Франсуа Керсоди - Уинстон Черчилль: Власть воображения

• Название: Уинстон Черчилль: Власть воображения
• Автор: Франсуа Керсоди
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-480-00305-5

В книге известного современного французского исследователя Ф. Керсоди во всех подробностях прослежен жизненный путь У. Черчилля, оставившего неизгладимый след в мировой истории. На великолепной документальной основе (это меморандумы, деловая и личная переписка, мемуары и многое другое) автор создает запоминающийся образ одного из самых выдающихся политиков и государственных деятелей XX века и неординарного человека с присущими ему характерными чертами.

Книга будет интересна широкому кругу читателей и особенно тем, кого не оставляют равнодушными судьбоносные повороты, происходящие в истории благодаря историческим личностям.

---

Даже замечательно четкое, если учесть, что Уинстону тогда было четыре годика…[15] Но мы уже поняли, что это был необычный ребенок. Он не был старше, когда слушал разговоры о фениях, кампаниях Оливера Кромвеля в Ирландии и конечно же подвигах своего прославленного предка Джона Черчилля, 1-го герцога Мальборо. По возвращении из Ирландии он увлекся войной с зулусами, которая тогда была в самом разгаре. Уинстон разглядывал газетные иллюстрации: «Зулусы убивали много наших солдат, но гораздо меньше, чем наши солдаты убивали зулусов, если судить по картинкам». Ему потребовалось еще два года, чтобы научиться читать тексты и понять, что на самом деле все обстояло несколько сложнее[16]. Он увлеченно читал рассказы о гибели принца Империи[17] и трагической судьбе Гордона в Хартуме[18], а также о гражданской войне в США и франко-прусской войне 1870 г., которые на тот момент были самыми последними широкомасштабными конфликтами[19]…

Само собой разумеется, что маленький Уинстон играл в войну со своими кузенами, как и любой мальчишка его возраста. Но он очень серьезно относился к этой забаве. Уинстон всегда был заводилой. В Бамстеде, поместье родителей, он сколотил из досок настоящую крепость, с воротными башнями и подъемным мостом. В центре была сооружена мощная катапульта, способная посылать на большое расстояние… зеленые яблоки; за неимением зулусов ими обстреливали коров, если те неосмотрительно выходили на линию огня… Уинстон обожал смотреть военные парады, ходить в военно-исторические музеи, посещать крепости или боевые корабли; его письма полны набросков пушек, униформы, кораблей и полей сражений. Но не стоит забывать о главном: годам к пяти он собрал в своей детской впечатляющую коллекцию оловянных солдатиков, которой особенно гордился: «В конечном итоге я собрал около 1500 солдатиков, всех одного размера, всех только британцев, составивших одну пехотную дивизию и кавалерийскую бригаду». Это если не считать еще нескольких орудий, стрелявших горошинами и камешками по вражеской армии, которой командовал его младший брат Джек. «Это был один из самых грандиозных спектаклей, – вспоминала его двоюродная сестра Клара Фрюен, – и проводился он с чрезвычайной серьезностью, выходившей за рамки обычной детской игры».

Так оно и было, Уинстон Черчилль сам написал: «Оловянные солдатики задали курс всей моей жизни». В один прекрасный день его отец (а нам известно, какое безграничное уважение он внушал мальчику) согласился принять оловянный парад – событие исключительной важности: «Все войска были выстроены в боевом порядке для атаки. С чарующей улыбкой отец минут двадцать опытным глазом изучал эту картину, которая и в самом деле была впечатляющей, после чего он спросил меня, не хотел бы я служить в армии. Я подумал, что было бы чудесно командовать армией, поэтому тотчас согласился, и был немедленно пойман на слове. Многие годы я верил, что отец благодаря своему опыту и интуиции сумел угадать во мне задатки военного гения, но впоследствии мне рассказали, что он всего лишь посчитал, что я слишком глуп, чтобы стать адвокатом».

Незначительные причины, большие последствия… Но с той поры Уинстон Черчилль поставил перед собой ясную и четко определенную цель, и теперь ей были подчинены все его действия. После завершения первого учебного года в Хэрроу он поступает на специальные курсы при колледже, на которых готовят к экзаменам в военное училище. Это дополнительные занятия, сверх обычной программы, к которой он по-прежнему проявляет ограниченный интерес. Как отметит один из преподавателей: «Он занимался, только когда сам решал поработать, и только теми предметами, которые ему нравились». Военная подготовка, «the military class», привлекала тем сильнее, что в программе был сделан упор на изучение истории и английского языка – его любимых дисциплин. Кроме того, Уинстон был членом стрелкового клуба, проводившего занятия по стрельбе и тактические военные учения. «Как-то в день больших маневров, – вспоминал его преподаватель, – он подошел ко мне и попросил назначить его моим адъютантом. Он проявил просто потрясающую энергию». И если футбол Уинстону всегда казался скучным, а велосипед так и не покорился (потом он продал двухколесную машину, чтобы купить бульдога), то его все больше привлекали виды спорта, ценимые в армии: верховая езда, бокс, плавание и фехтование. И вот летом 1889 г. этот тщедушный и болезненный коротышка (1,66 м) выигрывает командные соревнования по плаванию. И что еще удивительнее, в возрасте семнадцати лет он побеждает всех противников на соревнованиях между колледжами по фехтованию, причем большинство соперников намного старше и опытнее его. Родители не потрудились приехать даже на вручение кубка: леди Черчилль отдыхала в Монте-Карло, лорд Черчилль – на скачках… Их сын на это почти не обиделся.

Знания Уинстона в области математики не позволяли надеяться на поступление в Вулвич, где готовили будущих офицеров артиллерии и инженерных войск. Преподаватели посоветовали остановить выбор на Сандхёрсте, выпускавшем лейтенантов для пехоты и кавалерии. Для зачисления в это училище требовалось пройти предварительный отбор, а затем сдать вступительный экзамен. Через год, в июне 1890 г., Уинстона допустили на первый отборочный тур, который он, ко всеобщему удивлению, успешно прошел, поскольку многие соискатели, даже старше его, провалились самым жалким образом. Правда, ему сильно повезло: в тот год латинский не был включен в обязательную программу, сочинение было задано на тему гражданской войны в США[20] (одну из его самых любимых), а карта, что его попросили начертить, была картой Новой Зеландии, которую он по чистой случайности выучил в последний день перед тестом…

Теперь оставалось сдать основной экзамен, а он был существенно сложнее: помимо французского и химии, в список обязательных предметов входили английский, математика и… латынь. В первый раз в жизни Уинстон трудился дни напролет со всем возможным усердием. Г-н Майо, один из лучших преподавателей математики в колледже, даже взялся заниматься с ним дополнительно. Но этого оказалось недостаточно: летом 1892-го семнадцатилетний абитуриент проваливает вступительный экзамен. Через четыре месяца он повторяет попытку, и… снова неудача. Его отец, всегда державший Уинстона за дурачка, заявил, что нисколько не удивлен, но удивиться ему все же пришлось, когда с ним не согласился директор колледжа преподобный Уэллдон. Этот почтенный человек в конце концов сумел понять, что дневники юного Уинстона давали весьма искаженное представление о его истинной ценности, от него не укрылись также изменения в поведении и прилежании бывшего двоечника. Вот почему он написал лорду Рэндолфу, что третья попытка обязательно завершится успехом, только порекомендовал препоручить сына лучшему профессиональному «подготовителю» – капитану Уолтеру Х. Джеймсу. После некоторых колебаний (услуги капитана стоили недешево) Рэндолф Черчилль ответил согласием, и Уинстон покинул Хэрроу, чтобы отправиться на переподготовку в престижную кузницу будущих бакалавров. «Это была система интенсивного натаскивания, – вспоминал он, – и считалось, что после нее уже было просто невозможно не попасть в армию, если только ты не был имбецилом от рождения».

…Или не погиб, ибо именно этой участи едва избежал Уинстон Черчилль еще прежде, чем сумел воспользоваться услугами капитана Джеймса. Уинстон, которому только что исполнилось восемнадцать, играл в поместье невестки лорда Рэндолфа возле Бурнемута в жандармов и воров [казаки-разбойники] со своими двоюродными братьями. Ускользнув от одного и второго, он оказался в середине пятидесятиметрового моста, перекинутого через глубокий овраг, заросший деревьями. В этот момент он заметил, что преследователи ждут его по обоим концам моста. Чтобы не быть схваченным, он вскочил на парапет и прыгнул на верхушку сосны, надеясь соскользнуть по стволу вниз, но не рассчитал и упал с девятиметровой высоты, оставшись лежать на земле. Уинстон находился в коме трое суток. Помимо других увечий врачи обнаружили у него тяжелую травму поясницы. Однако Черчилли с болезнью не шутили: родители привезли с собой отличного доктора Руза и известного хирурга. Уинстон отделался двумя месяцами постельного режима. Подготовка у капитана Джеймса в равной степени пострадала как от этого происшествия, так и от проснувшегося влечения к политике: едва поправившись, Черчилль живо заинтересовался попыткой своего отца вернуться на олимп власти и ходил на все его выступления в палате общин. Несчастный капитан Джеймс был в отчаянии и уже хотел отступиться от непосильной задачи. И был неправ: в июне 1893 г. с третьей попытки Уинстон Черчилль был принят в Сандхёрст – немного труда, много везения и некоторые незаурядные способности…

Вполне могло статься, что Уинстон так никогда бы и не поступил в Сандхёрст, да и вообще куда-либо. В то лето он проводил каникулы в Швейцарии. Прогуливаясь в лодке по озеру Леман, он и его товарищ решили искупаться и скоро обнаружили, что ветер отогнал лодку очень далеко, а до берега было не доплыть. «В тот день, – вспоминал Уинстон Черчилль, – я видел смерть так близко, как никогда». Вот здесь он слукавил: ее он увидит еще ближе, и не раз. Уинстон сумел из последних сил доплыть до лодки и спасти товарища (его еще в Хэрроу знали как прекрасного пловца).