Мейлах Бакальчук-Фелин - Воспоминания еврея-партизана

• Название: Воспоминания еврея-партизана
• Автор: Мейлах Бакальчук-Фелин
• Издательство: Возвращение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-7157-0051-5

Мейлах Бакальчук-Фелин (1904–1961) — непосредственный свидетель Холокоста и участник еврейского Сопротивления в годы второй мировой войны, один из создателей первого еврейского партизанского отряда. События, описываемые автором, происходили в 1942–1944 годах на территории Украины и южной части Белоруссии. Полная драматизма жизнь партизан-евреев и сам факт широкого участия евреев в партизанском движении почти неизвестны нашему читателю.

---

Затем началась новая серия придирок к евреям со стороны Сергея. За незначительное нарушение дисциплины он расстрелял еврейского партизана Матуса Боброва из Сварыцевичей. Терпение наше было на пределе. Мы намеревались расстрелять Сергея, но в последний момент передумали, опасаясь, что это может вызвать беспорядки, внутреннюю борьбу и отразится на положении невооруженных евреев. Из-за недостатка оружия число вооруженных евреев было невелико. Проблема оружия была наиболее трудной. Десятки евреев ходили без оружия. Это обстоятельство заставило нас закрыть глаза на ряд враждебных выпадов Корчева. Еще больше наше положение осложнилось, когда Корчев решил принять в ряды партизан полицаев. От полиции местечка Высоцк за подписью коменданта Фомина поступило письмо с просьбой принять полицаев в партизаны. Фомин, по кличке «Сотник», служил в деникинской армии. После разгрома деникинцев Фомин бежал в Польшу. Когда Польша была захвачена немцами, Фомин стал комендантом полиции в Высоцке, где он проживал до войны. Высоцкая полиция вместе с немцами провела «акции» против евреев в Высоцке и его окрестностях. Несмотря на наши возражения, Сергей встретился в доме Дмитрия с полицаями, и они стали партизанами, но с условием, что будут вести партизанскую работу самостоятельно и жить в отдельной землянке. Они обещали выполнять задания штаба, главным образом Корчева.

Нас это «родство» очень обеспокоило, тем более что некоторые полицаи были нам известны как убийцы наших близких и родных. Они построили землянку в трех-четырех километрах от нашей и стали нашими соседями. Их было около шестидесяти человек, вооруженных винтовками, немецкими револьверами и гранатами. Во всех отношениях они были сильнее нас. Мне приходилось часто бывать у них в землянке. По распоряжению Сергея я должен был их информировать о победах Красной Армии. Каждый мой визит к ним причинял мне большие страдания. Впоследствии я категорически отказался от этой миссии, мотивируя это тем, что они не проявляют никакого интереса к успехам Красной Армии и притворяются спящими, когда я читаю им сводки. Кроме того, они могли в любой момент меня подстрелить, когда я уходил из их землянки.

Все мы чувствовали, что нам грозит большая опасность со стороны этих бывших полицаев, а теперь партизан. Мы усилили нашу охрану, как дневную, так и ночную. Мы также установили наблюдение за их партизанской деятельностью и следили, куда они ходят. За целый месяц они ничего не сделали, заверяя Сергея, что готовят большое нападение на немецкий гарнизон. Партизаны нашей группы задержали одного полицая, Карпа, у которого были найдены немецкие документы. В них были указания полицаям, как совершить нападение на наш отряд. Им была обещана помощь. Нам и раньше было ясно, что немцы их специально послали в лес, чтобы нас уничтожить, но теперь это стало для нас очевидным. Карпа мы расстреляли, а документы отправили Сергею и Мисюре.

Сергей, видимо, понял, что если он будет и дальше настаивать на своем, его карьере будет положен конец. К тому же он боялся Дяди Пети. В эту же ночь была укомплектована партизанская группа, в основном из евреев, и землянка полицаев была окружена. Сергей вошел в землянку и заявил полицаям, что хочет посоветоваться с ними по очень важному делу. Питая к Сергею полное доверие, полицаи вышли из землянки без оружия. Они были немедленно окружены нашими партизанами, вход в землянку блокирован. Их было сорок с лишним человек. Почти все они были расстреляны. Двум-трем удалось бежать. Была расстреляна также женщина, выдававшая себя за жену «Сотника». У нее нашли удостоверение сотрудницы гестапо.

Через несколько дней немцы и полицаи напали на нашу землянку. Они численно превосходили нас. Завязался ожесточенный бой. Командир наш, Нахман Зильберфарб, отсутствовал, он участвовал в диверсионной операции на железнодорожной линии Кобрин — Пинск. Зильберфарба замещал Борух Маньковский. Он умело командовал нашей группой в этом упорном бою и вывел нас из окружения.

Полицаи и немцы захватили нашу землянку, раскопали могилы Берла Боброва и Велвела Туркенича, выбросили их тела на съедение воронам и диким кабанам.

Как потом выяснилось, привел немцев наш информатор Дмитрий, под опекой которого мы жили в Озерской землянке.

Глава 10 «Сварыцевичи — вторая Москва»

Все дороги и тропинки Полесья и Волыни вели в Сварыцевичский лес. Он был популярен в ближних и дальних деревнях и селах, городах и местечках. Этот гордый лес знали друзья и враги. Он врезался в память партизан ближних и дальних лесов, он запомнился немцам в Пинске, Ровно, Ковеле, Луцке и Бресте.

Когда я во второй половине февраля 1943 года опять прибыл в Сварыцевичский лес, я не узнал своего старого друга, давшего мне приют от злых зверей в человеческом образе. Изменилась вся панорама леса. Когда в декабре 1942 года наша группа ушла в Озерский лес, на снегу были еще волчьи тропы рядом со следами человеческих ног. Помню, как однажды я остался один в нашем камышовом шалаше у тлеющего костра. В эту темную осеннюю ночь все партизаны нашей группы отправились в деревню на поиски пищи. Начало моросить, и огонь стал потухать. Вдруг завыли волки всего в нескольких шагах от шалаша. В нашей группе был всего один наган, и я был безоружен. Я стал раздувать гаснущий огонь, но дождь мешал. Как раз в эти минуты отчаяния я услыхал человеческие шаги. Это наша группа возвращалась с задания. От первого же выстрела волки разбежались с воем, озлобленные тем, что люди ворвались в их царство.

Лес стал перекрещиваться накатанными санными дорогами, изъезженными путями, похожими на улицы. Землянки с дымоходными трубами придавали нашему лагерю вид обжитого поселка. Дым, поднимавшийся вверх из труб, свидетельствовал о том, что в этих землянках живут люди. Как партизаны, так и евреи из семейного лагеря построили себе удобные пещерные жилища и обзавелись небольшим хозяйством: парой горшков, примитивным столом и скамейками.

Все пути и дорожки, полянки и просеки усиленно охранялись. Дикий лес выглядел как военный городок, а землянки — как казармы.

В части организации и установления дисциплины нельзя не отдать должное Сергею Корчеву. Он все хорошо организовывал, и везде был полный порядок. После истории с полицаями он утихомирился, не позволял себе антиеврейских выпадов.

В наши партизанские ряды вступали крестьяне из деревень, в основном молодежь. Их привлекала партизанская жизнь. Чем быть отправленными в немецкие шахты на каторжные работы, они предпочитали уйти в лес. К тому же у нас было много еды, мяса, а также водки. Самогон делался большей частью из картофеля. Кроме того, ходили с оружием и выглядели военными. Все это так, но решающую роль сыграли победы Красной Армии. Многие рассчитывали, что когда вернется в этот край советская власть, пребывание в партизанском отряде будет для них большим плюсом.

Неприязни во взаимоотношениях между партизанами — евреями и неевреями тогда не было. Еврейская партизанская сила была доминирующей. Господствовала здоровая атмосфера солидарности. Все русские и украинские партизаны знали, что мы, евреи, были первыми организаторами партизанских групп и что мы вспахали и подготовили почву для большой партизанской деятельности.

В Сварыцевичском лесу было значительное число активных, мужественных еврейских партизан и партизанок.

Яркий пример — Файвель Глезер. Он бежал в лес из Серниковского гетто и с первого же дня чем мог помогал блуждавшим в лесу евреям и морально поддерживал их, отдавая этим несчастным любовь своего большого сердца. В Серниках он был председателем «Гехалуца». В бою с немцами под деревней Перекалье в 1943 году Глезер был тяжело ранен. Не желая попасть в руки немцев, он пытался застрелить себя из винтовки, но неудачно. Глезер обратился к украинскому партизану Худкому из Владимирца с просьбой застрелить его. Когда немцы были уже в нескольких шагах от них, Худкий, отступая, застрелил Глезера.

Следующий пример — героический партизан Давид Тасман из Пинска. Он также был тяжело ранен в бою под Перекальем. Перед смертью на поле боя он просил, чтобы его винтовку передали товарищу.

Мойше Бромберг из деревни Сварыцевичи. Ему было всего 19 лет, но он показал себя способным командиром, ориентирующимся в любой обстановке. К словам и советам Бромберга всегда прислушивались, речь его всегда сопровождалась умной шуткой. Возвращаясь с операции после подрыва немецкого эшелона на железнодорожной линии Сарны — Ковель, он пал в бою с бандеровцами.

Сема Фиалков из Серников добыл себе винтовку голыми руками. Он сзади напал на украинского полицая, поборол его и забрал винтовку. Сема был одним из лучших разведчиков. Однажды, когда Сема возвращался из разведки, он наткнулся на немецких кавалеристов. Немцы хотели захватить Сему живым, но, несмотря на ранение, ему удалось вернуться в отряд. Летом 1943 года он погиб в неравном бою с пронемецки настроенными крестьянами села Вичевка.