Грэм Свифт - Последние распоряжения

• Название: Последние распоряжения
• Автор: Грэм Свифт
• Издательство: Независимая Газета
• Жанр: Современная проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-86712-097-X

Четверо мужчин, близких друзей покойного Джека Доддса, лондонского мясника, встретились, чтобы выполнить его необычную последнюю волю – рассеять над морем его прах. Несмотря на столь незамысловатый сюжет, роман «Последние распоряжения» – самое увлекательное произведение Грэма Свифта, трогательное, забавное и удивительно человечное.

Лауреат премии Букера за 1996 год.

---

Но он-то, выходит, знал с самого начала. Вот оно что получается. Все продумал, сметал, как говорится, на живую нитку. Вернее, на мертвую, чтоб уж не разошлось. Словно сказал мне: вот моя рубаха, Рэйси, не стесняйся, бери и носи. Тебе бы и раньше ее носить, если б в этом мире всем заправлял не только слепой случай, если бы нам дано было видеть и выбирать. Ты и Эми. Если бы мы могли выбирать. И ты приходил бы первым в скачках на дерби, а Ленни стал бы чемпионом в среднем весе. А я был бы доктором Килдером. [24] А Вик? Что ж, Вик, наверно, и так на своем месте, с ним, кажется, все в порядке.

В общем, носи на здоровье. Может, она тебе и великовата, но ходить ты в ней сможешь.

Если бы мы умели видеть. Перед нами уже начало Пирса. Барнаклс – пиво на любой вкус. Клуб Танет – бар, бильярдная. Если бы мы умели видеть и выбирать. Тогда букмекеры разорились бы. Но некоторые вещи все равно случаются, так что грех сетовать. Как будто не мы их увидели и выбрали – хотя и выбрали бы, если б увидели, – а они нас и случились с нами, так что мы тоже не остались в стороне, нас тоже не забыли, хоть мы и не самые рослые, ловкие, ухватистые и смышленые парни в округе. Небо осело вниз, вот-вот лопнет, и Винс ищет местечко поставить машину, а я думаю: банка у меня в руках, но я не заслужил этого. У моря цвет одиночества. Цвет мокрого праха. Собирается дождь. Ах, Рэй, ты самый чудесный на свете. Дожить до того, чтобы услышать такое от женщины, пусть это и неправда. Ты лучше всех. Стук дождя по крыше, шум толпы, как шум волн. Со слезами на глазах, голосом, хриплым от волнения: ах, Рэй, ты чудеснее всех, ты счастливый, ты лучик солнца, лучик надежды. [25]

Джек

Он говорил: «Знаешь, сынок, тут вся штука в отходах. Ты пойми главное: привозишь в магазин одно, а уносят оттуда совсем другое. Все искусство мясника в том, чтобы избегать отходов. Если бы мясник сумел получить деньги за то, что он выбрасывает в таз, за жир и всякое такое, он был бы счастливым человеком, верно? Он бы и в ус не дул. Если ты вычтешь вес отходов из того, что купил на рынке, и разделишь на результат то, что заплатил сам, выйдет настоящая цена, которую и надо сравнивать с выручкой. Никогда не забывай об этом. Ты будешь платить и за кости, и за жир, и за усушку, и за тупые ножи. А дороже всего обойдется тебе плохое хранение и плохая разделка, после которой остается много дурных, не годных в продажу кусков. Надо постоянно следить за отходами, постоянно. Ты пойми, в чем беда с нашим товаром. Он слишком быстро портится».

Маргейт

Винс ставит машину, а я держу банку, думая: не заслужил я, не заслужил. Между дорогой и морем кусок обычной земли, в центре которого стоит приземистое здание с башенкой и часами, таможня или что-то в этом роде, а дальше начинается Пирс. С одной стороны гавань с покатым бетонным покрытием, она будто зажата у Пирса под мышкой, а с другой – просто высокий берег с парапетом, изгибающийся в противоположном направлении, вдали маячат скалы, белые в сером свете, и чайки вокруг выделывают свои трюки или усаживаются на парапет, не торопясь складывать крылья. Словно в той стороне уже не песчаный пляж, а открытое море, Северное море, следующая остановка Норвегия, а Пирс построили специально для того, чтобы отгородить залив с пляжем и гаванью, защитить их от стихий. Только сегодня стихии атакуют с другого бока.

– Ну вот, – говорит Винс и открывает свою дверцу, заодно выключая зажигание. – Пошли дело делать. – Точно эта медленная езда по набережной потихоньку заводила в нем скрытую пружину и теперь он должен двигаться быстро. Но и небо советует нам пошевеливаться, ясно, что долго оно без ливня не выдержит. Винс смотрит вверх и поднимает чашечкой руку – проверить, нет ли дождя, а заодно и поторопить нас, манит пальцами наружу. Пока там только отдельные капли, ничего серьезного, но волны будто знают: вот-вот бабахнет. Они скачут и мечутся, как звери в час кормежки, точно им не терпится еще больше вымокнуть.

– Может, обождем чуток, – говорит Ленни. – За лишние десять минут Джек не обидится.

– Этот дождь не пройдет, – говорит Вик. – Зарядит надолго.

Есть, капитан.

Винс идет к багажнику и достает пальто, оставив свою дверцу открытой. Холодный ветер снова бросается внутрь машины, а с ним и запах моря: тут и бодрящая свежесть, и в то же время воняет дегтем и какой-то дрянью, точно в корабельном трюме. Этот запах сразу напоминает что-то знакомое, напоминает морской берег, хотя я-то никогда на побережье не бывал. Нам с тобой, Рэйси, или пирсу Тауэрского моста, или ничего. Оно пахнет, как сама память, словно ты угодил в вершу для омаров.

Винс опять появляется в поле зрения. Он несет все наши плащи и куртки, этакий добрый папаша, но мы сидим неподвижно. Наверное, испугались. Все разом. Винс стучит кулаком по крыше над Виком и Ленни, и Ленни невольно втягивает голову в плечи, рот его разъезжается в длину, глаза вылезают на лоб – ни дать ни взять лягушка.

– Ну давайте, – говорит Винс, – пошли.

Вик открывает дверцу, и Винс дает ему плащ. Я тоже открываю свою, но остаюсь сидеть, сжимая в руках банку, как будто она вдруг стала слишком тяжелой. Винс обходит машину кругом, чтобы забрать ключи, и кидает мое пальто на свое сиденье, откуда мне легко его достать. Я смотрю на него, держа банку, точно говорю: не хочешь ли? Может, возьмешь? И он говорит: «Неси его, Рэй», – будто вспоминает, что сам уже носил эту банку и даже выбросил оттуда немного, кусочек Джека, который мы не довезли до места. «Неси его». Стало быть, Джек пока при мне. «Пакет, наверно, больше не нужен, как по-твоему?» – говорит Винс. Я вынимаю банку и роняю пакет к своим ногам. Джек Артур Доддс. Капли начинают падать чаще. Я беру плащ и вылезаю из машины, Ленни тоже. Винс дает ему пальто, захлопывает дверцу и запирает ее. Мы все стоим на ветру и под шум моря натягиваем на себя свои шмотки. Я надеваю кепку поглубже, чтоб не слетела, – Джек мешает мне, но я не хочу ставить его на асфальт. Банка на глазах становится мокрой и скользкой. А вдруг уроню? Винс стоит с непокрытой головой, его гладкие волосы аккуратно зачесаны назад, но я уже надел кепку, хоть и думаю: может, не стоило?

– Ну-ну, давайте, – говорит он, – пошли. – И нам перестает казаться таким уж странным, что мы ехали сюда весь день, а теперь вот вдруг заторопились. Когда думаешь об этом заранее, представляешь это в мыслях, все выглядит спокойно и торжественно – Вик подсказывает на ушко, что делать, руководит церемонией, и для спешки и беготни просто нет места. Что ж, доберись мы сюда пораньше – а ведь могли бы, – у нас были бы простор, солнце, покой, время. Но погода словно подгоняет нас, стихии как будто не столько преграждают нам путь, сколько подталкивают нас в спину. Словно мы все время балансировали на краю, а теперь отступать уже поздно. Потому что небеса вот-вот разверзнутся.

Пирс шире, чем казался издалека, он широкий, как дорога, а это значит, что мы не так уж сильно промокнем, во всяком случае не от брызг. Со стороны открытого моря, где волнение должно быть сильнее, хотя сейчас все наоборот, вдоль всего Пирса идет плоский барьер высотой в несколько футов – как защитная стена, только наверху что-то вроде обломков старой ограды и фонарных столбов, коротких и ржавых, – наверное, в прошлые времена можно было гулять по этому барьеру, если, конечно, не бояться, что тебя сдует. Но теперь он закрыт, ступеньки наверх все обвалились, а внизу, на основном уровне, по которому идем мы, стоят знаки с надписью «ЧАСТНЫЕ ВЛАДЕНИЯ – ВХОД ВОСПРЕЩЕН». Так что мы могли бы развернуть машину и убраться восвояси, оправдание есть. Извини, Джек, чужие владения. Хотя кто нас остановит в такую-то погоду? Вокруг ни души. Да и вообще – особые обстоятельства, особый случай, особая миссия. Знаки точно подхлестывают нас, вместо того чтобы помешать.

Пирс широкий и крепкий. Я рад, что это не дамба, тем более что море так и бесится внизу. Но он весь в выбоинах, неровный и латаный-перелатаный, поэтому пройти по нему и в хорошую погоду было бы нелегко. С внутренней стороны барьера сделаны полукруглые ниши, там полно камней, ржавых банок и всякого мусора, а дальше, где барьер становится выше, к нему приткнулись запертые сарайчики и пристройки для хранения Бог знает чего – краска на некоторых из них совсем облезла, и дерево под ней серое, трухлявое.

Надо сказать, все это здорово смахивает на свалку.

В длину этот Пирс ярдов двести – двести пятьдесят, но Джек велел с конца, специально про это написал. Мы идем вперед, растянувшись цепочкой, но как будто не по своей воле, а из-за ветра, точно каждый из нас в одиночку борется со стихиями. Мы держимся правее, подальше от моря и его брызг, хотя иногда большие фонтаны все-таки достают нас, капельки колют лицо, а остальная вода шлепается на Пирс с таким шумом, будто по нему рассыпают гравий. Впереди Пирс изгибается, и видно, как разрезанные им волны забегают внутрь и вздымаются еще выше – каждая волна как бешеный зверь, который хочет с маху вскочить на ровную поверхность и хлещет себя хвостом, поняв, что это у него не получится. Мы не разговариваем. Да и не можем, потому что идем не рядом, но я, наверное, и так не стал бы. Я чувствую, как у меня в груди, под плащом, куда я спрятал Джека, что-то поднимается и растет, точно волны хотят с боем прорваться в мою собственную гавань.