Чарльз Дарвин - Путешествие вокруг света на корабле «Бигль»

• Название: Путешествие вокруг света на корабле «Бигль»
• Автор: Чарльз Дарвин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-37075-7

Пятилетнее кругосветное плавание (1831—1836) британского судна «Бигль» навсегда изменило облик мировой науки. 22-летний корабельный натуралист Чарлз Роберт Дарвин (1809—1882) за время экспедиции совершил открытия, в корне изменившие сначала его личные научные взгляды, а потом и представления всего человечества о происхождении жизни на Земле.

Наследственность, изменчивость, естественный отбор – три понятия эволюционной теории Дарвина, заученные нами в школе, это «три источника и три составных части» современного знания о мире животных, к которому имеем честь принадлежать все мы. Теперь с этим смирилась даже Католическая Церковь: в связи с 200-летним юбилеем ученого Ватикан признал, что «эволюционная теория Чарлза Дарвина не противоречит библейской версии сотворения мира и живых организмов».

А начиналось все буднично и просто. В школе Чарлз Дарвин плохо учился. Но в 8 лет заинтересовался природой: стал собирать растения, минералы, раковины, насекомых, рыбачить, охотиться на птиц. После школы изучал медицину в Эдинбурге и богословие в Кембридже, – но не стал ни врачом, ни теологом. Вместо этого он отправился в кругосветное путешествие.

За пять лет плавания молодой корабельный натуралист совершил столько открытий, что их хватило на 22 года изучения и осмысления. Надо заметить, что Дарвина вообще отличала маниакальная склонность к систематизации и каталогизации: он тщательно записывал даже наблюдения за собственными детьми. Результат этого четвертьвекового научного подвига известен: на свет появилась его знаменитая теория происхождения видов.

Но еще до публикации «Происхождения видов», в 1839 году, вышло в свет предлагаемое вашему вниманию описание кругосветного плавания. Книга Дарвина содержит изобилующие занимательными подробностями описания Южной Америки: Патагонии, Огненной Земли, Бразилии, Аргентины, Уругвая; Австралии, Тасмании, островов Тенерифе, Галапагосских, Кокосовых, Зеленого Мыса, их экзотической природы и населения. С тех пор многие растения, животные и племена исчезли с лица Земли и их описание можно встретить только на страницах этой книги.

«Тело может умереть, но остаются послания, которые мы отправляем при жизни», – сказала в недавнем интервью по случаю своего столетия нобелевский лауреат, выдающийся нейробиолог (а значит – научная «внучка» Дарвина) Рита Леви-Монтальчини. Послание, которое оставил нам Дарвин, можно сформулировать так: жизнь и мироустройство можно принимать не изучая, а можно попытаться понять – и тогда нам откроются настоящие чудеса.

Электронная публикация включает все тексты бумажной книги Чарлза Дарвина и базовый иллюстративный материал. Но для истинных ценителей эксклюзивных изданий мы предлагаем подарочную классическую книгу. Сотни иллюстраций, рисунков, картин; карты путешествия, рисунки непосредственных участников экспедиции составили иллюстративный ряд этого подарочного издания. Эта книга, как и вся серия «Великие путешествия», напечатана на прекрасной офсетной бумаге и элегантно оформлена. Издания серии будут украшением любой, даже самой изысканной библиотеки, станут прекрасным подарком как юным читателям, так и взыскательным библиофилам.

---

Маниок, или кассава, тоже разводится здесь в большом количестве[40]. Все части этого растения используются: листья и стебли употребляются в корм лошадям, а корни перетирают, и полученная таким образом растертая масса, отжатая досуха и испеченная, дает фариню – главную пищу в Бразилии. Любопытно, но, впрочем, широко известно, что сок этого в высшей степени питательного растения чрезвычайно ядовит. Несколько лет назад в этой фазенде [имении] околела корова, выпившая немного этого сока. Сеньор Фигиреда говорил мне, что в прошлом году он посеял один мешок фейжана, т. е. бобов, и три мешка риса; бобов он собрал в 80 раз, а риса в 320 раз больше, чем посеял.

На пастбищах пасутся коровы отличной породы, а леса так изобилуют дичью, что на протяжении трех последних дней здесь ежедневно убивали по оленю. Такое изобилие пищи проявилось за обедом: если столы еще кое-как выдерживали тяжесть яств, то гостям приходилось весьма тяжко, так как им полагалось непременно попробовать каждое блюдо. Однажды, когда я, как мне казалось, тщательно рассчитал, что решительно все блюда были мной испробованы, к моему крайнему ужасу, появились еще жареный индюк и поросенок во всей своей вещественной реальности. Во время трапезы один из слуг только и делал, что изгонял из столовой нескольких старых собак да чернокожих ребятишек, которые при первом же удобном случае то и дело дюжинами забирались обратно в комнату.

Пока удавалось гнать от себя мысль о рабстве, этот простой и патриархальный образ жизни производил в высшей степени чарующее впечатление – так все в нем проникнуто полной отчужденностью и независимостью от остального мира. Как только завидят постороннего человека, принимаются звонить в большой колокол и обыкновенно палят из маленьких пушек. Таким образом событие возвещается скалам да лесам, ибо извещать больше некого.

Как-то раз утром, за час до рассвета, я пошел погулять, чтобы насладиться торжественной тишиной окружающей природы; но под конец безмолвие было нарушено утренним гимном, который громкими голосами пели чернокожие всей деревни: так они обыкновенно начинают свой трудовой день. Я не сомневаюсь, что на таких фазендах, как здешняя, невольники живут счастливо и в довольстве. По субботам и воскресеньям они работают на себя, а в этом благодатном климате и двух дней работы достаточно, чтобы прокормить работника и его семью в течение целой недели.

14 апреля. Покинув Сосего, мы отправились в другое поместье, на Рио-Макаэ, которое было последним участком обработанной земли в этом направлении. Поместье имело две с половиной мили в длину, а как далеко оно простиралось в ширину, владелец и сам забыл. Расчищен был только незначительный участок, но почти каждый акр мог бы приносить богатые произведения тропических стран во всем их разнообразии. Если принять во внимание, что Бразилия занимает огромную территорию, то количество возделанной земли покажется ничтожным в сравнении с тем, какое остается в первобытном состоянии.

Какое огромное население сможет в будущем прокормить эта земля! Весь второй день путешествия дорога была до того заросшей, что одному человеку приходилось идти впереди с тесаком и рубить ползучие растения. Лес изобиловал красивыми формами, среди которых древовидные папоротники, хотя и небольшие по размеру, ярко-зеленым цветом своей листвы и изящным изгибом листовых пластинок заслуживали самого большого восхищения.

Вечером шел проливной дождь, и, хотя термометр показывал 18°, я сильно продрог. Как только дождь прекратился, я с интересом наблюдал, какое необыкновенно сильное испарение началось по всему лесу. Холмы на сто футов в вышину были окутаны густым белым туманом, который подобно столбам дыма поднимался из самых заросших мест леса, и особенно из долин. Я наблюдал это явление несколько раз и полагаю, что оно обусловливается громадной поверхностью листвы, нагретой до началадождя солнечными лучами.

Пока мы жили в этом поместье, я чуть не стал свидетелем одной из тех жестокостей, какие возможны только в рабовладельческой стране. Из-за какой-то ссоры и тяжбы владелец хотел было отобрать всех женщин и детей у своих невольников и продать их поодиночке с публичного торга в Рио. Он не сделал этого лишь из расчета, а не из чувства сострадания. Впрочем, я не думаю, чтобы даже мысль о бесчеловечности разлучения тридцати семейств, живших вместе долгие годы, пришла в голову владельцу. И вместе с тем я поручусь, что человечностью и добротой он был наделен в большей степени, нежели рядовой человек. Должно быть, ослеплению, до которого могут довести человека корыстолюбие и эгоизм, нет границ.

Хочется рассказать об одном пустяковом случае, который в то время поразил меня сильнее, чем все рассказы о жестокостях. Я переправлялся через реку с одним негром, на редкость тупоумным. Пытаясь втолковать ему что-то, я громко заговорил и, жестикулируя, взмахнул рукой близко от его лица. По-видимому, он решил, что я разгневан и собираюсь его ударить, потому что он мгновенно вытянул руки по швам, полузакрыв глаза и с испуганным выражением на лице. Никогда не забуду того смешанного чувства удивления, отвращения и стыда, которое я испытал при виде взрослого сильного человека, побоявшегося отвести удар, направленный, как он полагал, ему в лицо. Этого человека низвели уже на такую ступень деградации, которая ниже рабства самого беззащитного животного[41].

18 апреля. На обратном пути мы провели два дня в Сосего, и я воспользовался ими для коллекционирования насекомых в лесу. Большая часть деревьев, несмотря на свою вышину, в окружности имеет не более трех или четырех футов. Конечно, здесь есть деревья и гораздо бо́льших размеров. Сеньор Мануэл строил в это время каноэ в 70 футов длиной из цельного ствола, имевшего на корню в длину 110 футов и очень толстого. Пальмы, контрастирующие с обыкновенными ветвистыми деревьями, среди которых они растут, неизменно придают пейзажу тропический характер. Здесь леса украшала пальма, одна из самых красивых в этом семействе[42]. Ствол ее так тонок, что его можно охватить ладонями, а ее изящная крона раскачивается на высоте 40–50 футов над землей.

Древесные ползучие растения, в свою очередь обвитые другими ползучими растениями, достигали большой толщины: некоторые измеренные мной имели до двух футов в окружности. Многие более старые деревья, с ветвей которых, как связки сена, свешивались лианы, выглядели очень своеобразно. Если я переводил взор с мира листвы, наверху, вниз, к земле, меня привлекали необыкновенным изяществом своих листьев папоротники и мимозы. Местами мимоза покрывала поверхность земли зарослями высотой всего в несколько дюймов. Когда проходишь по этим густым зарослям, позади остается широкий след вследствие изменения оттенка, которое вызывается опусканием чувствительных листочков мимозы.

Нетрудно перечислить отдельные объекты этой великолепной панорамы, восхищавшие меня, но нет никакой возможности полностью передать те высокие чувства изумления и благоговения, которые охватывали меня и приводили в восторг.

19 апреля. Оставив Сосего, мы первые два дня возвращались по старому пути. Это было очень скучно, так как дорога проходила преимущественно по ослепительной и знойной песчаной равнине недалеко от берега. Я заметил, что всякий раз, когда моя лошадь ступала по мелкому кремнистому песку, слышался слабый чирикающий звук. На третий день мы свернули на другую дорогу и проехали через живописную деревушку Мадре-де-Деос. Это одна из главных дорог в Бразилии, но она была в таком плохом состоянии, что ни один колесный экипаж, кроме разве фургона топорной работы, запряженного волами, не мог бы по ней проехать. За всю нашу поездку мы не встретили ни одного каменного моста, а мосты из деревянных брусьев были зачастую в таком неисправном состоянии, что приходилось делать объезды стороной. Точные расстояния здесь совершенно неизвестны. По дороге вместо верстовых столбов часто попадаются кресты, отмечающие места, где была пролита человеческая кровь. Вечером 23-го мы прибыли в Рио, закончив, таким образом, нашу небольшую приятную прогулку.

* * *

Все остальное время моего пребывания в Рио я жил в домике у залива Ботофого. Невозможно и пожелать ничего более восхитительного, чем провести так несколько недель в этом великолепном месте. В Англии любитель естественной истории пользуется во время своих прогулок тем большим преимуществом, что непременно встречает что-нибудь привлекающее его внимание; но в этих благодатных краях, где природа кишит жизнью, привлекательного так много, что натуралист почти вовсе не в состоянии гулять.

Немногочисленные наблюдения, которые я сумел сделать, ограничились по-чти исключительно беспозвоночными животными. Меня очень заинтересовало наличие здесь особой группы рода Planaria, ведущей наземный образ жизни[43]. Эти животные обладают таким простым строением, что Кювье объединил их с червями, паразитирующими в кишечнике, хотя их никогда не находили в теле других животных. Множество видов планарий живет и в соленой, и в пресной воде, но те, о которых я говорю, встречались в лесу даже в сравнительно сухих местах, под гниющими корягами, которыми, я полагаю, они питаются.