Элизабет Макнилл - Девять с половиной недель

• Название: Девять с половиной недель
• Автор: Элизабет Макнилл
• Жанр: Эротика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-80022-3

Те самые «Девять с половиной недель»!

Культовый роман о любви, наваждении, порочной страсти и подчинении.

После случайной роковой встречи виртуозный соблазнитель втягивает свою возлюбленную в опасную и чувственную любовную игру, которая заставит ее отказаться от прежних жизненных принципов и поможет открыть новые грани запретных удовольствий.

Как далеко она сможет зайти, если готова ради него на все?

---

«Дело не в размере», – говорит он.

«Ну а в чем тогда?» – настаиваю я. Он останавливается на пороге идеальной комнаты – под углом к нам стоит черный лакированный стол. На его безукоризненно сияющей поверхности покоится огромная лампа, четыре керамических стакана, выстроившихся по размеру, узкая ваза с восемью чудесными тюльпанами, стопка огромных альбомов современной фотографии, коллекция изящно разложенных иностранных журналов и записная книжка в шелковой обложке с тонким орнаментом. «Вот это мне по душе, – задумчиво произносит он. – Настоящий рабочий стол. Можно закатать рукава, вволю раскинуться на этих десяти квадратных сантиметрах и приступить к делу». – «Хватит глумиться, – говорю я. – Тебя никто не заставлял сюда приходить, а эта записная книжка возбуждает аппетит. Все эти вещи для того здесь и стоят, и это, между прочим, неплохо работает». Он улыбается и обнимает меня одной рукой.

Спальни – дальше. В первой – темный полированный пол, во второй – светлый паркет, а в третьей – красная плитка; у одной из кроватей задняя спинка размером с амбарные ворота поддерживает атласный балдахин, а с противоположной стороны струится полог из той же ткани. Без всякой на то причины посреди покрывала, но не в самом центре, стоит огромное растение в столь же огромной декоративной корзине. Другая кровать ограничена четырьмя толстыми витыми столбами. Шесть маленьких подушечек – все сочетающихся друг с другом цветов – чинно расставлены в изголовье, где угадываются в очертаниях пышно вздувшегося покрывала большие подушки. «Вот что тебе нужно», – говорю я. «Мне нужны игрушечные подушечки?» – «Нет, четыре штуки больших толстых подушек. Твои чахлые плоские доставляют одни мучения, на них даже откинуться как следует нельзя». – «Зачем откидываться в кровати», – говорит он. «Ну, например, сегодня ты принес мне завтрак. Много зачем. В кровати прекрасно можно смотреть телевизор или читать». – «Я не очень часто так делаю», – медленно произносит он, и мне становится смешно. Мы проходим мимо кровати из меди и стали: серое изголовье, большие желтые шары по углам. Следующая сделана целиком из меди: массивная и покрытая немыслимым орнаментом, самая изощренно украшенная кровать из всех, что я видела. Возле нее я останавливаюсь. Пухлое лоскутное покрывало, усеянное звездным узором из розового и белого, струится каскадом кружевной вышивки. Круглый столик накрыт такой же тканью: до пола спускаются те же четыре пышных слоя воланов.

«Нравится?» – спрашивает он. «Похоже на театральные декорации, – говорю я, – сделанные на заказ для разочаровавшейся в любви шестнадцатилетней Джуди Гарланд». – «Я имею в виду кровать». Я разглядываю этот плод чьей-то безудержной фантазии. «Аляповато, но даже симпатично в каком-то смысле, – говорю я. – Задняя спинка и изножье похожи на ворота в сказочную страну, этим завитушкам недостает только резных птичек и пары страшных химер».

Он обращается к рыжей женщине, которая желала счастливого отпуска бледному продавцу. «Я могу заказать доставку этой кровати?» У меня перехватывает дыхание. Он сильно сжимает мою руку. «Именно эту кровать, сэр? – Она смотрит с профессиональной улыбкой сначала на него, потом на меня. – Я должна уточнить, будьте добры, присядьте, мой стол вон там». «Ты с ума сошел» – шепчу я. Он смотрит на меня; на его лице нет улыбки. «Ты можешь себе представить, как это барочное чудо будет выглядеть в твоей монастырской келье?» Женщина кладет трубку. «Никаких затруднений не возникнет, сэр, они как раз будут менять экспозицию. Если вы дадите ваш адрес, я определю зону доставки и смогу сказать, по каким дням наши люди бывают в этом районе».

«Нужно только кое-что проверить», – говорит он, продиктовав адрес. Мы возвращаемся к витрине. Она огорожена цепочкой из больших пластиковых звеньев. «Мы можем пройти?» – спрашивает он, и вот мы втроем уже стоим в ногах кровати. «Это одна из наших самых…» Он прерывает ее: «Боюсь, прежде чем я смогу принять решение, мне нужно, чтобы моя подруга прилегла на эту кровать». Он произносит это с безукоризненной любезностью. «Надеюсь, вы не станете возражать». И, обращаясь ко мне: «Думаю, тебе стоит снять туфли».

Люди постоянно пробуют на прочность матрасы и ложатся на них у всех на глазах, в магазине, говорю я себе, но почему-то кровь приливает у меня к щекам. Я снимаю сандалии, сажусь на кровать и откидываюсь назад, на покрывало со звездочками. «Ложись на середину». Я следую взглядом вдоль сияющих завитков над моими ступнями и стараюсь двигаться осторожно, опираясь на ладони и пятки, чтобы не смять покрывало. «Вытяни руки за голову и возьмись за спинку кровати», – говорит он. Я думаю: суббота в «Блумингдэйлс», куда все ушли, тихо, как в морге; я бы могла спрыгнуть с кровати, перемахнуть через цепочку, рвануть к эскалатору и пойти в кино… «Давай, дорогая, – говорит он ровным тоном, – мы не можем провести здесь целый день». Медь холодит мне ладони. Я закрываю глаза. «Раздвинь ноги». «Ваша зона доставки приходится на четверг». «Раздвинь ноги». «Рада сообщить, что кровать доставят уже в следующий четверг». «Раздвинь ноги». «Люди из службы доставки бывают в этом районе по четвергам и пятницам, но я лично прослежу, чтобы датой доставки был указан четверг». Я подчиняюсь.

Я застегиваю сандалии, избегая взглядов пары за ограждением, которая стоит, держась за руки. «У вас есть матрасы?» – спрашивает он. Продавщица откашливается, и ее тон снова становится любезным: «Постельное белье на четвертом этаже, но я могу оформить матрас и пружинную сетку здесь». – «Вы не подберете нам жесткий матрас и сетку – доставка вместе с кроватью». – «Но, сэр, вы, возможно, захотите выбрать…» – «Не захочу», – говорит он. «Может быть, ортопедический…» – «Прекрасно». – «А что касается чехла…» – «Я был бы очень признателен, если бы вы выбрали тот, что вам нравится больше всего», – произносит он и улыбается ей – высокий мужчина в теннисных туфлях и старых штанах цвета хаки, белой теннисной рубашке, с обгоревшим на солнце носом – красным по сравнению с кожей рук, лица и шеи. «Да, конечно», – говорит она, улыбаясь в ответ. «И четыре толстые подушки», – говорит он. «На гусином пуху или синтетические? И мне понадобится размер…» – «Просто подушки», – отвечает он. По дороге домой мы не разговариваем.

Зайдя домой пару дней спустя, я нахожу коробку из «Блумингдэйлс» – внутри записная книжка в шелковом переплете.

Мы заняты делами: нам нужно в супермаркет, химчистку, аптеку и в магазин по продаже алкоголя. Сегодня чудесная суббота, прошла неделя с тех пор, как мы ездили в «Блумингдэйлс» (кровать, как и было обещано, пришла в четверг), стоит ранний июнь. Мы надолго задерживаемся у стойки с зубной пастой: он в лицах пересказывает рекламу конкурирующих марок – побеждает «Беттер Чекапс». Я думаю про себя, что никогда еще не была так влюблена. Дважды я спрашиваю вслух: «Как можно быть настолько счастливой?» Оба раза он улыбается мне довольной улыбкой и обнимает за плечи, переложив часть сумок из одной руки в другую.

Мы оба уже прогибаемся под тяжестью пакетов, когда он произносит «Мне нужно еще кое-что» и подзывает такси. Мы оказываемся в Бруклине, в маленьком темном магазине охотничьих принадлежностей. Продавцов двое: один из них пожилой, умудренный опытом, а другой – подросток. Посетителей больше нет. Он разглядывает жилетки, из тех, что надевают под ветровку.

Я кладу свертки на стул, хожу по магазину, скучаю, присаживаюсь на край старинного стола красного дерева, листаю номер «Нью-Йоркера» трехлетней давности, который по чудесной случайности выглядит как новенький. «Наверное, все-таки вот этот», – говорит он. Я бросаю взгляд на стойку, он смотрит на меня. В руках у него кнут для верховой езды: «Хотелось бы попробовать». В моем сознании происходит странная трансформация: на секунду я теряю чувство времени, оказываюсь на чужой территории, в чужом времени. Он проходит несколько шагов, отделяющих его от стола, на который я присела, – одна нога стоит на полу, другая висит в воздухе. Он задирает юбку на моей левой ноге, которая лежит на столе, отступает назад и ударяет кнутом по внутренней поверхности бедра. Жгучая боль – лишь часть того клубка ощущений, большую часть которого составляет возбуждение – я не могу дышать, говорить, не могу пошевелиться; каждую клетку моего тела захлестнуло желание. В маленькой пыльной комнатке не слышно ни звука. Продавцы за стойкой замерли неподвижно. Он медленно поправляет на мне юбку и поворачивается к старшему из мужчин – на нем костюм, в котором он по-прежнему похож на бухгалтера, хотя снизу вверх от воротничка рубашки его лицо медленно заливает краска. «Этот подходит».