Анар - Круг

• Название: Круг
• Автор: Анар
• Издательство: «Советский писатель»
• Жанр: Великолепные истории
• Год: 1980

Анар — известный азербайджанский писатель, автор многих рассказов и повестей.

В новую книгу писателя вошла фантастическая повесть «Контакт» — о возможных формах контакта инопланетян с жителями Земли. Она уже знакома всесоюзному читателю по публикации в журнале «Дружба народов». Издававшаяся ранее повесть «Круг» публикуется вместе с продолжением — повестью «Шестой этаж пятиэтажного дома». Их связывают не только общие герои и место действия, но и общая направленность против бездуховности и равнодушия. В повести «Цейтнот» автор размышляет о верности юношеским идеалам, изменив которым человек теряет смысл жизни, утрачивает лучшие черты личности.

---

«Сафтар, — сказал он себе, — снова подсчеты? Хватит, говорю, выбрось цифры из головы».

Официант убрал со стола. Стряхнул скатерть. Перевернул ее на другую сторону. На этой стороне тоже были пятна. Но уже не такие яркие, они впитались, потемнели, засохли.

Дядя Сафтар заказал. Как ни странно, еду принесли быстро. Борщ был вкусный. Немного недосоленный. Впрочем, дядя Сафтар любил солить круто. Котлеты тоже неплохие. Конечно, до обедов Мины далеко, но все-таки…

Дядя Сафтар перевел дух. «Хорошее, свежее мясо, — подумал он. — Для таких, как и я, беззубых стариков».

Он покончил с котлетами.

Когда он вытирал салфеткой губы, что-то со стуком упало на пол. Сафтар посмотрел, сказал: «И эта туда же», — поднял пуговицу, опустил ее в нагрудный карман.

На его белом парусиновом пиджаке было семь пуговиц. Вторая, третья и пятая сверху уже оторвались. Теперь упала и седьмая.

Пуговицы, как зубы, выпадали неравномерно. Одна отсюда, другая оттуда…

Компот он выпить не смог. Компот был противный, мутный. Очевидно, из дрянных фруктов.

«Надо пойти вставить зубы. А тот, коренной, удалить. Время от времени он здорово докучает. Непременно надо пойти. Обещаю-обещаю и не иду. День да ночь — сутки прочь. Эх! Разве сыщешь время… И крышу надо залить смолой. Осенью снова начнет протекать. А когда течет крыша, хуже ничего не бывает. По всей комнате расставляешь тазы, ведра, кастрюли, банки. И каждая посудина издает свой, особый звук. У медного таза — один, у ведра — другой, у кастрюли — третий, у миски — четвертый…»

В жизни от трех вещей человеку невмоготу: от тесных башмаков, от зубной боли, от протекающей крыши.

Дядя Сафтар с благодарностью посмотрел на свои старые босоножки. Ногам в них было так покойно, удобно. Человек так чувствует себя только в своей постели.

«Да, Сафтар, старина, крыша у тебя течет, зубы у тебя выпали, пуговицы обрываются, пора, старик, хватит, пожил свое. Ты, кажется, слишком долго заставляешь смерть ждать за дверьми. Нет, честное слово, я не бегу от смерти, — подумал он. — И не боюсь, ее. Она унесла людей не хуже меня… Большинство моих сверстников уже там».

Молчавшее радио вдруг заговорило. Долго хрипело, прорывались отдельные слова. Но можно было понять, что передается текст для районных газет: «Повторяю: наши колхозы и совхозы в этом году… государству… сверх предусмотренного планом… Повторяю: наши колхозы и совхозы в этом году продали государству сверх предусмотренного планом вместо 1200 тонн зерна — 1897 тонн, вместо 90 тонн коконов — 105 тонн, вместо 370 тысяч яиц — 380 тысяч, вместо 222 тонн шерсти — 225 тонн. Повторяю: вместо 1200 тон…»

Дядя Сафтар заплатил рубль тридцать копеек и вышел на улицу.

«Пойду навещу жену», — подумал он.

Он похоронил ее два месяца назад. Ходил на могилу обычно по четвергам. Был и позавчера.

Но сегодня почему-то вновь почувствовал потребность навестить Мину.

Он дошел до стоянки такси. Стал в очередь.

Впереди стояло три человека. Он посмотрел на уличные часы. Стрелки заснули на цифре «двенадцать».

Подкатило такси 14–17. Потом 27–31, потом 71–18. Подошла очередь дяди Сафтара. Он ждал еще минут пять. Мимо проезжали переполненные машины. Дядя Сафтар непроизвольно взглядывал на их номера, моментально складывал первую половину номера со второй: 41–18, значит, 59, 22–15, значит, 37.

Из-за угла вынырнуло такси с зеленым огоньком. С номером 27–00. Дядя Сафтар сложил 27–00, получил 27, удивился. Но подумал, что это можно прочесть и как 2700.

— Ваша очередь?

— Да, да.

— Куда вам?

— На кладбище.

Водитель невольно улыбнулся, но тотчас согнал улыбку с лица.

Дядя Сафтар понял, почему он улыбнулся. «У меня действительно такой вид, что хоть прямо в могилу. А в сущности, разве люди со дня рождения не движутся к своей могиле? Как бы ни был долог путь, как бы ни был извилист, с подъемами, со спусками, все равно в конечном итоге он ведет к последнему пристанищу. Как говорил Молла Насреддин, куда б они ни шли, все равно придут сюда».

Цифры на счетчике сменяли одна другую. 10 копеек, 13, 15, 16…

За окном проносились Девичья башня, Приморский бульвар, Азнефть. Они были как бы пронумерованы показаниями счетчика. Девичья башня — 14, площадь Азнефти — 16…

Машина поднималась в верхнюю часть города.

Могила Мины была в глубине кладбища, далеко от шоссе. Дядя Сафтар заплатил шоферу пятьдесят копеек и стал пробираться к последнему пристанищу жены. И, как всегда, читал надписи на могилах.

АСКЕР ТЕЙМУРОВ (1905–1957) ТОФИК БАБАЕВ (1927–1946)

Имена и цифры. Имена и цифры. Как будто так уж важны эти цифры. А почему? Ведь в сущности все эти надписи не имеют никакого отношения к человеку. Имени он себе не выбирал, фамилии тоже, рождение и смерть от него не зависят. Нельзя ли написать что-нибудь, относящееся именно к этому человеку, например: кто он был, что делал в жизни, что оставил после себя, или, например, какой у него был характер, что он сделал хорошего, что дурного? Были ли у него дети, кто у него остался после смерти? А то что эти бессмысленные цифры:

ФАИК МАРДАНОВ (1902–1959) БАХМАН САЛАХЗАДЕ (1938–1965)

Невольно он стал складывать эти цифры. «1902+1959=3861. — Потом подумал, что здесь надо не складывать, а вычитать. — 1959–1902=57. Значит, Фаик Марданов прожил 57 лет. Более или менее прилично! 1965–1938=27. Ой, бедный Бахман Салахзаде! Жил всего 27 лет. Интересно, от чего он умер?

А, все под богом ходим! Человек всю жизнь бегает от мелких ловушек, расставленных смертью, чтобы сохранить себя для большого капкана в конце».

Он вспомнил древнюю легенду. Один старый уже странник попадает в чужую страну. Приходит на кладбище. Смотрит, на могилах написаны даты жизни покойников. И всем — 1 год, 2 года, максимум 5 лет. Встретил такого же старика, как он, и спрашивает: «В чем дело, почему ваши люди умирают чуть ли не в младенчестве?» Старик отвечает: «Нет, дело не в этом. Дело в том, что мы здесь отмечаем число прожитых человеком счастливых лет. Остальные дни и годы мы не считаем жизнью». Тогда странник сказал: «Я тоже скоро умру и завещаю похоронить меня здесь. А на могиле напишите: этот человек родился мертвым».

Дядя Сафтар дошел до могилы Мины.

МИНАВЕР МАДАТ КЫЗЫ (1909–1965)

Он дал себе слово, что сегодня будет держать себя в руках и не станет плакать. Но, увидев могилу, вдруг вспомнил, как Мина разговаривала по ночам. Она не просто бормотала что-то невнятное. Она выговаривала слова так ясно и четко, как будто сидит и говорит с тобой.

Он не мог удержаться. Заплакал.

«Что ж ты, жена, не сберегла себя, на кого меня, старика, оставила?»

Он достал из кармана платок, снял очки, вытер глаза. Постоял еще. Потом повернулся и пошел. В город он спустился пешком. Домой идти не хотелось. До ночи было еще далеко. Он боялся в одиночестве ждать приход темноты.

Каждую ночь он видел сны. В его снах было много народу… Масса! Сверстники, приятели, однокашники, друзья детства, юности. Они приходили к нему, хлопали по плечу, приговаривали: «Ай, Сафтар, опять на счетах щелкаешь. Подсчитай, когда конец света?» Во сне и женщин было много: его мать, сестры родные, двоюродные… Они пришивали ему пуговицы, стирали, гладили, готовили. Каждую ночь он видел Мину. И каждую ночь к утру Мина или переселялась в другой город, или, оставив его, уходила куда-то. И Сафтар никакими силами не мог ее остановить. Когда часы били семь, он вставал, одевался. «Интересно, где хоронят тех, кто умер в твоем сновидении?»

Постоянно он видел во сне дочь Нармину. Уже два года, как Нармина с мужем уехала в Африку. Они работают в советской больнице в Гвинее. Оба врачи. Дядя Сафтар смотрел на карту. Эта Гвинея на другом конце света. Писали они два-три письма в год. Сафтар еще не сообщил им о смерти Мины. Все время это висело над ним, но он не мог решиться. В чужом краю, никого из родни, кроме мужа…

Во сне Нармина входила и тотчас спрашивала Сафтара про мать. «На базар ушла. Скоро придет». — «Нет, ты скажи мне всю правду. Скажи, что с мамой, где она?»

Каждый раз одно и то же: скажи мне правду, всю правду.

Сафтар и смолоду видел сны. Бывают люди, которые видят один сон в месяц, в год. Сафтар видел сны каждую ночь. И Мина видела сны каждую ночь. Просыпаясь поутру, они рассказывали друг другу свои сны. Точно возвращались из дальних странствий. Рассказывали друг другу, что видели в дальних странах, что слышали там, ели-пили.

Он задержался на улице у газетного щита. Четвертая страница была сверху донизу усеяна цифрами. Напечатана таблица розыгрыша.

3… 5… 6… 9… Цифры, цифры, цифры. Выигрыши. Неудачи.