Сергей Булыга - Железный волк

• Название: Железный волк
• Автор: Сергей Булыга
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-9533-1629-1

Железный волк, волк-оборотень - так часто называли полоцкого князя Всеслава Брячиславича. Никто не мог поверить, что можно быть таким удачливым без помощи нечистой силы. Правда, эта удачливость помогла Всеславу не столько добиться громких побед, сколько спасаться от неминуемой смерти.

Невероятная и загадочная судьба последнего князя свободолюбивых и непокорных славян-полтов в новом историко-приключенческом романе известного белорусского писателя Сергея Булыги.

---

Полтеск ежегодно платил выход, и принимал послов, и отсылал богатые дары, и клялся в верности. По смерти братовой сидел там Брячислав, но заправляла всем Сбы–слава, высокая, сухая, черная. Она и умерла, не поседев. Но то когда еще случится! А в те годы была она красавица, которых поискать. И умна, и скрытна. Но коли надо, так заговорит — не остановишь. И во все поверишь. Свекра умаслила, да так, что стала у него любимою невесткой. Носила шубу из белых соболей, ту самую, пиры давала, сирых ублажала. И верой не неволила. Хочешь, молись Христу, хочешь — Яриле, Перуну, Дажбогу, Роду, Велесу, Симарглу… Хочешь — иди, кричи на вече, а хочешь — не ходи. Но помни, князь твой господин, и чти его. И старших чти. Не лги, не укради, законы соблюдай. Пресвятый Боже, разве это ведьма? Ведь что есть ведьма? Зло. А зла она не делала. Она любила мужа и растила сыновей,* народ при ней жил вольно, не роптал. Зовун и тот молчал. Да, она в церковь не ходила, да, в Таинства не верила. Но когда умер старый князь и брат восстал на брата, Полтеск молчал: она так повелела. А были ведь гонцы от Ярослава и от Окаянного. Это потом уже…

Потом! Князь встал. Лик на божнице черен, не рассмотришь. Бог далеко, а Смерть всегда близка. Это у них близка, а у тебя и вовсе за спиной, дышит–то как… Вот и мечись теперь, спеши, а руки колотит! Все из них валится. Здесь не успел, там просмотрел. Неклюд уже далеко проскакал. А коли перехватит его кто? А коли не поверит Святополк?..

Но что тебе до этого, Всеслав?! Шесть дней тебе всего–то и осталось. Ты со своими разберись, хоть здесь успей. А Русь… Им на Руси виднее. Пусть делят отчины, съезжаются, глаза один другому вынимают, воюют, снова мирятся. Убьют, потом в святые возведут. А Полтеск как стоял, так и стоит… Шум за стеной. Игнат уже собрал. И вправду есть пора.

Прошел, сел за накрытый стол. Блины с икрою, квас. Поел, спросил:

— Что слышно?

— Тихо.

— Как это?

— Так. Торг пуст.

— Что?! — не поверил князь. — Сегодня ж пятница! Да что они?!

— Не знаю. Нет никого, и все.

— Ну, это… Нет! — Князь встал, заходил по гриднице. Давно такого не было, давно… Спросил: — А сразу почему не сказал?

— Так только сам узнал. Пока ты ел, Батура приходил. Он и сказал.

— Позвать его!

Игнат ушел, привел Батуру. Князь встретил его, сидя за столом. Сказал:

— Ну, слушаю. Как на духу говори.

Батура криво ухмыльнулся, помолчал, потом ответил:

— Так никого там нет. Чего и говорить?

— А то и говори. Нет торга. Почему?

— Так повелели.

— Кто?

— Сотские. Народ стал прибывать… Да и народу–то не так и много было. Ждут все.

— Чего?

— Так ведь видение…

— Видение? Какое?

Молчит изветчик.

— Ну!

Опять молчание. Князь встал.

— Князь! Пощади! — Батура побелел. — Ведь ты же сам все видел, князь! — И на колени пал.

Князь глянул на Игната. Тот опустил глаза. Так, значит! Видение. Знамение… Как дети малые! Как муравьи: копаются, спешат куда–то, что–то тащат. Тень упадет на них — и замерли. И всякий мнит: Он смотрит на меня, Он только одного меня и видит, Он подает мне знак… Глупцы! Князь улыбнулся и спросил:

— Видение? Какое? Да говори, не бойся ты, я в это не верю. Ну… Что?

Батура не ответил. Уткнулся головою в пол и замер. Князь снова глянул на Игната. Глаза их встретились. Игнат служил уже лет сорок, может, даже больше… Но таких глаз князь никогда еще не видел — больших, пустых, испуганных. И губы белые, и лоб в испарине. Все, выходит, знает.

— Так, — сказал князь. — Так. Хорошо. Иди…

Батура встал и спешно вышел. Игнат за ним.

— А ты постой пока!

Игнат остановился.

— Подойди. Сядь… Да не бойся ты! Одни ведь мы… Рассказывай.

Игнат молчал. Князь пригрозил:

— Игнат!

Игнат вздохнул, сказал:

— Смерть люди видели.

— Смерть?

— Да. Над теремом. Сегодня ночью. Была она укрыта белым саваном, с косой. К тебе пришла. Вот люди и скорбят. Решили, что ты умер.

— Но я ведь жив, Игнат! Ведь так?

Игнат молчал. Всеслав спросил:

— Так что мне, показаться им? Пусть видят — вот он, князь!

— Но… Смерть была! Ее все видели…

— Да жив ведь я!..

— Ты, князь, не серчай, мало ли что. Может, душа твоя уже ушла, а тело еще здесь. Так люди скажут.

Скажут! Это верно. Князь встал и посмотрел в окно. Там, далеко, у пристани, и вправду было непривычно пусто. Плоты качались на воде, ладьи. А берег — пуст. Ждут, значит, не дождутся…

— Кто видел Смерть? Когда?

— Так уж за полночь. Вдруг небо просветлело. Увидели, стоит Она над теремом, а ветер саван треплет… Свят, свят! — Игнат перекрестился.

Князь облизал пересохшие губы, спросил:

— Ты крещеный, Игнат?

— Князь!..

— Да, князь я! И крещеный. А ты… Не знаю я, сомнения берут. Вот ты в храм ходишь, там поклоны бьешь. Писание слушаешь. А слышишь ли?!

— Я…

— Помолчи пока! Так вот, Писание там слушаешь… Ну а слыхал ли ты в Писании про Смерть? И чтоб была Она при саване, с косой.

— Н–нет, такого я не слыхал…

— И не услышишь! — Князь улыбнулся. — Нет Смерти той, которую вы будто видели. Все это суеверие. Поганство. Есть Смерть только одна, христианская. Понял? Душа покинула тебя, тело охладело — и все. Вот это Смерть. А после — Суд. Но это уже Там, не на земле. А Смерть с косой, гундосая, это, знаешь… — Князь рассмеялся, подал Игнату руку и сказал: — Пощупай. Теплая? Живая? То–то же. И без рогов я, без копыт. И крест на мне, вот, посмотри. Доволен, да?

Игнат кивнул.

— Тогда вставай.

Игнат послушно встал.

— Так, — сказал князь задумчиво. — Так, значит, так… Посадника — ко мне, владыку — ко мне, сотских — ко мне, старост — ко мне. К обеду жду, не поскуплюсь. Иди распоряжайся.

— Но если, князь…

— Иди! И не гневи меня, Игнат. И им также скажи, чтоб не гневили!

Игнат ушел. Князь посидел еще, подумал, а после встал, смел крошки со стола и подошел к печи.

— Бережко!

Зашуршало. Значит, жив. Сыпанул. Еще. Захрумкало. Так, хорошо. Вот если бы не брал, вот если б выл, тогда страшись. Да и чего страшиться? Мы Бусово племя, чужого не ищем. Микула терем сей возвел, ему наследовал его сын Глеб, Глебу наследовал племянник Воло–дарь, Володарю — внук Рогволод, Рогволоду — муж дочери его Владимир, Владимиру унаследовал сын его Изяслав, Изяславу — сын Всеслав, Всеславу — брат Брячислав, Брячиславу наследовал я, а мне наследует…

Да, кто наследует? И сколько их, сыновей, у тебя — четверо? Или если руку на сердце, то пятеро? Да, пятеро. Старший, Давыд, — в Витьбеске, любимый, Глеб, — в Менске, Борис — в Друцке, Ростислав — в Кукейне.

А Святослав? Пять лет уже прошло, как нет о нем вестей. И Святослав ли он? Ушел Георгием, пешком, меча и то не взял. Сказал:

— Не обессудь, отец. Не мое это все, не хочу. — И ушел.

Встану я, не благословясь, пойду, не перекрестясь,

и не воротами, а песьим лазом, тараканьего стежкой, подвальным бревном… Прости мя, Господи, не удержал. Да и не мог удержать, не смел. Он от рождения был мне в упрек, на нем мой грех, мое вдовство. Не Святослав он, а Георгий, нет Святославов в святцах, есть только Георгии…

А сам ты кто: Всеслав или Феодор? Как князь — Всеслав, как Божий раб — Феодор. А прадед твой Владимир звался по крещению Василий. И было у него двенадцать сыновей, правда, не все до смуты дожили. Тем, кто не дожил, им легко. А прочие…

Нет, лучше дочерей растить! Но дочерей Бог вовсе не дал. Вот сыновей родилось семеро, а возмужали пятеро, потом один ушел, осталось четверо, и те сидят не кажутся, у каждого своя обида, и каждый ждет… А если кто и помнит хорошее, так только одна Глебова. Никто к отцу на Пасху не явился, всем некогда, а Глебова пусть не сама приехала, но был гонец с подарками. Подарки те — пустяк, безделица, и все–таки…

Бог не дал дочерей! За что? Встал князь, вновь посмотрел в окно. Тишь, пустота. И это хорошо… А почему? Совсем ты одичал, сидишь один, как сыч, всех сторонишься. Вот все и ждут, когда… Так выйди и скажи: «Недолго вам терпеть! Шесть дней всего!» Ну, выйди, князь! Так ведь не выйдешь, оробеешь. Тогда сиди и жди, когда Она придет. Жди, князь!

И ждал. Ушел к себе. Сидел и не смотрел уже в окно, а только слушал. Зашумели внизу, загремели. Должно быть, на поварне шум… Да, на поварне. Готовят стол, посадник будет, сотские, владыка. Давно пиров здесь не было. На Рождество и то не велел принимать. Хворал. И не хотел — все опостылели. Свое отпировал. Зажился ты, ох как зажился! И Изяслав давно ушел, и Святослав, и Всеволод, отродье Ингигердово, змееныши… Ну, Изяслав да Всеволод тогда, при Рше, молчали, все Святослав решил, крест целовал, послал гонца, а ты поверил. Взял сыновей, Давыда с Глебом, сели в лодку, переплыли через Днепр. Давыд — двенадцати годов, а Глеб — семи. Жара была, ты снял шлем. Так и явился к ним в шатер с шлемом в руке. И ты еще успел сказать:

— Вот, братья, я пришел…