Татьяна Губина - Чужая

• Название: Чужая
• Автор: Татьяна Губина
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-043576-0, 978-5-271-17057-7, 978-5-17-046301-5, 978-5-271-18215-0

Ей с рождения не везло. Она так мечтала, что хотя бы ее дочь войдет в тот круг, куда путь ей был закрыт. Но жажда мести оказалась сильней любви.

Но и те, кто ее презирал, получат сполна. Даже если пытались творить добро. Даже если пытались помочь. Потому что в душе всегда считали, что она недостойна быть с ними на равных. Потому что она всегда была и останется им чужой…

---

— Ладно, подруга, не злись, молодые девочки, что им до тебя и твоих переживаний, — успокаивала меня Регина.

— Все в отца! — воскликнула я. — И сын и дочери. «Все будет хорошо!» — передразнила я их. — Только это и слышу! Вот объясни мне, Регин, откуда такая уверенность?

— Хороший вопрос, — усмехнулась подруга. — Может, оттого, что твой сын талантливый парень и у него большое будущее? А помнишь, как все начиналось?

Мы посмотрели друг на друга и расхохотались, поскольку картина, как я загоняла восьмилетнего Сашку за фортепиано, была достойна классической трагедии на подмостках именитых театров. В ход шли уговоры, угрозы, отцовский ремень, посулы купить разнообразные игрушки и сладости. Сашка ловился лишь на очередной диск для компа. И такая борьба с сыном у меня длилась два года. И вот однажды, ему было десять лет, как-то вечером возвращаюсь с дочками с прогулки, и еще с первого этажа слышу глубокие звуки моего старого пианино. И так жалобно захлебывался в рыданиях старый инструмент, что от печальных звуков Рахманинова сжималось сердце.

Я, уверенная, что Сашка привез из школы кого-то из друзей, того, кто серьезно относится к музыке, а не только поет в хоре и гоняет в футбол, открыла дверь. И каково же было мое удивление, когда за инструментом я увидела своего сыночка. Манюня с Дашуней протопали к брату, уселись около его ног и так и просидели часа два, пока Сашка, не отрываясь, играл все подряд, что знал. И те произведения, что еще вчера лишь отдаленно напоминали музыку, отличаясь лишь техникой, сейчас звучали как настоящие шедевры фортепьянного искусства. Ну, или мне так показалось.

Не акцентируя на произошедшем внимания, Ник погнал меня на следующий день к педагогу Сашки, интеллигентной старой армянке, настоящему мастеру, Саркисян Олимпиаде Артемовне.

— Ну, Танечка, вы невнимательны, — чуть улыбаясь, проговорила она. — Я вас еще в первом классе предупреждала, что у Александра есть скрытый резерв, который обязательно когда-то должен был проявиться. В противном случае я бы никогда не взяла его к себе в класс. Вы же понимаете, — подчеркнула она.

Я понимала. Поскольку Олимпиада Артемовна была лучшим педагогом школы, к ней в класс рвались многие родители, но она строго выбирала себе учеников. Я же была уверена, что Сашка попал к ней только потому, что Ник учился в этой школе. Но я совершенно забыла беседу с Олимпиадой по поводу «скрытого резерва». Какой резерв, если маленький Сашка садился за фоно, роняя горючие слезы? Вплоть до четвертого класса я таскала конфеты, цветы и мелкие подарки на праздники Олимпиаде, только бы она не отказалась от сыночка.

Словом, Сашка заиграл. Я была в шоке, Ник счастлив, мои соседи — в ужасе. Поскольку с тех пор, как только Сашка приходил вечером из школы, он садился за фоно, и вставал из-за инструмента только без одной минуты одиннадцать. Манюня и Дашуня быстро привыкли к постоянной игре брата, и прекрасно засыпали под музыку великих композиторов. А в те дни, когда Сашка оставался ночевать у Пашки или они уезжали на гастроли со школьным хором, мне стоило больших трудов их уложить спать. Даже пришлось вспомнить детство, когда я сама ходила в музыкалку (правда только пару лет, пока маме не надоело меня возить в музыкальную школу).

Посему, когда отыграли последние аккорды выпускного вечера, Сашка уже давно протоптал дорожку в Консерваторию. Диплом об окончании хоровой капеллы давал право поступить в Консу без училища, но экзамены были трудные. Но ученик Саркисян Олимпиады Артемовны — уже само по себе дополнительный балл. Вот так балбес и троечник Сашка Пархоменко превратился в подающего надежды пианиста.

Пока я все это вспоминала. Регина молча пила кофе.

— Да уж, кто бы мог подумать! — счастливо вздохнула я. — Такой поворот! Вот с Пашкой было все понятно.

Павел Большой поступил в Академию управления с лету, шутя, как бы между прочим. У него блестящий аналитический ум, прекрасные организаторские способности. Весь в матушку. Он тоже, как и Сашка, заканчивает третий курс, но уже год как помогает матери в управлении ее компанией.

Люська всегда жаловалась. «Нет, нет достойных партнеров! Одни тупицы и хапуги. Понимаю, все воруют, не вчера родилась. Но воруй в меру! Радей за компанию, тебя кормящую! Так нет, все себе в карман!» «Вот и расти Пашку для семейного бизнеса!» — советовали мы Люське. Она отмахивалась: «Что я парня ломать буду! Может он банкиром захочет быть, или там машины проектировать! Сам разберется!» Но Пашка был просто помешан на матери. Она была и остается его первым другом, товарищем и советчиком. Поэтому на вопрос: «Кем ты, Пашка, будешь?», он округлял свои и без того огромные глазищи и, удивляясь вопросу, отвечал: «Заместителем президента маминой компании». Мы смеялись. Президентом она сама и была. Шутка шуткой, а лучшего партнера по бизнесу у Людмилы не было.

Катерина мечтала стать модельером, прекрасно шила, придумывала всевозможные модели платьев. Люська ей пообещала, что как только она закончит институт, она даст ей начальный капитал под маленькое ателье.

— Это будет твоя отправная точка. Дальше — сама. В управлении делом тебе Пашка поможет.

Катюша, окрыленная такими радужными перспективами, грызла гранит науки с остервенелостью бульдога, получившего заветную сахарную кость. Я подтрунивала над Люськой:

— Ну, что, невестку себе присмотрела? И денежку на первый этап карьеры и Пашеньку в управленцы.

— Иди ты к черту! — незлобливо отмахивалась Люська. — Не скрою, люблю Катьку, как родную. Но что уж у них там сладится, им решать.

— Да чего уж лукавить, Люсьен! — вступал в наше беседу Ник. — Они же с первого класса вместе за ручку ходят. Пашка тут ко мне на днях подкатывал, спрашивал, удобно ли подруге бриллианты дарить.

— Да ты что! — воскликнула Люська. — А я думаю, куда это он свою зарплату пристраивает. Ни новой шмотки, ни прибамбасов в компьютер. А он, оказывается, на цацки Катюшке копит.

— Можно подумать, ты ему миллионы платишь, — пожурил Люську мой муж. — Все что он скопил, как раз на одно колечко хватит. Но — хорошее.

— Нечего баловать! — отрезала Люська. — Он еще не дипломированный специалист, так что получает ровно столько, сколько положено внештатному работнику. Я же знаю, что и в кабак они иногда выбираются, и потанцевать в клуб по субботам все вместе ходят. Так что не бедствуют.

— Вообще-то когда мужчина дарит девушке драгоценности, это намек на серьезное развитие отношений, — задумчиво протянула я.

— Им еще институт закончить надо! — в один голос крикнули Люська и Регина.

— Ну-ну, — ухмылялась я.

Недавно я спросила своего сына, как он относится к своим подругам. Их компания как устаканилась в первом классе, так они вместе и по сей день. Меня ошеломил тогда его ответ.

— Катька рождена разъезжать на лимузинах и носить эксклюзивные бриллианты. Зарплаты хорошего пианиста вряд ли на это хватит, — тут он горько вздохнул. — Так что, мне, мать, здесь ничего не светит. Аришка мне как сестра, ну а Фион… — он на секунду задумался. — Она — друг. Настоящий.

— Но прежде всего она женщина, не забывай об этом, — осторожно сказала я, хотя по некоторым причинам я рада, что Сашка не заостряет на Ксюхе своего мужского внимания. — Ты понимаешь, что можешь ее оскорбить таким отношением. А оскорбленная женщина хуже разъяренной кобры.

— Да брось ты, мам, какая она женщина. Она — свой брат в юбке. Тем более, я ее в платье-то никогда не видел. Сколько Катька ни пыталась на нее юбку натянуть, все бесполезно. Вот Пельмень, это да… — и он опять горько вздохнул.

Из чего я моментально сделала вывод: мой бедный сын безнадежно влюблен.

— Танька! — вывела меня из задумчивости Регина. — Ты слышала, что я тебе сказала.

— Что?

— Фион без памяти влюблена в твоего Сашку! — громче сказала Регина.

— Да брось. Они просто дружат, — отмахнулась я.

— Ты слепа, дорогуша, как крот на солнце, — ухмыльнулась Регина. — То, что она устроилась в библиотеку Консы, ни о чем не говорит?

Это было действительно гак. Когда все члены их теплой компашки поступали в институты, Фион продолжать учиться отказалась.

— Зачем? Ненавижу учиться.

— Милая, а на что же ты будешь жить? — сдержанно говорила Люська, которая до того разговора исправно выдавала Вере Семеновне, ее бабушке, триста долларов в месяц.

Но, конечно, Ксюха об этом не знала, думая, что бабка получает алименты от ее отца. Это было условие Людмилы, и Вера Семеновна никогда не рассказывала об их давнем уговоре. На неоднократный вопрос Генерала, доколе Людмила будет содержать семейку Фионовых, та отвечала: «Как только закончит институт, начнет работать и уже сама будет бабулю содержать». Но Фиона устраивало настоящее положение вещей.

— Теть Люсь, нам вполне с бабкой хватает отцовых алиментов, — отмахивалась девчонка. — Так для чего штаны пять лет протирать?