Джонатан Литтел - Хомские тетради. Записки о сирийской войне

• Название: Хомские тетради. Записки о сирийской войне
• Автор: Джонатан Литтел
• Издательство: ООО «Ад Маргинем Пресс»,
• Жанр: Публицистика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91103-161-9

Книг о войне написано очень много, но это в основном художественные произведения, которые представляют собой авторский взгляд на происходящие события. Книга «Хомские тетради. Записки о сирийской войне» — это подлинный документ, позволяющий читателю увидеть события в Сирии, которые происходили в 2012 году, как будто своими глазами.

Книга написана в форме дневника автора, который просто рассказывает то, что происходило в те дни и позволяет читателю самому делать выводы, не навязывая свое мнение. В этой книге описан тот период, когда из Сирии уже ушли сторонние наблюдатели и обе стороны конфликта перестали оглядываться на мнение других стран.

---

Выстрелы в темноте: где-то в районе больницы работает «душка»[15]. Слышны несколько очередей.

Райед обсуждает с Гневом переход границы. Наш провод ник объясняет, что взял микроавтобус из-за нас. Обычно он берет большой. Это обошлось им в несколько сотен долларов. Но от наших денег они отказываются.

Спор по поводу оружия. Гнев: РПГ стоит две с половиной тысячи, включая доставку; ракетная пусковая установка — шестьсот пятьдесят долларов. Один Калашников («руси», как его здесь называют) — тысячу восемьсот. Шестидесятимиллиметровый миномет — четыре с половиной, а один снаряд к нему — сто пятьдесят долларов. Миномет калибра 80 мм — семь с половиной.

Свободная армия получает значительную часть своего оружия, отбивая его у противника. Денег у нее мало. Иногда солдаты, симпатизирующие повстанцам, отдают кое-что даром, иногда приходится у них покупать, но это случается редко.

Гнев убежден, что мирным путем заставить уйти этот режим невозможно. Его придется свергать силой. Количество дезертиров идет по нарастающей. В районе Хомса, на его взгляд, число перебежчиков достигло десяти тысяч.

Гнев — личность известная. САС раздобыла списки, составленные госбезопасностью: там есть его имя. Нашему проводнику двадцать восемь лет, до войны он был столяром. В 2010 году совершил небольшой хадж: показывает мне иорданскую и саудовскую визы в своем паспорте. До событий был холост и как раз собирался жениться. И перед ним встал выбор— или революция, или семья. Сегодня он постоянно в разъездах. Но не из-за денег (его родные ни в чем не нуждаются), и перевозкой контрабанды не занимается. По просьбе Свободной армии взял на себя переправку журналистов, раненых, доставку лекарств, перевязочных материалов и прочего.

Поначалу он только принимал участие в манифестациях, но месяца через четыре ему надоело наблюдать, как там убивают людей. Проводником стал в июле, как раз в тот момент, когда первый из старших кадровых офицеров, muqaddam[16] Хусейн Хармуш перешел на сторону восставших и начал формировать первые katiba САС.

Хусейн Хармуш бежал в Турцию, но в августе был похищен и возвращен в Сирию, где его заставили выступить по телевидению с фальшивыми признаниями: якобы он получал деньги из-за границы и т. д. По некоторым данным, служба авиационной разведки собиралась его казнить в конце января, но повстанцы предложили обменять пленника на предполагаемых иранских агентов, захваченных в Хомсе.

Мы пьем мате, привезенный из Аргентины. Он здесь очень распространен. Офицер, которого мы ждали, так и не появился, и мы возвращаемся в Аль-Кусейр, чтобы заночевать у Абу Амара.

Среда 18 января. Аль-Кусейр

Когда мы уже собрались лечь, Гнев или наш хозяин, не помню точно, рассказал нам, что нынешней ночью САС собирается атаковать позиции правительственных сил. Ответ, безусловно, будет жестким: артобстрел и, возможно, рейды по городу и повальные обыски — надо быть готовыми к тому, чтобы покинуть наше убежище в любой момент.

В итоге ночь прошла относительно спокойно, если не считать автоматных очередей, выпускавшихся, судя по всему, с позиций возле больницы единственно с целью устрашения. Планируемая атака не состоялась, и нам не пришлось спешно покидать место ночлега: мы спокойно проспали до утра. Часа в три-четыре снова включили электричество, и в квартире загорелись все лампы. Проснулся только я, я их и погасил.

Сны тяжкие, очень сложные и запутанные: будто бы я встречаюсь с Мишелем Фуко. Он живой, но плохо выглядит, и я, преодолевая смущение, пытаюсь договориться пообедать с ним. Улицы покрыты потрескавшимся битумом, и все трещины забиты мелочью, я заметил даже монеты по два евро. На факультете есть бассейн, но я не уверен, что мне удастся туда сходить.

(Разговоры с посетителями).

Дня три-четыре назад расставленные по периметру вокруг Аль-Кусейра БМП и БТР были заменены на Т-62 и Т-72[17]. Они почти незаметны, потому что замаскированы — на этот счет есть договоренность с Лигой арабских государств, — но они тут. В САС полагают, что готовится наступление. Кто-то из мужчин говорит: «Люди очень напуганы, они боятся регулярной армии». Он считает, что наш приезд и торжественные похороны мучеников возможны лишь благодаря присутствию Свободной армии. Раньше патрули сил безопасности беспрепятственно циркулировали по городу, заходили в дома, арестовывали людей.

Гнев рассказывает: их люди в Хомсе не хотят больше принимать журналистов, и это — общее мнение. Наша группа будет последней, а потом — khalas, баста. Он сам не очень понимает почему: может, там ждут масштабной атаки? Или это из-за гибели Жиля Жакье?

Как объясняет мне Райед, Гнев считает, что наше здешнее пребывание — это нечто вроде amana, что можно приблизительно перевести как «перевалочный пункт». Иными словами, он несет за нас ответственность только до Хомса.

Вчера наш хозяин отослал жену с детьми к ее родителям. «Чтобы они вам не мешали, так будет свободней». В любом случае, женщины здесь — почти невидимы. Это мир мужчин. Иногда можно встретить женщину на улице: под покрывалом, но лицо видно. Вчера Гнев в машине разговаривал с матерью одного из мучеников и с женой Д., парня из Триполи. На демонстрации были женщины, но они стояли в стороне, возле двери одного из домов; они тоже пели, но держались отдельно от мужчин.

Приехал офицер САС Абу Хайдер, mulazim awwal. Он — уроженец Аль-Кусейра. Джинсы, военная куртка со знаками отличия (две звездочки), густая борода, руки рабочего человека. В регулярных войсках прослужил шесть или семь лет. К началу революции нес службу в Дераа и сперва принял позицию властей: революция — это заговор против Сирии. Но вскоре его взгляды поменялись. Он ушел из армии в августе, во время Рамадана, но официальных заявлений по телевидению не делал. Один из его друзей был ранен силами shabbiha во время мирной манифестации, в которой он тоже участвовал. Абу Хайдер привез его в скорую помощь, но друг умер. В ту пору больница еще работала. Там его мертвого друга сняли на видео и показали по «Dunya TV»[18], представив невинной жертвой, погибшей от рук террористов. Эта ложь возмутила Абу Хайдера и подтолкнула его к дезертирству. Тогда частей Свободной армии в городе еще не было.

Абу Хайдер состоял в особом подразделении Управления химической войны; в его обязанности входило запускать с помощью специальных механизмов цветной дым над строениями, которые надо было защитить от обстрелов.

Он утверждает, что еще в августе был свидетелем бомбардировки с воздуха (во время манифестаций) жилых кварталов и мирного населения в Дераа. Перебежчики из правительственных войск составляли на тот момент уже несколько подразделений, они стали основой будущей САС, регулярная армия войти в город не могла и послала авиацию.

Гнев собирается отвезти нас на автостраду, куда Абу Брахим должен прислать кого-нибудь, чтобы отвезти нас прямиком в Баяду. Раньше мы планировали попасть в город через Баба-Амр, но нам категорически отказали. Спор по мобильнику на повышенных тонах. Вчера были обстреляны из танковых орудий Баяда и Халиди, такое случается нечасто. Ситуация напряженная.

Люди из САС в Баба-Амре уверены, что shabbiha и силы безопасности будут специально отстреливать иностранных журналистов, чтобы подтвердить свою версию о террористах. Поэтому нас и хотят отправить побыстрее. Считают, что здесь слишком опасно.

Яростные перебранки по телефону с Абу Брахимом, связь то и дело прерывается, спор идет о выборе места встречи на автостраде. Абу Хайд ер включил громкоговоритель и буквально кричит в трубку.

Фото на мобильнике Д.: грудные дети, друзья, летние вылазки на природу с курением наргиле на берегу реки, «Узи» с глушителем, маленький закамуфлированный грузовичок с пулеметом, укрепленным у заднего борта: «мерседес» — последний писк…

Переговоры продолжаются. То, что предлагает Абу Брахим, неприемлемо: слишком далеко, слишком опасно. Въезжать надо через Баба-Амр, это обязательно. Тамошние люди соглашаются, но только при условии, что нас отвезут к Абу Брахиму без промедления.

* * *

Полдень. Абу Хайд ер везет нас на хутор, где располагается опорный пункт САС. Дюжина мужчин в военной форме, большинство — в балаклавах, у каждого — по калашу. Белый пикап «тойота-хайлюкс» с душкой калибра 14,5 мм, стоящей сзади, и дверями, обклеенными стикерами katiba «Аль-Фарук». Парни позируют для фото с флагом, душкой и гранатометом, в балаклавах и с непременной куфией.

Потом мы позируем все вместе: с закрытыми лицами, с оружием и плакатом katiba. Все это похоже на курсы для начинающих партизан, специализирующихся на связях с общественностью.

Абу Ахмед, командующий северным сектором Аль-Кусейра. Дезертировал из регулярной армии офицер в звании mulazim[19]. Густая борода, но без усов, look — «исламист». Из армии он ушел еще до восстания, по причине личного конфликта, и с первых дней революции оказался в САС. Уже в апреле они попытались сформировать свои подразделения, но боестолкновений с силами, верными режиму, еще не было.