Дарья Плещеева - Слепой секундант

• Название: Слепой секундант
• Автор: Дарья Плещеева
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-0198-9

1788 год. Идет русско-турецкая война. При осаде Очакова ранен пехотный офицер Андрей Соломин. Получив сильный удар по голове, он лишается зрения. Верный дядька Еремей везет его в Санкт-Петербург к молодому врачу Граве. Андрей останавливается у своего друга Григория Беклешова. Тот готовится к свадьбе сестры. Машу выдают замуж за молодого графа Венецкого. Но накануне венчания в дом Венецких попадают письма Маши, из которых видно, что у нее есть незаконнорожденный ребенок. Свадьба расстраивается, а Машу самодур-отец выгоняет из дому.

Венецкий, который любит Машу, но не в силах противостоять родне, ищет ее и приходит к Григорию. Тот в ярости вызывает его на дуэль. Секундантом он называет случайно оказавшегося рядом Андрея. Беклешов гибнет, а Венецкий убегает. Теперь долг Андрея — отомстить за друга и Машу. Но кому? И что может сделать слепой офицер без больших денег и связей?..

---

— Значит, деремся на заднем дворе. Не то понабегут доброхоты. И будет нам вместо дуэли полковая гауптвахта, — Гриша рассмеялся. — Дядя Еремей, ты куда спрятался? Веди барина с нами на двор!

Венецкий и Гриша выбежали во двор, сильно озадаченный Еремей вывел следом своего барина. Вечер был морозный, медленно падал легкий снежок, словно снеговая туча в небесах еще не решила, просыпаться ей сейчас или погодить до ночи.

— Это что? — спросил Венецкий, увидев большой темный круг на снегу от недавно вычищенного ковра. — Это нам, пожалуй, подойдет. Становитесь в позитуру, сударь. Господин Соломин, дайте знак хлопком в ладоши.

— Вы оба взбесились, — ответил Соломин. — Может, хоть на морозе остынете.

— Соломин, я Христом Богом заклинаю тебя, — взмолился Гриша. — Если я не буду биться за свою сестру, то кто же? Другого защитника у нее нет! Да решайся ты, наконец, не то мы оба замерзнем! Мы же в одних камзолах!

— Вы — два дурака. Вас столкнули лбами…

Андрей собирался что-то умное сказать о подлинном виновнике беды, о тайном виновнике, но Гриша был уже невменяем.

— Тебе-то чего бояться? — крикнул он. — Ты трус, да? Соломин, ты трус?

Этот нелепый упрек Андрея разозлил, и он хлопнул в ладоши. Тут же звякнули клинки.

Дуэль под снегопадом была красива — до той поры, когда Гриша сделал выпад, а Венецкий как раз оступился на снегу. Обороняясь, граф неловко взмахнул шпагой, и острие чиркнуло по Гришиной шее. Из раны вылетела пульсирующим фонтанчиком алая кровь.

— Батюшки мои! — закричал Еремей и кинулся зажимать рану, призывая во весь голос Ивашку, чтобы нес бинты, платки, все, что подвернется под руку.

— Это пустяки, — сказал, отталкивая его, Гриша. — Я готов биться дальше!

— Нет, нет! — перебил его Венецкий. — Тебе нужна помощь, не кобенься…

— Я убью тебя!

— Да хоть ты ему скажи, Андрей Ильич! — закричал Еремей. — Это ж — так же, как у поручика Гольтяева было! В минуту вся кровь выхлестала!

— Нет, я буду биться! Еще чего, царапина!.. — тут Гриша опустил шпагу, левой рукой ощупал горло и увидел, что вся рука — в крови. — Господи… — прошептал он, наконец-то испугавшись. — Да что ж это?.. Ведь царапина… Что со мной? Еремей, держи меня…

— Надо жилу пережать! — вспомнил Андрей.

Гриша покачнулся, отбросил шпагу:

— Царапина… а голова кружится…

— Еремей, Венецкий, несите его в дом! — закричал Андрей. — Уложите!.. Жилу пережмите!.. — и сам устремился на помощь другу, совершенно забыв, что стоит на крыльце.

Слетев со ступенек и оказавшись на коленях, Андрей пополз на Еремеев голос. Ему казалось, будто он знает, как пережимают кровяную жилу; казалось, будто руки сами по милости Божьей совершат все нужное. А Гриша повис на Еремее, и тот от растерянности позволил раненому опуститься на снег. Венецкий от потрясения онемел и окаменел. Андрей полз на коленях и вдруг наткнулся на Гришины ноги.

— Соломин, я умираю… — отчетливо выговорил Гриша. — Пить… Пить дай…

Андрей сгреб ком снега, наугад поднес к его губам. Это оказалось уже бесполезно.

— Соломин… — прошептал Гриша. — За Машу… ты… бейся…

— Я не желал, я не желал! — вдруг закричал Венецкий. — Господи, Гришенька… как это?.. Не желал, вот как Бог свят!..

— За меня… — еле слышно сказал Гриша. Это были его последние слова.

Потом началось столпотворение. Венецкий рыдал. Наконец-то прибежавший Ивашка поднял крик. Еремей, убедившись, что Грише уже не помочь, стал поднимать своего питомца.

— Венецкий, где вы? — спросил Андрей. — Уходите… Уходите, черт бы вас побрал!

Потом был неприятнейший разговор с появившимися офицерами — измайловцами.

— Соломин, кто был этот негодяй? — спрашивали они.

— Почем мне знать. Я не видел его. И по голосу не опознал, — отвечал Андрей. — Одно знаю точно — этого голоса я до поединка не слышал.

— Но повод, повод?..

— Честь. По крайней мере, так я понял. Я лишь вчера приехал, господа. И не имел случая как следует поговорить с Беклешовым. Одно знаю — именно он вынудил противника к бою.

Еремей, видя странное поведение барина, держался той же линии: противник ему незнаком, куда подевался — неведомо.

Наконец полковой врач освидетельствовал тело и велел везти его на съезжую — дуэль с точки зрения полиции была убийством, и жертва с убийцей отныне числились по ведомству управы благочиния. Андрей и его дядька остались одни.

— Отчего ты, Андрей Ильич, этого аспида выгораживал?

— Оттого, что молодой дурак. Не сумел отступить… Принял к сердцу беклешовские вопли… Коли захочет — сам явится в часть. Я его выдавать не стану. Понимаешь, дяденька, я в этом деле — секундант. Объяснить этого я никому не смогу — решат, что спятил. Какой из меня секундант?.. Принеси вина, — подумав, велел Андрей.

— Доктор запретил.

— К черту доктора.

Но Еремей не послушался, а помог барину раздеться, обтер его мокрым полотенцем и переодел в чистое.

— Что, коли придет Маша? — говорил Андрей. — Господи, что я ей скажу?.. Налей вина, хоть чарку. Не понимаешь, что ли?.. Ежели она придет, а меня тут не будет, то вся надежда на Венецкого. Вдруг он додумается, где ее искать?

— Так вот для чего ты его выдавать не пожелал!

— Именно. Последние слова Гришины были о Машеньке. К черту полицию с правосудием вместе! Подай вина, говорю тебе! Венецкий додумается, где ее искать, он может ездить по всему городу и высматривать ее, а я — нет!

— Пороть таких женихов, как этот Венецкий, — буркнул Еремей. — А вина не дам. И завтра же пойду искать жилище поближе к немцу. Он-то на тебя управу сыщет… Переехать придется! Не завтра, так на другой день старый Беклешов сюда людей пришлет…

Дядька стал сгребать кровавое тряпье, вынес, вернулся. Андрей сидел за столом. Он молча оперся локтем о столешницу и подпер лоб ладонью.

Тут заглянул удрученный Тимошка:

— К вашей милости господин Акиньшин.

— Порядочные господа за полночь по гостям не бродят, — буркнул Еремей.

— Ну вот, теперь все они сюда повадятся, — тихо сказал Андрей дядьке. — Будут калеку утешать… А уезжать нельзя… Проси, Тимошка.

Вошел пожилой измайловец, сбросил Тимошке на руки тяжелую, усыпанную снегом епанчу.

— Здравствуй, Соломин, — сказал он. — Я только что приехал, но мне все уж доложили. Я истинно рад тебя видеть.

— Да я-то гостям не рад, — прямо ответил Андрей. — Сам видишь, как все вышло. И всем передай — в сочувствии не нуждаюсь!

— Садитесь, вата милость, — словно бы извиняясь за барскую грубость, попросил Еремей.

— Полагаешь, это безнадежно? — спросил, садясь, Акиньшин. — Рановато белый флаг вывешиваешь. Еще можно повоевать. В столице есть хорошие врачи… Ну да ты, видно, не хочешь об этом… Послушай, Соломин. Я знаю, что Беклешов дрался с Венецким. Знаю причину также. Буду молчать, коли тебе угодно. Только расскажи — что тебе известно об этом грязном деле?

— Для чего тебе? — помолчав, спросил Андрей.

— Для того, что, может статься, есть человек, которому угрожают обнародовать некие письма, открыть грехи его молодости. Соломин, я знаю, что госпоже Венецкой прислали письма, написанные Марьей Беклешовой якобы любовнику. Потому и свадьба развалилась. Что успел тебе рассказать Григорий?

— То же самое, что и тебе известно. И клялся, что Маша невинна.

— Стало быть, сам ничего толком не разузнал. Он не сказал, где эти мерзкие письма?

— Нет. У графини Венецкой, поди, где ж им еще быть? Коли не бросила сгоряча в печку.

— Нет, в печку она их не бросила. Эта барыня умна. Такие письма в материнских ручках — отменное средство управлять сыном. Вдругорядь задумает жениться на бесприданнице — а она бумажками перед носом и помашет: мол, мало тебе было хлопот?.. Соломин, как бы раздобыть те письма?

Менее всего ждал Андрей этого вопроса. Но не первый день он знал Николая Акиньшина — старый полковой товарищ отнюдь не слыл вертопрахом и в вопросах чести был не менее строг, чем Андрей.

— Сейчас я не вижу способа… — после долгого размышления сказал он. — Кабы Гришка был жив… Старый Беклешов мог бы поехать к Венецким, потребовать правды. А теперь ему не до того.

— Для чего тому подлецу, что послал письма, расстраивать свадьбу небогатой девицы? — спросил Акиньшин. — Подлец хотел дать урок кому-то другому — показать, что бывает, когда от него не откупаются. Кому-то — у кого денег куры не клюют…

— Маша пыталась откупиться… — тихо сказал Соломин. — Я нечаянно услышал. Теперь я понимаю…

— Стало быть, она знает, кто подлец? У нее с подлецом был какой-то уговор? Статочно, она собрала слишком мало?

Андрей пожал плечами. Он сводил в уме то, чему был свидетелем сам, и то, что услышал от товарища.

— Тебе не до меня, я вижу, — с огорчением сказал Акиньшин. — А ведь подлец-то у нас, сдается, один на двоих… Если вдруг поймешь, кому Маша могла бы написать те письма, сделай милость — дай знать! И, коли она сыщется… ты ей скажи, что в доме сестры моей ей всегда рады, а сестрица безупречна, не то что я, старый грешник…