Грегор Самаров - На берегах Ганга. Прекрасная Дамаянти

• Название: На берегах Ганга. Прекрасная Дамаянти
• Автор: Грегор Самаров
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-8189-1537-1

Это удивительная история любви и увлекательных приключений, которые разворачиваются на фоне достоверно описанных событий из жизни индийского народа под английским владычеством в XVIII веке. Сцены ревности и нежных объяснений в любви, бешеной страсти и трогательных прощаний, счастливых встреч и трагических развязок в роскошных дворцах магараджей, непроходимых джунглях, шатрах кочевников погружают читателя в мир экзотических чувств и восточной неги.

Красавица Дамаянти — дочь жрицы — росла при храме, где воспитывался сирота-полукровка с белой кожей. Детская привязанность с годами превратилась в большую любовь. Но богатому и могущественному магарадже, плененному очарованием девушки, удается отбить ее у возлюбленного. Стремясь отомстить сопернику, юноша становится предводителем изгоев-разбойников. Отныне он называет себя Раху — демоном созвездия Дракона. Когда месть должна вот-вот осуществиться, Дамаянти, сердце которой втайне отдано не Раху и не мужу, а молодому английскому офицеру, коварно вынуждают совершить сати — ритуальное самосожжение на костре. Англичанин пытается спасти любимую…

---

— Но этот офицер совсем другой, — продолжала Дамаянти, — он такой холодный, спокойный, как все англичане.

Нункомар мрачно покачал головой.

— Загадки существуют для того, чтобы их разгадывали, — сказал он. — Неразгаданная загадка — это пропасть, на краю которой стоишь и ежеминутно ждешь, что она поглотит тебя. А я в особенности боюсь загадок, которые задает этот Гастингс. Вот почему ее обязательно требуется решить. Я хочу, даже требую, чтобы ее решила ты. Сэру Вильяму Бервику может быть известно, кто такой этот капитан Синдгэм. Ведь должен же он знать офицера, исполняющего одинаковые, с ним обязанности, а если не знает, то может найти пути и средства узнать. Твое дело заставить сэра Вильяма сделать это, так как он совершенно очарован тобою.

Дамаянти, дрожа, уронила голову на грудь и покраснела.

— Я спрошу у него, — сказала она.

— Ты сделаешь даже больше, — приказал Нункомар. — Ты постараешься вселить в него недоверие к капитану, даже ревность, если на то пошло, это заставит его самого дознаться, кто он таков.

Дамаянти молча в знак согласия и покорности наклонила голову и, оставшись одна, погрузилась в мрачные размышления.

Конечно, к приказанию Нункомара присоединялся и ее собственный страх, возбужденный в ней личностью капитана; конечно, она готова была отдать все что угодно, чтобы узнать, откуда появился англичанин с лицом, возбудившим в ней такие мрачные воспоминания. Но, с другой стороны, она не менее страшилась и самого разрешения тайны, тогда ей грозила бы еще более страшная опасность. Поэтому Дамаянти решилась, несмотря на свой страх, покориться приказаниям Нункомара и идти навстречу ужасной тайне, разъяснение которой, может быть, принесет уничтожение всего ее счастья. Но неразгаданная, она может скрывать еще большую опасность.

На другой же день к ней зашел сэр Вильям. Со свойственным женщинам искусством притворяться Дамаянти вскоре навела разговор на капитана Синдгэма, строго сдержанное и холодное обращение которого бросилось ей в глаза. Она самым натуральным тоном спросила, давно ли сэр Вильям знает капитана и встречался ли он с ним в Англии. Тот, конечно, рассказал ей всю биографию товарища в том виде, в каком слышал от него самого и Гастингса.

Дамаянти на минуту задумалась.

— У нас в Индии веруют, — сказала она наконец, — что боги наделяют людей, к которым благоволят, силой и способностью предугадывать то, что приносит друзьям их счастье или несчастье, а вы — друг мой.

Сэр Вильям горячо прижал ее прелестную ручку к губам. Дамаянти не отнимала ее, сказав:

— Так вот, я верю, что боги даровали мне способность быть охранительницей судьбы моих друзей и близких, поэтому знаю наверное, чувствую это физически и вижу духовным оком, проникающим через оболочку души, что этот капитан Синдгэм принесет вам несчастье. Он имеет на вас пагубное влияние, как злые звезды на тех, кто находится под их лучами.

— Капитан? — спросил Вильям, недоверчиво улыбаясь. — Нет, нет, он — друг мой, от него мне не следует ждать ничего дурного.

— Я и не говорю, что от него! — возразила Дамаянти. — Я не говорю, что он враг ваш и намеренно мог бы причинить вам зло, но через него вам угрожает несчастье. Влияние, могущее действовать на вас пагубно, исходит от него против воли, так же, как и приносящие гибель звезды не считаются врагами людей, родившихся под их роковыми лучами или совершающих дело в час, находящийся под их влиянием. Я это почувствовала в ту минуту, когда впервые увидела его, поэтому должна предостеречь вас.

Сэр Вильям был поражен. Уверенность и пророчески торжественный тон, которым говорила красавица, произвели на него впечатление.

— Предостеречь меня? — спросил он. — Даже если бы он был враг мой, чему я не верю, разве это было бы возможно, раз мы живем под одной кровлей и служба заставляет нас ежедневно сталкиваться?

— Благоразумие и осторожность охраняют лучше всяких замков, задвижек и оружия. Умоляю вас, друг мой, будьте внимательны, обращайте внимание на все, что он делает. Разузнайте, не скрывается ли за его личностью какая-нибудь особенная тайна. Обращайте внимание на все, что он делает, — повторяю вам во имя нашей дружбы — и все, что увидите, что услышите о его прошлом, передайте мне. Я стану призывать добрых духов и умолять их защищать вас. Обещайте мне это, поклянитесь. Поклянитесь тем, что для вас всего дороже.

Сэр Вильям с восхищением смотрел на возбужденное лицо молодой женщины.

— В таком случае клянусь красавицей Дамаянти! — сказал он и затем чуть слышно прибавил: — В ее имени заключено мое счастье, лучи очей ее должны разрушить всякое угрожающее мне бедствие.

Она пожала его руку в знак того, что принимает клятву и мечтательно закрыла глаза, пока уста его замерли в продолжительном поцелуе на ее изящных пальчиках. Вздохнув с таким облегчением, будто с ее сердца упал тяжелый камень, она перевела разговор на другие предметы. Когда он наконец ушел, унося в своем сердце очарование ее взоров, а в душе эхо ее голоса, Дамаянти подперла голову руками и закрыла глаза.

Она не заметила, что тихая игра на вине прекратилась, что Хитралекхи приблизилась к ней, скользя по ковру тихими шагами. Она опомнилась от своего забытья, только когда почувствовала, что к ее руке прикоснулись горячие уста. Она с испугом открыла глаза. Ей показалось, что сэр Вильям вернулся, но увидела около себя Хитралекхи, которая целовала у своей госпожи руку. Она сразу поднялась и, смерив служанку уничтожающим взглядом, гордо и надменно спросила:

— Что это значит? Чего ты хочешь? Можешь идти!.. Ведь я теперь одна! — прибавила она с горечью.

Хитралекхи опустилась перед нею на колени и подняла на госпожу взгляд своих больших глаз.

— Прости, благородная бегум, что я осмелилась заговорить с тобою, но сердце мое слишком полно, и меня мучает то, что ты на меня гневаешься. Разве не завянет и цветок лотоса, когда скроется свет солнца и иссякнут воды? А воды, из которых моя жизнь черпает свое питание, свет, дарующий мне радости, — это расположение твое…

— В расположении у тебя недостатка нет, — заметила Дамаянти с едкой насмешкой. — Ты прекрасно обойдешься и без него.

Хитралекхи опустила голову. Затем она снова подняла глаза и смиренно посмотрела в высокомерное лицо Дамаянти.

— Повелительница, — сказала она, — не гневайся на меня! Если случайно взор повелителя упадет на служанку, разве бедняжка смеет его ослушаться?

— Замолчи! — сказала Дамаянти запальчиво, с негодованием отстраняя ее рукой.

— И все-таки я должна говорить! — возразила Хитралекхи, с мольбою подняв руки. — Должна сказать тебе, что ты несправедливо на меня гневаешься, что напрасно не доверяешь мне.

— Я не доверяю тебе? — спросила Дамаянти надменно. — Чего ради? Какое тебе до этого дело? Разве ты заслужила право на мое доверие?

— Я не имею права на твое доверие, благородная бегум, — возразила Хитралекхи, — но хочу заслужить это право. Услышь же мою клятву, Камасу, сокрушитель сердец! Я предана тебе каждой каплей своей крови, я здесь не для того, чтобы присматривать за тобой. Верь, что если мне и пришлось уступить воле повелителя, то у тебя все-таки нет более преданной, более верной тебе служанки, чем Хитралекхи.

— Присматривать за мной? — спросила Дамаянти задрожав, скрывая взор под густыми ресницами. — Что же ты могла бы подсмотреть?

— Высокая повелительница моя! У преданности глаз зоркий, и она умеет читать в сердцах тех, кому принадлежит душа наша. Разве пес не сочувствует радости своего господина, разве он не знает, кто враг и кто друг его господина? Разве твоей служанке нельзя сочувствовать тому, что происходит в твоем сердце?

— В моем сердце! — воскликнула Дамаянти, снова вспылив. — Разве я позволю тебе заглядывать в свое сердце?

— Не сердись, повелительница, — молила Хитралекхи смиренно, — преданность и любовь имеют право читать в сердцах не для того, чтобы предавать, а чтобы служить и помочь повелительнице, и если я сумела читать в твоем сердце, то это только доказывает, как горяча и преданна любовь моя.

— А не для того, чтобы предать меня? — спросила Дамаянти нерешительно. Взгляд ее, казалось, хотел проникнуть в самую глубину души прислужницы.

— Нет, повелительница, не для того. Господин, имеющий власть заставить меня повиноваться ему, все-таки не властен над моей душой, которая свободна и готова служить только госпоже своей, а я хочу служить тебе, сделать тебя счастливой.

В глазах Хитралекхи пылал необыкновенный огонь. Она подняла руки как бы для клятвы. Грудь ее волновалась, смуглые щеки горели пурпурным огнем.

— Я отлично знаю, — воскликнула она, — что и ты, благородная бегум, несмотря на свое высокое положение, подвластна судьбе! Аромат сладкой любви твоей не может изливаться для магараджи, который холоден, гадок и жесток, как змея. Ты, высокая повелительница, сама — великолепнейший цветок в мире, и любовь твоя может проснуться и жить только под таким сияющим лучом солнца, какой светится в глазах чужестранца.