Барбара Пим - Осенний квартет

• Название: Осенний квартет
• Автор: Барбара Пим
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1981

Роман известной писательницы посвящен остросоциальной проблеме западного мира — проблеме одиночества, отчуждения, ставших нормой взаимоотношений между людьми. Пим удалось выявить национальную специфику этого явления, подметить его преломление через английский национальный характер.

В центре книги судьбы четырех пожилых одиноких людей, избегающих контактов с внешним миром. Автор тонко и проницательно анализирует весьма актуальную для Англии «проблему стариков»; герои «Осеннего квартета» — жертвы буржуазного образа жизни, буржуазных представлений о жизненных ценностях.

---

— Нет, вряд ли. Они, наверно, устроятся у него.

В том неприютном доме, где столько всего надо переоборудовать! — подумала Летти. Может, поделом ему? — А его не тревожит, что ты тут будешь рядом — и одна? — сказала она.

— Ах, Летти! — Марджори улыбнулась снисходительной улыбкой, прощая своей приятельнице ее простодушие. — А ты знаешь, у меня такое чувство, что недолго я здесь проживу одна.

— Вот как? — Услышав это признание, такое скромное, Летти подумала: что, собственно, Марджори имеет в виду? Неужели здесь, в поселке, успел появиться еще один возможный супруг? Не слишком ли быстро один за другим?

— Как ты не понимаешь… — Марджори пустилась в объяснения, и Летти сразу же все поняла. Теперь, когда надежды на замужество не оправдались, пусть Летти вспомнит о своих прежних планах на жизнь, ведь теперь ей ничто не помешает осуществить их. Она (разумеется) переедет сюда, к Марджори, как только сможет.

А что потом? — подумала Летти. Пройдет несколько месяцев или несколько лет, и у Марджори опять появится кто-нибудь, за кого она задумает выйти замуж, а что тогда будет с Летти? В прошлые годы, когда они были вместе, Летти всегда тащилась за Марджори, но стоит ли придерживаться этого обыкновения? Сначала она все обдумает как следует, а решать сразу не будет.

— А кольцо ты ему, конечно, отослала? — сказала она, намеренно возвращаясь к разговору о расторгнутом обручении.

— Да что ты! Конечно, нет! Дэвид хотел, чтобы я оставила его у себя. Вряд ли он стал бы требовать свое кольцо назад, принимая во внимание некоторые обстоятельства.

— Требовать, пожалуй, не стал бы, но, может, тебе самой не захочется его носить? — сказала Летти.

— Ах, оно такое красивое! Лунный камень в старинной оправе. Знаешь, мне всегда хотелось иметь старинное кольцо, — щебетала Марджори, расписывая, насколько такое кольцо интереснее, чем традиционное с бриллиантиком, которое ей преподнес ее первый муж. — С годами руки полнеют, пальцы становятся толще, и большое кольцо лучше выглядит. — Она протянула левую руку с лунным камнем, чтобы Летти убедилась в ее правоте.

24

— Чудеса за чудесами! Вот все, что я могу сказать. — Норман вынул из пластикового мешочка сандвич с солониной.

— Доказательств тому хоть отбавляй, — сказал Эдвин, берясь за чайный пакетик. — Вчера вечером я говорил по телефону с миссис Поуп, и она мне все рассказала. Был звонок от Леттиной приятельницы, оказывается, у нее все рухнуло — она не выходит замуж. Там, конечно, полное расстройство, поэтому Летти туда и поехала.

— А чем она-то может помочь? Будет выслушивать причитания своей подружки? По-моему, от нашей Летти мало проку в таких критических случаях.

— Много от нее ждать не приходится, но все-таки, когда рядом друг женщина… — Эдвин запнулся, не зная, какого рода помощь может оказать Летти.

— Да, я с вами согласен — иногда женщины приносят пользу.

— Особенно, когда они оставляют вам свои дома по завещанию, — шутливо сказал Эдвин. — Вы, наверно, уже привыкли к роли собственника?

— Я его продам, — сказал Норман. — Не хочется мне там жить.

— Вот это правильно. Он для вас слишком велик, — резонно заметил Эдвин.

— Да нет, не в этом дело, — обиженно проговорил Норман. — Дом самый обыкновенный, полуотдельный, такой же, как у вас, а ведь вам он не слишком велик. Не желаю я кончать свои дни в спальне-гостиной.

— Да, конечно. — Тон у Эдвина был умиротворяющий, как всегда в тех случаях, когда он хотел охладить этого раздражительного человечка.

— Дни свои я, скорее всего, кончу в доме для престарелых, — сказал Норман, открывая большую банку растворимого кофе. — Называется «Семейная». Чудно! Ведь пользуются такими банками большей частью служащие в учреждениях. — Он высыпал в кружку ложечку кофейного порошка. — Небольшая экономия все же есть — так мы с Марсией считали.

Эдвин ничего на это не сказал. Молча он повертел ложкой чайный мешочек; кипяток окрасился струйкой золотистого цвета. Потом, как всегда, бросил в кружку ломтик лимона, надавил на него и приготовился пить чай. Слова Нормана, то, как он сказал: «Мы с Марсией», — навели его на мысль, что когда-нибудь эти двое могли бы и пожениться. Правда, немыслимо представить себе, как бы это все получилось. Допустим, встретились бы они много лет назад, когда оба были помоложе… Уж не говоря о том, как трудно представить их себе молодыми, они, может, и не увлеклись бы друг другом в те времена, а слово «увлечение» звучит как-то нелепо в связи с Норманом и Марсией. Но все же что сближает людей, даже самых несходных? У Эдвина остались только смутные воспоминания о том, как он ухаживал и как женился в те дни, когда он служил причетником в самой ортодоксальной англокатолической церкви, прихожанкой которой была Филлис. В тридцатые годы люди заключали браки не так, как сейчас, по крайней мере не так с этим спешили, уточнил он. А если бы Марсия не умерла, могли бы они пожениться и жить в ее доме? Но об этом, почувствовал он, спрашивать Нормана нельзя…

Норман сам вмешался в раздумья Эдвина и попросил его совета насчет того, что, видимо, не давало ему покоя.

— А платья и прочие вещи, что мне со всем этим делать?

— О чем это вы?

— О платьях Марсии и о ее домашних вещах. Правда, племянник, тот, который в кафтане и с бусами, кое-что взял, но предупредил, что его мамочка не желает с этим возиться и что я могу поступать с вещами Марсии как мне угодно. А я… я вас спрашиваю! — Норман с яростью поддел ногой корзинку для бумаг.

— Вы не советовались с соседкой и с той из патронажной службы, которые были на похоронах?

— С этой сексуально озабоченной блондиночкой и с сучкой-командиршей из благотворительниц? — Раздражение подбавило ярких красок в словарь Нормана. — Еще чего! Стану я с ними связываться!

— А что, если поговорить в тамошней церкви, может, у них найдутся желающие?

— Ну, конечно! Разве от вас дождешься другого совета? Не сомневаюсь, что ваш приятель, отец Г., пришел бы на помощь!

— А что? И придет! — сказал Эдвин, занимая оборонительную позицию. — Старье очень хорошо берут на распродажах.

— Старье? Благодарю покорно. Значит, по-вашему, вещи Марсии подходят под этот разряд?

— А вы вспомните, последний раз, когда мы встретились, вид у нее был довольно странный… — начал было Эдвин и замолчал. Эти бессмысленные препирательства никуда не приведут. Может быть, в воспоминаниях Нормана Марсия изменила свой облик — стала милой женщиной с серебристыми волосами, с мягким выражением лица — такой, как описала ее на смертном одре старшая сестра? — А вы не думали обратиться к Летти? — спросил он. — Я уверен, она не откажет.

— Да, это мысль дельная. — Норман был явно благодарен ему за такой совет. Лучше так, чем звать чужого человека.

— Но что нам делать со всеми этими молочными бутылками? — спросил Эдвин.

— Понятия не имею, — сказал Норман. — А вы что бы сделали — так и оставили бы их тут?

— Как-нибудь постепенно отделался бы. Выставлял бы каждый день молочнику по нескольку бутылок.

— Давайте сейчас и выставим, — предложила Летти.

— Молочники требуют: сполосни и выстави, — сказал Норман.

— А эти вон какие чистенькие, — отметил Эдвин.

— Марсия, наверно, рассердилась бы на нас за это, — сказала Летти. — Она, видно, с какой-то целью собирала и хранила их в сарайчике в таком порядке, такими идеально чистыми.

Все трое они с интересом провели полдня в доме Марсии, разбирая ее вещи. Летти больше всего удивило количество одежды, рассованной по шкафам и комодам, — платья тридцатых годов и еще более давние, те, что теперь опять входят в моду; некоторые явно принадлежали еще матери Марсии. Платья, которые Марсия сама носила в молодости, до того, как они с ней познакомились. Были там вещи, купленные сравнительно недавно, большинство, неизвестно почему, ни разу не надеванные. Берегла ли она их на какой-то особый случай, который так и не представился? Теперь этого уже не узнаешь.

Они начали свою работу с верхнего этажа, а когда спустились вниз, на кухню, то еще больше удивились, открыв стенной шкаф и обнаружив там настоящую выставку консервных банок.

— Зачем она столько всего накупила? — воскликнул Эдвин.

— А вы сами разве консервы не покупаете? — Норман сразу перешел в оборону. — Ничего удивительного в этом нет.

— Но она будто никогда ничего не ела, — сказала Летти.

— Сама говорила: «Я много не ем», — напомнил им Норман.

— Наверно, расчетливая была, как миссис Тэтчер, — сказал Эдвин. — Цены-то все время подскакивают…

— И будут подскакивать, кто бы ни стоял у власти, — отрезал Норман.

— Так все замечательно подобрано, одно к одному, и в таком порядке, — сказала Летти, не скрывая своего удивления. — Мясные консервы, рыбные, фрукты, а вот тут супы, запеканки, паштеты…