Галина Петреченко - Рюрик

• Название: Рюрик
• Автор: Галина Петреченко
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-7632-0026-8

В том включены романы А. И. Красницкого (Лаврова) «В дали веков» и Г.Ф. Петреченко «Рюрик», рассказывающие о жизни «первого самодержца российского» (Н. М. Карамзин). Написанные в разное время, с разных позиций, романы удачно дополняют друг друга и помогают читателю наиболее полно представить личность Рюрика.

---

Рюрик и дозорные последовали за ним. Повернув за угол дома, они увидели обломки метательной машины, на которых лежали изуродованные трупы Сигура, двух его дружинников и пятерых не известных никому людей. Тело Сигура было обезглавлено, голова предводителя белоозерской дружины валялась возле расколотой ударной площадки машины. Земля была взрыта, местами опалена… "Да, бой шёл ночью", - в отчаянии решил князь и не смог сделать ни шагу: сильная рвота, какая ещё ни разу не схватывала его, скрутила вдруг все мышцы живота и вытягивала внутренности наружу…

Оповещённый Добрилой Дагар поспешил на помощь князю и онемел: светловолосый Рюрик стал седым…

А вечером, после того как был насыпан курган на месте сожжения убитых, Рюрик собрал у костра остатки Сигуровой дружины. Он сурово заявил им:

- Люди этой земли поделены надвое: одни хотят покоя и нашей защиты, другие ищут ссор и разбоя. Как старший брат я предлагаю вам вступить в мою дружину и отправиться вместе со мной в Ладогу. Лес там есть, жилье построим и в обиду себя давать не будем. Белоозеро же пусть охраняет новгородский князь Вадим!

Дружинники услышали то, что хотели услышать от князя: в обиду давать себя не будем! Вот главное, что толкнуло всех на единодушную клятву. Воины встали, вынули мечи, взметнули их к огню, затем вскинули руки, обращаясь к луне, и хмуро проговорили:

- Клянёмся огнём и мечом служить князю Рюрику!

- Клянёмся!

- Да будет так!

ТРИАР УБИТ

Всё это горестное лето Рюрик усиленно расширял поселение своей обновлённой дружины и старался не горячить голову гибелью Сигура. Все дни и ночи он старался думать о том, что восемьсот новых воинов надо обеспечить и жильём и пищей, а это не только рыба и дичь. Это и хлеб.

Беспокоили его и общинники Ладожья, которые поначалу долго приглядывались к пришельцам и сторонились их. Но в последнее время ладожане чаще замедляли шаги возле их жилищ, чаще обращали внимание на их упорство, терпение и трудолюбие.

Не оставались равнодушными к робким знакам внимания ладожан и варяги.

Поначалу подолгу простаивали они у невысокого забора поселения, приглядываясь друг к другу. Затем между ними начали завязываться разговоры. С трудом запоминались-заучивались диковинные слова: для одних рарожско-русские, для других - местные словенские. А когда пришла нелёгкая пора подсечья, рароги без приглашения пришли подсоблять словенам и не чурались самой тяжёлой работы: корчевали пни, оттаскивали стволы деревьев, готовили поля под озимые. Общинники хмурились, обижались, что пришельцы считают их немощными, но в душе уже смиряли свой норов. Заметно же затихли ладожане после белоозерского события. Убийство Сигура никого из них не удивило, но вот поведение Рюрика изумило всех.

- Ну-ка подумай, силу взяше с собой, а беду дальше себе не пустише! молвили они друг другу. - А наши бы… да-а-вно ся извели… Да ещё бы норманны-белоголовые подсобили…

К концу этого тяжёлого лета дружинники и жители маленькой Ладоги уже знали друг друга в лицо и при встречах почти всегда кланялись.

И только викинги не хотели замечать пришельцев-рарогов.

Рюрик был в сомнении. Он и радовался тому, что между его людьми и словенами установились добрые отношения, и боялся этого. Убийство Сигура подействовало на его душу, как соль на рану, и князь мучил себя вопросами: "Что нужно в поселении словенам? Чего они вынюхивают? Чего ещё готовят? И кем они станут - друзьями или врагами?.."

Но каждый раз, как только он чувствовал очередной прилив злости, он останавливал себя. Озадаченно-молчаливые лица и проникновенно-сочувственные взгляды ладожан вызывали в нём и жалость, и ту сиротливую тоску, которой он так боялся, считая её предвестницей неминуемого горя. И он старался освободиться от этой тоски, старался гнать из души жалость и к себе, и к ладожанам. У кого из богов просить терпения и защиты? Кто из них сейчас ближе к нему, рарожскому риксу? Помоги, Святовит! Помоги, Радогост! Защити, Перун!.. А может, Руцинин Христос?.. А может, всему виной его смута?..

Рюрик вдруг вспомнил ответ отца на свой вопрос: "Кого из богов надо выше всех почитать?" - и своё потрясение отцовским заветом: "…Я бы очень хотел крикнуть тебе, сын, звонко и убедительно: "Почитай Перуна и Святовита", - но не могу забыть совет деда Бэрина: "Не держи возле себя того бога, который уже однажды помог тебе…" Что же до богов, сын, общайся почаще со жрецами, они ведают их тайны. А жизнь, как и боги, улыбается только смелым!.." - "Что ж, время, время и только время должно смирить душу, - хмуро думал Рюрик и успокаивал себя одной мыслью: - Придёт час, и все увидят, кто есть кто".

Дружинники хмурились, видя странное терпение князя, но понимали, что нынче по-другому нельзя.

Но вот настала осень, и дружинникам-рарогам впервые добросовестно выделили долю урожая. Счастливые и неуверенные, весёлые и грустные варяги разносили в льняных холщовых мешках зерно по домам, и каждый про себя признал мудрость своего князя: сила-то силой, а добро - добром!

А Рюрик решил в конце месяца серпеня побывать у Олафа с Унжей в Полоцке да у Триара в Изборске и поведать им свою печаль о Сигуре…

* * *

…Унжа плакала. Вдова Верцина так любила весь род Соколов-рарогов, что не могла представить себе смерть кого-то из них. А потеря такого умницы, как Сигур, потрясла её и напугала. Олаф горячился. Проклинал Гостомысла, разъединившего рарогов, и учуял хитрый расчёт Вадима Храброго. Осудил Рюрика за медлительность и осторожность.

Рюрик терпеливо снёс несказанный гнев брата своей любимой жены и молчаливые слезы вдовы, затем просил, умолял и наконец наказал не впускать обиду глубоко, хоть и большое постигло всех горе; самим - сторониться всяких ссор и, самое главное, себя беречь…

…Сорокалетний Триар, высокий, светловолосый, ясноглазый и подвижный, в традиционно красной рарожской одежде, быстро ходил по узкой длинной гридне и кричал:

- Так им нужна машина! Пусть сделают её сами! В ней вся моя сила, хитрость, ловкость! Нет, я им не стану показывать её умение и действие! Пусть сами! Да-да, сами попробуют её сделать! Я двадцать лет ломал голову над ней, с тех пор как увидел её у греков! А греки, сам знаешь, как выдают свои боевые секреты! Ты же понимаешь, что я без машины - ничто! Ты - князь, полководец, тебе можно быть и добрым порой, а мне нельзя! Я только раб своей машины! - с горечью сознался он и тут же тихо, но упрямо заявил: - Нет! Нет! Нет! Я не выдам им секрет её действия! Да они и не станут бить поклоны за неё! - вдруг мрачно заметил он и с ужасом в глазах добавил: - Убьют, как Сигура, и всё!

Рюрик, сидевший сгорбленным, вздрогнул. - Опомнись, Триар! - прошептал он. - Решиться на… - Он запнулся на словах "твоё убийство", но брат понял его и кивнул головой: "Продолжай".

Рюрик вобрал голову в плечи и глухо произнёс:

- Я не знаю, это же заговор какой-то… Против него надо осторожно идти!

- Как? - вскричал Триар и уставился на Рюрика. Но князь и сам не знал, как надо действовать. Он так и не встретился с Гостомыслом для разговора об убийстве Сигура: новгородский посадник куда-то уехал за день до приезда князя русичей, хотя и знал, что гости будут.

Рюрик пошёл было к новгородскому князю, но тот неожиданно уплыл куда-то с торгом. Неделю томился в ожидании предводитель ладожской дружины в маленьком туманном бревенчатом Новгороде, простудился там, проводя ночи у костра под открытым небом, да так ни с чем и вернулся. Понял: пока он ничего не добьётся. Необходимо сохранить все свои силы, все дружины и ещё запастись терпением.

Выслушав и поняв брата, он сказал только одно:

- Будь осторожен! Ведь мы в чужой земле!

- И осторожность вряд ли поможет! - удручённо ответил Триар, словно ведая свой конец…

Это была их последняя встреча. А в начале осени, разукрасившей всё вокруг пёстрыми красками, дозорные с Ладожской пристани прибыли к Рюрику и угрюмо доложили:

- В Изборске убит Триар. Кривичи и словене безмолвствуют.

У Рюрика ноги подкосились. Он опустился на ступеньки крыльца и низко склонил голову.

Дворовые разбежались по углам, шепча новую грозную весть.

Дозорные молча ждали указаний.

- Приготовьте двадцать ладей, - тихо приказал Рюрик, не поднимаясь с крыльца. - На рассвете отплываем…

Весь путь из Ладоги до Изборска был водным: если плыть вниз по Волхову, а затем войти в озеро Нева, круто взять влево и плыть до могущественной реки Невы, преодолеть её, а потом, войдя в Варяжское море, держаться его южного побережья, найти исток реки Нарвы и по ней добираться до Чудского озера, а его пересечь с севера на юг, то можно добраться до Изборска, вернее - до его пристани. Сам Изборск находится далеко от берега, пиратам и торговцам с воды до него не достать. Конным людям или пешим, терпеливым он - под силу.