Франсина Доминик Лиштенан - Елизавета Петровна. Императрица, не похожая на других

• Название: Елизавета Петровна. Императрица, не похожая на других
• Автор: Франсина Доминик Лиштенан
• Издательство: Астрель
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-065491-В

Елизавета Петровна.

Ее называли «искрой Петра Великого» — лесть это или истина?

В данной биографии одной из самых значительных женщин не только российской, но и мировой истории Франсина Доминик Лиштенан. использовавшая в работе над книгой множество ранее не публиковавшихся документов, создаст портрет сильной, многогранной личности и блестящей правительницы. Елизавета Петровна впервые в европейской истории отменила смертную казнь, выпустила декреты, уравнивавшие женщин в правах с мужчинами, проповедовала передовые — даже по представлениям нашего времени — нормы градостроительства, дипломатии и охраны окружающей среды.

Так почему же Елизавета Петровна осталась в памяти потомков просто «веселой царицей», более всего любившей праздники и развлечения?

Умышленно или нет преуменьшена ее роль в российской и европейской истории?..

---

В 1743 году правительство затеяло перепись населения. Цель ее среди прочего состояла в том, чтобы узнать, к каким религиозным практикам привержены подданные империи. Она определила число староверов, «раскольников» на севере страны. Петр подверг их дополнительному налогообложению за то, что они носили бороду. При Елизавете их участь стала еще тяжелее, суммы подати увеличились{632}. Чтобы образумить этих раскольников, царица прибегла к помощи армии: их проповедники были арестованы, культовые строения разрушены. Учрежденной в 1746 году комиссии, ведавшей переписью, было разрешено прибегать к пыткам, чтобы выяснить причины приверженности к стародавнему чину богослужения. В 1749 году Святейший Синод распорядился, чтобы их приговаривали к каторжным работам или ссылали в северо-восточные области — к примеру, па Камчатку{633}. Многие староверы умирали в тюрьме при подозрительных обстоятельствах. Власти стремились помешать им принести себя в жертву — таков был их единственный ответ, когда им приходилось сталкиваться с религиозными притеснениями. Особенно много староверов было в Архангельской губернии, их там вылавливали с помощью местных властей, бросали в тюрьмы, депортировали; однако 75 человек из их числа предпочли самосожжение, еще 15 предали себя смерти другими способами. В начале 1750-х годов волна жертвенных самоубийств пошатнула империю. В Тобольске в 1751 году 189 мужчин и женщин, в том числе семья из 33 человек, вследствие притеснений со стороны местного епископа добровольно погибли в огне. Подобные случаи участились, поговаривали даже о коллективном жертвенном самоубийстве 6000 верующих. Синод предпочитал в точности не знать, какие именно причины вызывал и столь отчаянные поступки: ни одного расследования на сей счет не проводили{634}.

Новообращенные христиане, люди самого различного происхождения, не получали никаких наставлений в вере, многие понятия не имели ни о догматах, ни о ритуалах православия. Знали ли они хотя бы, кто такой Христос? Умели ли молиться{635}? Некоторые даже не понимали, что их обратили в какую-то другую веру, — вероятно, тут сказывался языковой барьер. Их «просвещением» зачастую занимались тупые фанатики, собственное невежество в вопросах веры возмещавшие рукоприкладством и прочими видами насилия. Елизавета приказала строить для новообращенных школы, дабы сделать из них образцовых верующих, но она не подумала сформировать прежде учителей, а потому эти просветительские учреждения были прозваны душегубками, поскольку многие дети умирали там от дурного обращения{636}.

В 1742 году обер-прокурором Святейшего Синода стал Яков Шаховской, бывший военный. Он столкнулся с ужасающим мракобесием части духовенства. Чтобы лучше разобраться в текущих проблемах церкви, он пожелал изучить архивы, однако таковых не оказалось. Захотел узнать хотя бы, в каком положении текущие дела, — никто не понимал, о чем он толкует. Высшие церковные иерархи, ответственные лица этого почтенного собрания, улаживали возникающие вопросы изо дня в день, а протоколы подделывали или вообще их не вели, чтобы вернее замести следы хищений. Обер-прокурор потребовал, чтобы его ознакомили с состоянием монастырских доходов, но оказалось, что с начала царствования Елизаветы никто не подводил бюджетного баланса. Он созвал пленарное совещание — оно ни к какому решению не пришло. Высшее духовенство, напуганное служебным рвением Шаховского, проголосовало за то, чтобы отстранить его от должности. Государыне пришлось лично вмешаться, чтобы восстановить порядок. Чересчур обременительного прокурора в конце концов отправили восвояси — в 1753 году его место занял князь Николай Львов. Этот чиновник отличался отменным добродушием: предпочитал, оставаясь невозмутимым, прикарманивать подношения и взятки. Он делал вид, будто понятия не имеет о запутанных махинациях высшего духовенства{637}.

В период между двумя войнами — от 1748 до 1755 года — правление стало более терпимым. По настоянию Петра Шувалова Сенат в 1755 году внес изменения в законы, позволявшие местным властям преследовать староверов и квакеров без предварительного согласования с правительством. Во время Семилетней войны религиозная политика Елизаветы заметно сменила ориентацию: царица по-прежнему стремилась сплотить своих подданных вокруг церкви и, следовательно, всячески приветствовала их переход в православие, но отныне следила за тем, чтобы неумеренное миссионерское рвение некоторых священнослужителей не приводило к беспорядкам. Радикальный политический поворот в отношениях с Портой побудил императрицу проявлять больше деликатности к мусульманам своей страны. Указом от 1761 года было разрешено заново отстроить многие мечети, но при двух условиях: община должна включать не менее 300 правоверных, а ее культовое здание — находиться за пределами селения. К тому же новообращенные христиане должны быть более строго отделены от своих бывших единоверцев-магометан{638}.

При всей своей строгости в вопросах веры, Елизавета с возрастом стала проявлять больше терпимости: такие личности, как Иван Шувалов, несомненно, мало-помалу приобщали ее к культуре Просвещения, открытой для восприятия различных верований.

К тому же императрица одержала огромную победу, в ее собственных глазах это было главным свершением ее царствования: православные благодаря вмешательству в дела оттоманской Порты возвратили себе право контроля над иерусалимскими святыми местами. Воодушевленная этим обстоятельством, царица более уверенно смотрела на религиозную ситуацию, сложившуюся в ее стране.

Начиная с 1698 года святые места в Иерусалиме контролировала Франция; однако орден францисканцев, на который была возложена эта задача, подвергался давлению со стороны православного духовенства. Со времени заключения Белградского договора 1739 года, определившего границы между Турцией и Россией, Людовик XV служил, притом результативно, посредником между ними и гарантом стабильности; стремясь воздать ему за это, султан обещал, что за католическими монахами сохранятся их обязанности, а «французский император» — так его титуловали на Востоке — останется патроном святого града{639}. Елизавета считала нужным поддерживать статус-кво, ограничиваясь тем, что выделяла своим единоверцам денежные средства. Это продолжалось вплоть до разрыва в 1748 году дипломатических отношений между Петербургом и Версалем. Но когда все контакты с Францией прервались, ничто более не мешало императрице «освободить» Иерусалим от западных еретиков, благо это было одним из заветных желаний ее отца.{640} В течение 1750-х годов в базилике Гроба Господня произошло несколько кровавых стычек. Это было слишком: Елизавета почувствовала, что ее долг — вмешаться и поддержать православных. С этой целью она попыталась сблизиться с неверным — с султаном, традиционным союзником Версаля и Варшавы, чтобы попробовать уладить эту проблему мирно. Людовик тотчас понял, что у русских на уме: они норовят, с одной стороны, свести на нет турецкое влияние в Европе, с другой — оказав давление на диван, восстановить свой контроль над Гробом Господним. А достигнуть этой цели означало бы еще и вызвать ответное оживление православных меньшинств в странах, соседствующих с этой гигантской империей. Русские представители в Константинополе — Неплюев, потом Обрезков, а также состоящий при них весьма искусный драгоман по имени Хризостелос — сумели посредством даров, взяток и сладких речей убедить султана окончательно передать «грекам» контроль над святыми местами, и все это произошло под покровительством женщины{641}! Это был настоящий скандал — по крайней мере в глазах Версаля.

Столь ловкая религиозная политика незамедлительно возымела последствия в области межнациональных отношений. На юге Украины обстановка накалилась. Франция подстрекала татар спровоцировать в этих краях «casus belli» — ситуацию, пригодную стать поводом для войны. Черкесы также внесли свою лепту, затевая бунты с целью ослабить защиту границы. Война между Турцией и Россией возвратила бы Людовику его главенствующее с точки зрения религии положение на Святой земле{642}. Однако эти чаяния противоречили директивам министерств иностранных дел — как русского, так и французского. На пороге Семилетней войны они стремились к сближению, к установлению оборонительного союза. Под властью Елизаветы и при том обороте, какой приняла международная политика, казачьему краю предстояло пережить стремительный, хотя и кратковременный расцвет.

УКРАИНСКИЕ ДЕЛА

Петр Великий, устав от вечных казачьих бунтов, лишил этот воинственный народ автономии, а власть его вождя — гетмана — упразднил. Данила Апостол, последний из гетманов, признанных Россией, умер в 1734 году. Тогда страна оказалась в ведении временной комиссии, которая насчитывала в своем составе трех русских и трех «малороссов», причем первые были склонны диктовать свои законы вторым. Процесс интеграции Украины и подчинения казачества пошел полным ходом. Однако фаворит Елизаветы Алексей Разумовский был родом из этой страны и тем гордился. Он рассчитывал раз в жизни вмешаться в политику, с тем чтобы повлиять на императрицу в пользу своих земляков. В 1744 году она отправилась в Киев на богомолье, там она приняла депутацию, которая явилась с просьбой о восстановлении гетманской власти, а следовательно, возвращении региону частичной независимости. Другая делегация возобновила ту же просьбу год спустя, прибыв по случаю бракосочетания великого князя Петра. В принципе царица согласилась, теперь надо было найти человека, способного занять место гетмана. Выбор отнюдь не случайно пал на Кирилла Разумовского, младшего брата се морганатического супруга; Кириллу в ту пору было всего шестнадцать. Пришлось ждать до февраля 1750 года, чтобы те, кем ему предстояло управлять, могли избрать его. Избрали единогласно — причин, надо полагать, было две: благодарность за то, что гетманскую власть восстановили, и немаловажный факт, что отсутствовали другие мало-мальски достойные кандидаты. Украина получала также значительные субсидии, предназначенные для облегчения участи самых нуждающихся. Она имела право на возмещение убытков, причиненных ей во время войны с Портой в 1736–1739 годах. Тогда семь полков, расквартированных в этой провинции, вернулись в Россию, к немалому облегчению местных жителей, видевших в их присутствии силовое посягательство на свою свободу. Русские чиновники также покинули здешние края, управление которыми было поручено коллегии иностранных дел: для Малороссии это было залогом независимости и знаком доброй воли со стороны императрицы. Украина познала новый расцвет. Местные крестьяне и казаки ввозили для своего личного употребления продукты, освобожденные от всяческих пошлин. Когда же они их вывозили в другие регионы империи, пошлину приходилось выплачивать в обычном размере. Многие из них разбогатели на торговле говядиной. Украинцы получили также право гнать спиртные напитки для собственного употребления — после 1755 года эта деятельность стала привилегией дворянства. Казак ни в коем случае не мог быть обращен в рабское состояние, это касалось даже казачек, вышедших замуж за крепостных украинцев{643}. Кирилл Разумовский, предпочитая проводить время в столичных развлечениях, поручил дела правления союзу местных офицеров. Тем не менее молодой гетман не упускал из поля зрения дела своей страны и сумел провести в ней некоторые административные реформы; зато проблемы приграничных областей, связанные с нескончаемыми набегами татар, приводили его в растерянность. А жалобы казаков бесследно тонули в бюрократической неразберихе Сената и коллегии иностранных дел. Оба Разумовских проявляли полное единодушие с Елизаветой в самом основном — в ее непреклонности там, где дело касалось вопросов религии. Таким образом, на высших ступенях церковной иерархии оказались русские священнослужители, не склонные поддаваться влиянию западных богословов. Требовалось любыми средствами усилить позиции православной церкви в приграничных губерниях империи.