Б. Тураев - Законы Хаммурапи

• Название: Законы Хаммурапи
• Автор: Б. Тураев
• Жанр: Юриспруденция

Сборник «Законы вавилонского царя Хаммурапи» – уникальный артефакт древневосточного права, содержащий свод законов вавилонского государства, созданный правителем Хаммурапи (1792–1750 гг. до н. э.).

«Законы…» оказали немалое влияние на становление современной юриспруденции и претерпели множество изданий и редакций. Данное издание содержит вступительную статью и комментарии известного российского востоковеда Б.А. Тураева.

---

Религия и культ пользовались очень благосклонным вниманием царя. Построение, возобновление, украшение и материальное обеспечение храмов было, по-видимому, любимым делом Хаммурапи. По введению к сборнику разбросано много упоминаний о царской заботливости в этом отношении.[24] В надлежащем почтении не отказывалось при Хаммурапи и иноземным плененным божествам. В одном из писем к Синиддина,[25] вскоре после победы над Римсином, Хаммурапи приказывает доставить в Вавилон взятые в плен статуи эламских богинь с подобающею заботливостью о них. Для статуй должны быть приготовлены особые священные лодки, тащить которые по канатам должны специально назначенные для этого люди. Статуи должны быть сопровождаемы свитою посвященных богиням женщин, а для охраны богинь во время путешествия должны быть отряжены солдаты. Во все время путешествия должен отпускаться обильный провиант для жертв богиням и на содержание их свиты. Чрез несколько времени после этого, царь приказывает Синиддина отвезти статуи обратно в их провинции с такою же заботливостью и благоговением, с какими они были доставлены в Вавилон.[26] Вполне правильно оценивая значение религиозного культа, как громадной государственной силы, Хаммурапи не хотел выпускать ее из-под своего непосредственного влияния и потому входил во все стороны религиозной жизни. Некоторые же, по-видимому, наиболее важные, с государственной точки зрения, классы жрецов, как, например, «предсказатели», находились в непосредственном ведении самого царя. Хаммурапи берет на себя даже дело окончательного установления календаря и определения дополнительных месяцев года, что обычно входило в число функций вавилонских жрецов-звездочетов. «Так как», пишет он к Синиддина, «в календаре имеется пробел, то вставь в качестве второго Элула наступающий месяц и, вместо того, чтобы подати поступать в Вавилон 25 числа месяца Тишриту, распорядись, чтобы она поступала в Вавилон 25 числа второго Элула».[27]

Не меньше внимания, чем деталям культа и вообще религиозного быта, посвящает разносторонний царь и подробностям других государственных областей – хозяйственной, финансовой, военной и судебной. И здесь Хаммурапи всем интересуется непосредственно, во все входит сам лично. Будучи сам крупным землевладельцем, царь зорко следил за ведением хозяйства в своих имениях. Так, для наблюдения за состоянием скотоводства, посылаются из Вавилона особые правительственные ревизоры.[28] От пастухов требуются периодически обстоятельные отчеты, для чего иногда они лично призываются в Вавилон.[29] Царь делает подробные распоряжения даже относительно стрижки овец.[30] Стремясь к упорядочению системы государственных повинностей, Хаммурапи следит за исправным взносом податей, за аккуратною уплатою арендной суммы с лиц, арендующих казенные земельные участки, за правильным отбыванием натуральных повинностей, лежавших на населении и проч.[31] Принимая близко к сердцу успехи военного дела и интересы военного класса, царь сам лично распоряжается насчет отправки войск, нагрузки военных судов и проч., дает имена военным отрядам, следит за тем, чтобы свободные, по закону, от воинской повинности лица не были вносимы в рекрутские списки и т. п.[32] Необычайно доступный и внимательный к каждому из своих подданных, Хаммурапи во многих случаях лично разбирал и решал возникавшие между ними тяжбы самого разнообразного содержания, например, о не уплате арендной суммы,[33] о невозвращении занятого хлеба или денег,[34] о краже зерна из кладовой[35] и проч. Тяжущиеся стороны нередко призывались царем в Вавилон для нового рассмотрения дела в его личном присутствии.[36] Узнавая о непорядках в области делопроизводства, например, о взятках, Хаммурапи не скрывает своего негодования и не останавливается пред выговорами даже своему верному наместнику, проглядевшему нарушение закона;[37] Необычайно, по-видимому, строгий к себе, царь настоятельно требовал и от подчиненных серьезного отношения к своим обязанностям. Какое-либо замедление в исполнении его приказания не было допустимо. Его повеление должно было быть исполнено немедленно; вызванный им должен был явиться с возможною поспешностью. «Пусть не замедлит, пусть явится быстро»,[38] «в течение 3 дней очисти канал»,[39] «пусть они находятся в пути день и ночь, пусть они прибудут поспешно»,[40] – вот обычные категорические определения срока исполнения царского письма-приказа.

Таковы главные черты правительственной деятельности Хаммурапи. Они вполне позволяют нам признать в этом царе одного из наиболее выдающихся правителей древности. Развитие, которого, благодаря царственному руководительству Хаммурапи, достигли в его правление почти все стороны государственной жизни Вавилонии, во многом определило собою и дальнейшие судьбы страны, а многие учреждения этого времени стали образцом для времени последующего. Мудрое правление и заботливость о народном благе, естественно, возбуждали в вавилонском народе удивление пред личностью царя и благоговейное воспоминание о нем. Имя его вавилоняне долгое время после его смерти употребляли в клятве на ряду с именами своих божеств, а на его царствование в поздневавилонскую эпоху смотрели, как на золотой век Вавилонии, облекая его, по замечанию Винклера,[41] некоторого рода поэтической дымкою, подобною той, в какую немецкая романтика облекла средневековье.

Прославивший имя Хаммурапи сборник законов открыт[42] французской ученой экспедицией, производившей с 1897 года, по поручению французского правительства, под руководством Ж. Де-Моргана, в научных целях раскопки на том месте, где некогда стояли Сузы, древняя эламская столица, впоследствии одна из персидских столиц. После целого ряда открытий не только массы туземных надписей, принадлежащих местным правителям, но и множества вполне сохранившихся вавилонских памятников, по-видимому, хищнически увезенных в Сузы во время эламских набегов на Вавилонию, участники экспедиции в декабре 1901 года наткнулись сначала на большой базальтовый обломок, а спустя несколько дней были вырыты еще два обломка. По приложении одного к другому все три обломка составили один столб, имеющий 2,25 метра высоты и разнообразящийся в широте от 1,65 метра в верхней окружности до 1,90 метра внизу. На лицевой стороне столба помещается вверху художественно высеченное рельефное изображение двух человеческих фигур, из которых одна представлена в сидячем положении на высоком трону, а другая изображена стоящею пред первой фигурой. Сидящий на троне, одет в обыкновенную вавилонскую, отделанную оборками, одежду; на его голове – высокий четырехрядный убор в роде четырехъярусной короны. В величаво протянутой вперед правой руке он держит какой-то предмет, в роде колеса, кольца или обруча, и жезл или палочку для письма; из его плеч исходят струеобразные полосы. Сидящая фигура, как видно из приданных ей атрибутов, представляет Шамаша, вавилонского бога солнца, света, справедливости и оракулов. Стоящая же фигура представляет не кого иного, как самого Хаммурапи в обычной молитвенной позе пред Шамашом. Одетый в подобранную у поясницы длинную гладкую тунику с вертикально расположенными складками, в шапке, окаймленной полосками наподобие ободка, с протянутою ко рту правою рукой, царь стоит пред богом в положении смиренного и благоговейного богомольца. Следующая за барельефом часть передней и вся обратная сторона столба покрыты тщательно вырезанным, отчетливым, убористым и изящным клинообразным текстом на вавилонско-семитическом языке. Кодекс написан так называемою архаическою клинописью, т. е. древневавилонскими иероглифами, в виде клинообразных знаков.

В эпоху Хаммурапи этот стиль письма употреблялся обычно только в скульптурных произведениях и официальных надписях, тогда как частные деловые документы и переписка этого времени производились при помощи так называемого древне-вавилонскаго курсива, очень сходного с ассирийскою клинописью. Текст надписи состоит из ряда приблизительно пятидесяти коротких колонн с клинообразными знаками, идущих в направлении с правой стороны к левой, при чем знаки читаются в направлении от вершины колонны к ее основанию. Около десяти колонн надписи посвящены царем перечислению своих титулов, прославлению своего величия и величия покровительствующих ему божеств, своей заботливости о благе подданных и своего благоговения пред божествами, рассказу о распространении своего могущества, а также призыву благословения на почитателей и исполнителей новоизданного законодательства и проклятия на его нарушителей. Вся остальная часть надписи, за исключением выскобленных семи колонн,[43] занята статьями законов, которых налицо 247. Введенная Шейлем и принятая всеми учеными порядковая нумерация статей кодекса, основывается, начиная с 65 статьи, на ошибочном допущении наличности в выскобленном месте надписи не более и не менее пяти колонн о 35 статьями. Вышеотмеченный характер расположения строк текста надписи едва ли делал ее доступною для всеобщего чтения, требуя крайне неестественного положения головы и глаз читателя. Всего вероятнее, что целью публичного выставления надписи было только торжественное заявление пред подданными о вступлении в силу содержащегося в ней законодательства, а не предоставление ее для всеобщего употребления. Как для судебной практики, так и для всеобщего ознакомления содержание кодекса, вероятно, было воспроизводимо на глиняных плитках. Правда, до нас не дошло таких плиток из эпохи первой династии, когда кодекс имел широкое применение, но зато значительное количество обломков их мы имеем из поздневавилонского времени. Это – обломки плиток, принадлежащих библиотеке царя Ашурбанипала (668–626 гг. до Р. X.), но, по своему составлению, более древних сравнительно с эпохою этого ассирийского царя.[44] Ими не только восполняются пробелы на выскобленных местах столба Хаммурапи, но и подтверждается правильность сделанного чтения и объяснения текста кодекса. Относясь, по-видимому, к трем различным копиям кодекса, эти плитки воспроизводят почти целиком четыре из выскобленных статей его (66, 71, 78, 96) и заключают в себе части статей 23–27, 3-33, 42 и мн. других, иногда даже в двух экземплярах (напр. ст. 27). Обломки глиняных плиток из времени после Ашурбанипала также заключают в себе порою дословно скопированные части статей кодекса Хаммурапи. Наличность множества копий кодекса в поздневавилонские времена свидетельствует о тесной и прочной связи его с правовыми воззрениями нововавилонской эпохи, о широких размерах практического применения его и о живом историко-литературном интересе к нему со стороны даже наиболее отдаленных от него по времени вавилонян.[45] Но пределами Вавилонии и вавилонской народности далеко не ограничивается сфера идейного влияния кодекса Хаммурапи: мы слышим идейные отзвуки его и в древнеизраильском законодательстве,[46] и в праве египетских демотических контрактов, и в судебной практике иудейской военной колонии на Элефантине (в VI–V вв. до Р. X.).