Патрик Хамфриз - Множество жизней Тома Уэйтса

• Название: Множество жизней Тома Уэйтса
• Автор: Патрик Хамфриз
• Издательство: Амфора
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-367-01151-7

Первая полноценная биография культового артиста включает все аспекты его богатой творческой деятельности. Проникнуть в душу Тома Уэйтса непросто, и эта книга — серьезный шаг в постижении того, что кроется за сложным характером, богатым набором разнообразных песен и внушительной репутацией киноактера.

Автор предисловия и перевода — Александр Кан, легендарный музыкальный критик, продюсер, обозреватель Би-Би-Си.

---

Для Адама Суитинга, автора рецензии в газете «Гардиан», альбом звучал как «радиоприемник, настройка которого скачет между Мемфисом и Тихуаной, Детройтом и Гаваной».

Лучшие моменты пластинки связаны с грустной историей падения Фрэнка. Уэйтсу лучше всего удается хроника людей самого дна — и Фрэнк послушно идет ко дну, как океанский лайнер компании «Уайт стар» во время своего первого же рейса[158]. Голос его становится особенно печальным и душераздирающим на песнях «Innocent When You Dream», «Cold Cold Ground» и «Train Song».

Поезд для многих — символ бегства или же новое начало. Но здесь Уэйтс — в образе Фрэнка — устало признает, что «поезд увез меня отсюда, но поезд не может привезти меня домой». «Train Song» — одна из самых «цепляющих» песен Уэйтса, и в этих нескольких строчках заключены все порушенные мечты о путешествии, которое начиналось столь многообещающе, а закончилось таким разочарованием.

И хотя тексты многих песен — трогательные и грустные мечтания, в них можно найти и по-уэйтсовски мудрый совет. Как, например, в «Telephone Call from Istanbul» («Телефонный звонок из Стамбула»): «Никогда не верь человеку в синей униформе, никогда не садись за руль машины, если ты умер».

«Straight То the Тор» и «I'll Take New York» — смутная дань любимому сыну Хобокена, Фрэнсису Альберту Синатре[159]. Уэйтс всегда обожал Синатру, задолго до того, как тот вновь вошел в моду. Он даже специально написал для Синатры песню «Empty Pockets», но до Председателя[160] она так и не дошла.

«Самая большая ошибка, которую когда бы то ни было сделал Синатра, заключается в том, что он проигнорировал предложение продюсера записать альбом песен Тома Уэйтса», — написал в журнале «Уорд» Мик Браун.

«Frank's Wild Years» заканчивается репризой самой красивой песни альбома — «Innocent When You Dream». Вторая версия оказалась еще более запоминающейся благодаря использованной Уэйтсом технике воспроизведения старой, любимой, заигранной пластинки на 78 оборотов. Песня, написанная в ритме вальса, также воздает дань Джону Маккормаку — любимому певцу тестя Уэйтса, ирландскому тенору, который был феноменально популярен в начале XX века.

Именно Маккормак, хоть и был чисто классическим певцом, помог популяризовать такие сентиментальные песни, как «The Irish Immigrant», «The Sunshine of Your Smile» и «It's a Long Way to Tipperary». За свою 40-летнюю карьеру певца, когда долгоиграющие пластинки не обрели еще широкую популярность, Маккормак сумел довести продажи до двух миллионов — в совокупности нот, записей на цилиндре и на новых, тогда еще только появившихся шеллаковых дисках.

Благодаря Уэйтсу в «Innocent When You Dream» слышны отголоски мягких зеленых полей, кружащих под сводами колокольни летучих мышей, а припев, как дым из трубы, стелется над крышей деревенского паба. Эта песня — отлитый в винил ирландский самогон, на ней с величайшей нежностью запечатлен момент, когда добродушие балансирует на грани слезливой ностальгии.

Склонный к меланхолии, с женой-ирландкой, тестем — поклонником Джона Маккормака, и «Молли Мэлоун»[161] в качестве первой запомнившейся ему с детства песни — неудивительно, что Уэйтс по уши втрескался в Pogues.

Группа завоевала популярность в Лондоне в середине 80-х, примерно в то же время, когда Уэйтс записывался на «Island». Сентиментальные ирландские баллады и любовь к кутежу были сдобрены в их музыке изрядной дозой панковского хулиганства. Pogues были реакцией на пустоту тогдашней поп-музыки. В составе группы был парень, который во время выступлений стучал себе по голове пустым подносом из-под пива. Уэйтс их обожал.

«Им нужно дать награду только за то, что они появились, — с восторгом говорил Уэйтс. — Они как персонажи Босха на тонущей шлюпке… а у певца улыбка, будто он живет в Южном Бронксе».

Басистка Pogues Кейт О'Риордан (чуть позже она стала второй женой Элвиса Костелло) раньше пела в группе из северного Лондона Pride of the Cross. Они выпустили всего лишь один сингл, «Tommy's Blue Valentine», который был не чем иным, как данью признательности любимому герою Кейт — Тому Уэйтсу. (А несколькими годами позже появилась группа The Tom Waits Appreciation Society — нужно ли говорить, чьи песни они исполняли…)

Сам Уэйтс был очарован вторым альбомом Pogues «Rum, Sodomy & The Lash» — и с ликованием возвещал, что любимой пластинкой его дочери Келлисимон была записанная ими «Dirty Old Town». Уэйтс не утратил к ним любви и 20 лет спустя: «Буйная, безумная группа. Играют, как солдаты в увольнительной. Песни — чистый эпос. Причудливые и кощунственные; от них укачивает, как на море».

Через несколько лет после выхода «Rum, Sodomy & The Lash» я интервьюировал Pogues, и аккордеонист Джеймс Фирнли не без труда вспомнил о гастролях в Чикаго в то время, когда Уэйтс играл там в спектакле «Дикие годы Фрэнка». После концерта они вместе отправились слоняться по всяческим сомнительным барам, и имя Уэйтса открывало для них любую дверь. Фирнли смутно вспоминает, как они аккомпанировали Уэйтсу, развлекая пьянчуг бесконечной версией темы из фильма «Исход». А Шейн Макгоуэн позднее вспоминал эту дикую ночь в Чикаго как «одну из лучших ночей в моей жизни». Достойная похвала…

У самого же Уэйтса другие, еще более странные воспоминания об этой ночи. В Чикаго тогда находилась его мать — она приехала посмотреть, как единственный сын играет в театре и как он наконец-то образумился. Каким-то невероятным образом она тоже оказалась втянута в это скитание по пабам. Даже много лет спустя Уэйтс не мог отделаться от странного ощущения: «Невозможно представить себе: моя мать пьет в баре вместе с Pogues!»

Для последнего пока переиздания «Rum, Sodomy & The Lash» в 2004 году Уэйтс написал страстное стихотворение, которое помещено на обложку диска: «Их музыка — как бренди проклятых пиратов, полна всяких небылиц… они древние, как остров сокровищ…» «Rum, Sodomy & The Lash» вышел в 1985 году, когда Уэйтс снимался в фильме «Чертополох» вместе с Джеком Николсоном и Мерил Стрип. Уэйтс набрал с собой пластинок в подарок своим коллегам по фильму. Их вердикт история, увы, не сохранила.

Весь 1985 год Уэйтс и Кэтлин сочиняли и записывали в Нью-Йорке материал, который затем составил «Rain Dogs», одновременно готовясь к премьере «Диких годов Фрэнка» в Чикаго.

Каким образом, спросил у Уэйтса в 1985 году Гэвин Мартин из «NME», «Frank's Wild Years» превратился в мюзикл? «Эта песня как китайское печенье с предсказанием. Написав ее, я подумал: а что же дальше произошло с этим парнем? Каждый знает такого, хоть и не видел его много лет. В разные этапы своей жизни люди проходят через такие превратности судьбы, которые другие воспринимают как что-то странное».

Развивая тему, Уэйтс уже закусил было удила: «Я представил себе, как продолжается жизнь Фрэнка, ведь и мои родители разошлись, когда я был ребенком… — Но тут же включился внутренний тормоз музыканта: — Эй, чего это я тут… Давай-ка я дам тебе сто долларов, улягусь на кушетку, ты записывай, и мы поглядим, доберемся ли мы до самого дна!»[162]

Глава 20

Для вдохновленного переездом вместе с семьей в Нью-Йорк Уэйтса альбом «Rain Dogs» стал первым, полностью сочиненным и записанным не в Лос-Анджелесе. Новый семейный дом был очень удобно расположен между офисом приема добровольцев в Армию Спасения и Национальную гвардию и Арсеналом штата Нью-Йорк. Однако внутренний компас Тома Уэйтса тянул его в другие места… Альбом стал для него «чем-то средним между Аппалачами и Нигерией».

Он буквально купался в новой среде. «Все просто летает, — рассказывал он вскоре после переезда Гэвину Мартину. — В еврейском квартале садишься в такси с водителем-китайцем, идешь в испанский ресторан, где слушаешь японское танго и ешь бразильскую еду. Все перемешано». И хотя он был теперь отцом семейства, безостановочно, 24 часа в сутки кипящая энергия большого города необычайно возбуждала его: «Это как магнит, как наркотик, как язык, на котором говорят здесь и только здесь».

«Здесь вырабатываются определенные навыки, абсолютно бесполезные в другом месте, — говорил он Генри Беку и Скотту Мено из «East Village Eye». — Как ходить по здешним улицам, как постоянно нащупывать бумажник, как спиной видеть человека сзади, как чувствовать транспорт на улице… все это умение жить на улице, совершенно ненужное в других городах. Более того, если в другом месте станешь себя так вести, то угодишь в тюрьму».

Даже знаменитые нью-йоркские попрошайки пришлись Тому по вкусу: «Однажды подходит ко мне парень с протянутой рукой, я ему говорю: «Нет». Он мне в ответ: «Да нет, постой, это не то, что ты думаешь, мне не нужны деньги. Я просто хочу быть твоим другом. Я Чарли, а тебя как зовут?» Я отвечаю: «Том». «Привет, Том. Ну, вот и отлично. Вот и все, чего я хотел!» — говорит он и идет дальше. Проходит полквартала, оглядывается, видит, что я заворачиваю за угол, и догоняет меня: «Привет, Том. Это твой старый друг, Чарли! Не одолжишь мне пару баксов?» Я просто охренел от такого мастерства!»