Игорь Курукин - Анна Иоанновна

• Название: Анна Иоанновна
• Автор: Игорь Курукин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-235-03752-6

В судьбе Анны Иоанновны было немало крутых поворотов: природную русскую царевну, племянницу Петра I, по его воле выдали замуж за иноземного принца, полжизни провела она бедной вдовствующей герцогиней в европейском захолустье, стала российской императрицей по приглашению вельмож, пытавшихся сделать её номинальной фигурой на троне, но вскоре сумела восстановить самодержавие. Анна не была великим полководцем, прозорливым законодателем или смелым реформатором, но по мере сил способствовала укреплению величия созданной Петром империи, раздвинула её границы и сформировала надёжную и работоспособную структуру управления. При необразованной государыне был основан кадетский корпус, открыто балетное училище и началось создание русского литературного языка.

Книга доктора исторических наук Игоря Курукина, написанная на основе документов, рассказывает о правлении единственной русской императрицы, по иронии судьбы традиционно называемом эпохой иностранного засилья.

---

Однако немногие косвенные данные позволяют утверждать, что эпоха петровских преобразований, накануне и после смерти самого реформатора видевшихся тяжким испытанием, к концу правления Анны Иоанновны стала восприниматься шляхетством как время славы и благополучия. В частности, об этом свидетельствуют интересы столичных читателей. По данным «учётной книги» изданий Синодальной типографии 1739–1741 годов, особой популярностью пользовалась литература о Петре I и его семействе. Офицеры, чиновники и прочая публика покупали «Проповедь в день годишного поминовения» императора, «Похвальное слово», «Описание о браке» Анны Петровны, «Слово на погребение» Екатерины I.{513}

Молодой Ломоносов из германского далека прославлял в «Оде на взятие Хотина» русские войска, ведомые не Минихом, а самим императором Петром Великим в компании с Иваном Грозным:

И, чувствуя приход Петров,
Дубравы и поля трепещут.
Кто с ним толь грозно зрит на юг,
Одеян страшным громом вкруг?
Никак смиритель стран Казанских?

Поэт уже предвидел грядущие победы русских героев («Обставят Росским флотом Крит; / Евфрат в твоей крови смутится») и был уверен:

Россия, коль щастлива ты
Под сильным Анниным покровом!
Какия видишь красоты
При сем торжествованьи новом!

Однако обращение к недавнему великому прошлому неизбежно должно было вызвать сравнение — и здесь новые придворные светила, за исключением, может быть, бравого Миниха, явно уступали петровским «птенцам». Ни Остерман, ни Бирон, ни их окружение в герои не годились, и их присутствие во власти уже раздражало дворян, осознавших себя «новыми людьми» великой державы. «И лапатников и подводы даём, и кого де ни пошлём, назад не возвращаютца, явное разорение Московскому государству, — пересказывал дворовый Семён Жуков жалобы своего хозяина полковника Семёна Давыдова. — У нас фон Миних да Бирон, и им всё поверено…» С полковником был согласен его зять каптенармус Пётр Павлов: «Иноземцам-та и пожить! Рускова ныне в ыноземцах чрез десятова увидишь»{514}. Однако изучение процессов Тайной канцелярии за всё царствование Анны Иоанновны выявило лишь восемь дел, где основным составом преступления была критика «немцев»{515}. Наличие иноземных «конкурентов» вызывало грубую брань и ожесточение — но так ли уж вредно было на самом деле?

Немцы и русские на службе империи

Итак, «немцы» «понаехали» в Россию — и ко времени Анны Иоанновны некоторые из них заняли видные посты на военной и гражданской службе и при дворе. Точное число иноземцев, проживавших в то время в России, неизвестно — таких подсчётов не велось. Но можно попытаться хотя бы приблизительно посчитать более или менее видных «немцев».

Как уже отмечалось, при дворе их было немного. Но высшие придворные посты занимали именно немцы: обер-камергер Бирон и братья Левенвольде — обер-шталмейстер Карл и обер-гофмаршал Рейнгольд. Остерман играл первую скрипку в Коллегии иностранных дел и Кабинете министров; Б. X. Миних с 1733 года возглавлял военное ведомство и командовал армией. В столичных учреждениях прочное место заняли немцы-чиновники, хотя и сравнительно немногочисленные: составленный в 1740 году «Список о судьях и членах и прокурорах в кол[л]егиях, канцеляриях, конторах и протчих местах» свидетельствует, что из 215 ответственных чиновников центрального государственного аппарата их было 28 (при Петре I в 1722 году — 30). Если же выбрать из этих служащих лиц в генеральских чинах (первых четырёх классов по Табели о рангах), то окажется, что на 39 важных русских «персон» приходилось всего шесть иностранцев (чуть больше 15 процентов) — намного меньше, чем в армии{516}.

Наиболее широко они были представлены в Коллегии иностранных дел и Коммерц-коллегии, служба в которых требовала высокой квалификации, знания иностранных языков и «прав» иных государств. Камер-коллегия нуждалась в специалистах по финансам, а Юстиц-коллегия — в юристах, тем более что имела специальное подразделение «лифляндских, эстляндских и финляндских дел». Многие «статские» служащие также появились на русской службе во времена Петра I. В Коммерц-коллегии с тех времён трудились советник Иоганн Павел Бакон и асессор Яков Гювит. Универсальным специалистом стал советник Андрей Кассис — с 1724 года он служил в Мануфактур-коллегии, Коммерц-коллегии, Юстиц-конторе и Монетной конторе. Бессменным с 1720 года вице-президентом Юстиц-коллегии был Сигизмунд Адам Вольф, бывший гофмейстер детей Меншикова и «тайный секретарь» Петра I; его брат Яков Вольф известен как купец, банкир и основатель торговой фирмы.

Под началом С.А. Вольфа и его преемников трудились Иоганн Фитингоф, Иоахим Гагемейстер и швед Альбин Грундельшерн. Другой швед, Лоренц Ланг, с 1715 года совершил с торговыми караванами шесть путешествий в Китай, налаживал дипломатические и торговые отношения России с дальневосточным соседом, а с 1740 по 1752 год был вице-губернатором в Иркутске. Капитан морской артиллерии Андрей Беэр служил в Оружейной канцелярии и успешно руководил Сестрорецким оружейным заводом. На протяжении пяти царствований занимал должность вице-президента Штатс-конторы Карл Принценстерн, ценившийся за умение в нужный момент отыскивать деньги. За 42 года службы обрусел, получил дворянство и вотчины и в 1764 году был в очередной раз представлен к повышению 64-летний вице-президент Юстиц-коллегии лифляндских и эстляндских дел Фёдор Иванович Эмме.

При Анне Иоанновне пост генерал-директора петербургской конторы Главной дворцовой канцелярии занял барон фон Розен; под его началом в качестве дворцовых управителей подвизались «доменс-советник» Фирек, асессор Гохмут, комиссар Пеллинг. Француз Антон (Антуан) Кармедон возглавил тогдашний «Госстрой» — Канцелярию от строений.

На русской службе находились греки, итальянцы, поляки, турки, шведы, французы; выходцы из германских земель указывали свою национально-государственную принадлежность: «голштинцы», «курляндцы», «эстляндцы». Так, в Юстиц-коллегии служил асессор Гейсон «из немецких шляхтичей», президент Академии наук барон Корф был родом «ис курляндских шляхтичей», советник академической канцелярии И.Д. Шумахер — «альзацкой нации», директор Петербургской почтовой конторы Ф. Аш происходил «города Бреславля из гражданского чину».

В 1736 году в Кабинет министров обратился саксонский камергер, обер-берг-гауптман барон Курт Александр Шемберг (Шомберг) с предложением своих услуг в качестве горного специалиста и обещанием привлечь на российскую службу других «горных людей». Предложение было принято, и барон прибыл в Россию вместе с четырнадцатью специалистами («обер-берг-амтовым актуариусом» Карлом Фохтом, «гистеншрейбером» Иоганном Леманом, штейгерами Иоганном Буртгартом, Кристианом Пушманом, Иоганном Шаде и др.). Всех приехавших приняли на службу, а с самим Шембергом заключили «капитуляции» — правда, на менее выгодных условиях, чем он рассчитывал: вместо жалованья в шесть тысяч рублей в год положили только три тысячи{517}.

Шемберг возглавил образованный вместо петровской Берг-коллегии Генерал-берг-директориум; выступая сторонником приватизации казённых предприятий, он добивался, чтобы процессом руководило это ведомство, а его подчинённые могли вступать в рудокопные компании и становиться владельцами заводов. Так и случилось: в марте 1739 года императрица оказала «всемилостивейшую протекцию» — повелела отдать генерал-берг-директору присмотренные им богатые «рудные места» на Урале и в Лапландии со всеми строениями, лесами, правом держать «припасы» и вино; на условиях платы с каждого пуда выплавленной меди по рублю «вместо определённой в нашем Берг-регламенте с меди десятой доли»{518}.

Для управления своим хозяйством Шемберг создал Благодатский[10] обер-бергамт с нанятыми в Саксонии мастерами. Он добился расторжения контракта с агентом казны по продаже российского железа за границей — фирмой Шифнера и Вульфа — и получил право продать от пятисот до шестисот тысяч пудов металла. Фаворит императрицы согласился «быть порукою»{519}. Однако коммерческих талантов «эксклюзивный дистрибьютор» не проявил — в августе 1740 года он уже был должен казне 138 655 рублей. Анна Иоанновна потребовала от Сената взыскать с Шемберга плату за предоставленные ему 239 тысяч пудов железа. Барон отдал лишь 90 тысяч и просил об отсрочке, но 3 ноября Сенат по указу уже регента Бирона повелел ему немедленно заплатить всю сумму{520}. Вероятно, к тому времени герцог уже разочаровался в своём протеже. В конце концов в 1742 году за долги заводы были возвращены в казну.

Скорее всего, это было не хищение в особо крупных размерах, а неудачный опыт приватизации с привлечением иностранных инвестиций и технологий. Трудно судить, как повлияли на организацию производства на российских заводах привезённые Шембергом саксонские специалисты, а вот обещанный им приток инвестиций вряд ли случился: мощных транснациональных корпораций тогда не существовало, иностранное купечество концентрировалось в столице, держало в своих руках вывоз российской продукции и операции по продаже казённых товаров и, кажется, не желало вкладывать большие деньги в разработку уральских рудников.