и ямын запретили ему идти с нами до границы. Кто знает, что за смысл в этом новом вторжении в нашу жизнь? Или Сун давал о нас слишком хорошие отзывы? Сун совершенно расстроен.

Провожают Быстровы и все хорошие люди из состава консульства и Госторга. Правда, сердечные люди. Точно не месяц, а год прожили с ними. Посидели с ними на зеленой лужайке в пяти верстах за городом. Еще раз побеседовали о том, что нас трогает и ведет. Почувствовали, что встретимся с ними, и разъехались.

Налево лиловели и синели снежные хребты Тянь-Шаня. За ними остались калмыцкие юлдусы[508]. За ними Майтрейя. Позади показался Богдо-Ула во всей его красоте. В снегах сияли три вершины, и было так радостно и светло, и пахло дикой мятой и полынью. Было так светло, что китайская мгла сразу побледнела.

И все-таки нас остановили на таможне. Несмотря на трехаршинный паспорт, опять к чему-то бессмысленно пересмотрели наше оружие… Дальше, дальше…

Стоим в Санджу; селение в 39 верстах (русские версты). Стоять за околицей нельзя: опасно ночью, да и наш верный страж Тумбал остался в консульстве. Стоим во дворе. Старая казашка в белом степенно ходит по двору. Девочки со многими черными косичками проворно шныряют из хаты. Уже шесть часов, а жар еще не начинает спадать. Как это будет с Е. И.? Сегодня ей было уже трудно. И какое право имел этот хотанский дьявол арестовывать и так задерживать нас? Ведь мы могли здесь проезжать более месяца тому назад, когда не было жара! И вместо расследования возмутительного насилия нас угощают лицемерными обедами и притворными тостами. Где же справедливость Синьцзяна? Вырождение.

Вечером опять приходили какие-то типы и смотрели вещи. Поймите же, китайцы Туркестана, пока путники в вашей стране не более как арестанты поднадзорные, до тех пор и вы сами останетесь на уровне тюремщиков. Пора вам знать больше и не утверждать, что текущая на запад река течет на восток, как делает «ученый» комиссар по иностранным делам. Говорят: «Китайцы – бывшая великая нация». Довольно всяких бывших людей. Теперь время людей настоящих.

Некоторые до того принюхались к здешнему произволу, что флегматично замечают: «Хоть сто лет судитесь с ними, они никакого расследования не сделают, а решение их суда зависит от количества тысяч долларов, уплаченных судьям». Так говорят люди, долго жившие в больших городах Китая. Как же трудно живым китайским ячейкам, задавленным преступным мещанством? Опять вспоминаю грустные глаза китайского студента в Америке; теперь он нас спросит: «Каково ваше мнение о китайских чиновниках?» Является вопрос: откуда же берутся эти пресловутые чиновники? Из народа? Разве?

17 мая.

В 5 утра уже тепло. День будет знойный. На базаре к столбу привязан человек. Преступник? Или слишком умный? Опасный? Нелюбимый? Оклеветанный? Богдо-Ула потонул в тумане, но влево протянулись на весь день цепи Тянь-Шаня. Истинно «небесные горы». После фиолетовых окаймлений звучат голубые кряжи и сверкают снега. Милые горные снега! Когда опять вас увидим?

Песчано и пыльно. К 12 часам пробежали 9 потаев, т. е. 36 верст. Будем стоять в дунганском селении Хутуби. Вода и вчера была скверная, и сегодня не лучше. Из-за зноя решаем выйти ночью, чтобы дойти до Манаса[509] к полудню.

Вспоминаем Быстрова – исключительный тип нового человека. Крестьянин, отважный воин со всеми «Георгиями» на войне с 1914 года, природно интеллигентный, без суеверий и предрассудков, широко подвижный и разумно решительный. Россия может гордиться такими новгородцами. Вспоминаем всю дружную группу из урумчинского консульства.

На придорожных ивах щелкают соловьи. Садык, кучер, предлагает еще сегодня вечером проехать 5 потаев и тем сократить завтрашний путь. Грузовые тройки опять отстали. Старик извозчик заявил мне, что он поедет не по условию, а как бог захочет. Я поручил перевести ему, что и вернется он, как бог захочет. Расстояние между Олон-Булаком и Кюльдиненом[510] считается опасным местом по грабежам. Всем повозкам советуют ехать вместе и оружие держать заряженным. Обстрел начинается с обеих сторон ущелья.

К вечеру жар еще усилился. В семь часов нисколько не улучшилось. Экий преступник Ма, даотай хотанский. Из-за ареста и насилия его мы потеряли два с половиной месяца, иначе теперь уже были бы давно за пределами китайской пляски смерти. И неужели никто из вас, из тех китайцев, кто считает себя цивилизованными, не возмутится произволом хотанского чиновника? Неужели мне придется оставлять пределы Китайского Туркестана с твердым убеждением, что эта страна для культурных посещений не пригодна? А ведь так искренно нам хотелось сказать о Китае слово полного сочувствия, так хотелось найти лучшие оправдания! И вместо того едем с сознанием пленников, вырвавшихся из гнезда грабительской банды.

Знойно и душно.

18 мая.

Встали ночью в два с половиною часа. Всеми мерами подгоняли гнусного извозчика и в половине пятого вышли. Утро затучилось. Облака пошли в опаловую морщинку. Даже дождик прохладный пошел. Жар поднялся лишь после часу дня. Пестрели горы Тянь-Шаня. Лиловели ирисы. Густо зеленела свежая трава и чудесно пахла после дождя. Немного испортила настроение еще одна таможня и третий осмотр паспортов. К чему? Зачем ездить по дорогам, если, свернув к горам, можно проехать вовсе без досмотров. Эти досмотры для арб и для незнающих путников, но опытный наездник всегда легко минует все эти мишурные заставы.

Напомнили о резне при восстании дунган[511] развалины старого Манаса. Стоят груды глиняных стен. Остатки храма. Пустые глазницы окон и дверей. Манас перенесен за один потай дальше. А всего сегодня сделаем 16,5 потаев.

Те же базары Манаса. Те же дунгане. Иногда попадается калмык. Здесь уже не торгоуты и хошуты, а олеты, которые занимают Илийский край, Кульджу. Разницы во внешности не видно. По всему пути растянулись караваны верблюдов, несущие 100 000 пудов шерсти, закупленной Госторгом для СССР. Важно звонят колокола. Садык, кучер, с особым ударением скажет: «На Чугучак – шерсть». Исполняется мечта края о восстановлении сношений.

Стоим у старшины. Здесь дворы несколько чище, нежели в Кашгарском и Карашарском округах. Говорят, и здесь будут смотреть паспорт. Лишь бы не разорвали эту длинную диковинку. Хочется довезти его и воспроизвести.

Среди дня нам казалось, что мы едем четверть века назад по равнине Средней России. А теперь мы сидим в замаранной белой комнатке. Е. И. вспоминает, что так же точно двадцать пять лет назад мы сидели в хибарках в Меречи, или в Велюнах на Немане, или под монастырями Суздаля. Или позднее – в каморках Сиены и Сан-Жеминьяно. Видели, видели, видели!

День кончился еще третьим осмотром оружия и разбором нашего паспорта. Пришел от амбаня какой-то полуграмотный курильщик опиума. По складам читал наш саженный паспорт. Потребовал вынуть ружья из чехлов и боязливо потрогал револьвер. Долго мялся и бубнил что-то, а потом ушел, поручив нас под ответственность содержателя постоялого двора. Можно ли включать такие власти в эволюцию человечества? Просто омывки какие-то. Но эти глупо-докучливые омывки способны затмевать сияющие горы; способны превратить каждое мирное настроение в ощущение участка[512]. Долой невежественность!