Алексей Ерофеев - Откуда приходят названия. Петербургские улицы, набережные, площади от аннинских указов до постановлений губернатора Полтавченко

• Название: Откуда приходят названия. Петербургские улицы, набережные, площади от аннинских указов до постановлений губернатора Полтавченко
• Автор: Алексей Ерофеев
• Жанр: Справочники
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-227-05514-9

Не всякий взрослый и даже весьма образованный человек знает, что такое «топонимика». А ведь топонимика окружает нас с первых дней жизни. Где бы мы ни родились, ни жили – в городе, в деревне или даже где-то на выселках, – повсюду нас окружают названия. Город, район, деревня, поселок, улица, озеро, река, урочище… А ведь есть еще и народные названия, которые не всегда наносятся на карту, но бытуют в обиходе. Вот это все и есть топонимика.

Книга сотрудников Топонимической комиссии Санкт-Петербурга А.Г. Владимировича и А.Д. Ерофеева посвящена истории наименований улиц и переулков Северной столицы.

Из книги мы узнаем, почему некоторые объекты сохранили свои названия с середины XVIII века, а другие многократно меняли свои названия. Авторы рассматривают причины таких переименований, рассказывают, как принимались те или иные названия раньше и как это происходит теперь.

---

Устройство Владимирской площади, долгое время остававшейся безымянной, было запланировано в 1739 году. В докладе Комиссии о Санктпетербургском строении говорилось: «Посреди тех придворных команд мест [Дворцовой слободы], где Литейная и, позади набережных по Фонтанке дворов, перспективая улица [Загородный проспект] сойдутся вместе, сделать торговую площадь, на которой против обеих этих улиц построить церковь».

История Владимирской церкви началась в 1746 году, когда служитель Дворцовой слободы Федор Якимов устроил церковь с походным иконостасом, правда, не на площади, а в своем доме на углу современных улиц Марата и Колокольной улицы. Через два года на площадь была перенесена из Литейной части деревянная церковь, которую 25 августа 1748 года освятил во имя иконы Владимирской Божией Матери архиепископ Санкт-Петербургский и Ревельский Феодосий (Янковский).

Владимирская церковь

Возведение современной постройки началось в 1761 году, вероятно, по проекту Пьетро Трезини, а название у площади впервые появилось только в 1844 году.

В прошлом веке не раз мог поменяться и облик площади. Не в лучшую сторону. Перед Великой Отечественной войной существовал план сноса Владимирской церкви. На ее месте предполагалось построить станцию метро. В апреле 1941 года этот план был представлен городскому руководству. Как ни покажется кому-то удивительным, но принципиально против ее сноса выступил второй секретарь обкома и горкома ВКП(б) Алексей Александрович Кузнецов, посчитавший, что для павильона метрополитена можно найти другое место. После войны для «Владимирской», к счастью, нашли другое место, на углу Большой Московской улицы и Кузнечного переулка.

Церковь, которая не принадлежала верующим, все-таки оставалась архитектурной доминантой. Красота спасала ее.

В 1986 году в связи со строительством другой станции метро – «Достоевской» – вновь мог пострадать архитектурный ансамбль Владимирской площади. Речь шла о сносе домов напротив церкви. К сносу были приговорены три дома. Тогда-то, осенью 1986 года, и появилась группа «Спасение», выступившая в защиту памятников так называемой рядовой архитектуры. Первым под защиту взяли «дом Дельвига» (№ 23) по Владимирскому проспекту. На самом деле когда-то это был дом купца Аники Тычинкина, однако купеческое прошлое не могло спасти дом. Но мог друг Пушкина Антон Дельвиг, живший в нем, о чем свидетельствовала мемориальная доска, к тому моменту демонтированная (теперь она, слава Богу, на месте).

С балкона «приговоренного к смерти» дома молодые люди читали стихи, обращались к прохожим с воззваниями услышать голос разума, не давать власти рушить наше прошлое. И что удивительно – удалось!

Удалось отстоять и дом № 19 – памятник эпохи модерна, построенный выборгским архитектором Аланом-Карлом-Вольдемаром Шульманом в 1904 году. Не сохранили лишь соседний дом № 21. Так на Владимирской площади получило начало общественное движение за спасение рядовых памятников истории и культуры нашего города.

К сожалению, уже в XXI веке «Регент-холл», нависший над узким Щербаковым переулком, просто-напросто задавил Владимирскую площадь своей массой и размерами.

Меньше понятно, почему в 1944-м восстановили имя Введенской улицы (с 1923 года – улица Розы Люксембург) – церковь к тому времени была уже взорвана. Может быть, поэтому в 1952 году ее вновь переименовали – на этот раз в улицу Олега Кошевого, и окончательно вернули первоначальное название лишь в 1991-м.

Троицкая площадь у Измайловского проспекта

Троицкую площадь у Измайловского проспекта (она была площадью Красных Командиров) тогдашние руководители города вернуть не решились и вместо этого переименовали ее в Измайловскую. Но Троицкий собор, даже закрытый и превращенный в склад, был настолько мощной доминантой, что в 1960-е годы имя площади вернулось стихийно. В 1980 году вернули Введенский канал – то есть не сам канал, засыпанный под именем Витебский в 1967-м, а его бывшую набережную.

В 1989 году восстановлено название Преображенской площади, в 1991-м – Никольской площади, Сампсониевского и Троицкого мостов, Троицкой площади на Петроградской стороне, Большого и Малого Сампсониевских и Вознесенского проспекта. В отличие от него, Вознесенский мост сохранял свое имя всю советскую эпоху, но мосты, кроме самых крупных, вообще переименовывали редко – их названия нечасто помнят даже местные жители. Потому сохранился и Старообрядческий мост через реку Волковку.

В 1998 году вернулись Казанская улица, Троицкий проспект, Спасский и Никольский переулки и Кирочная улица (ее название велось от «кирхи» – лютеранской церкви Святой Анны), в 2006-м – Старообрядческая улица (не полностью, часть ее осталась Ташкентской, но об этом казусе мы расскажем, когда будем говорить о «географических» топонимах), в 2007-м – Благовещенский мост. Больше других повезло Храмову переулку, проходящему вдоль ограды Князь-Владимирского собора недалеко от Тучкова моста. В 1935 году его официально присоединили к улице Блохина, но поскольку он идет перпендикулярно улице, то никто не смог понять, как это можно сделать на практике. Переулочек маленький, адресов по нему нет и никогда не было, указателей не было тоже (нет их и сейчас), потому его имя просто забылось. Правда, в документах Управления дорожного хозяйства (оно же переулок асфальтировало!) и в справочниках, которые делали особо дотошные составители (например, в знаменитой «зеленой книге» А. Ксенофонтова 1969 года), исконное название нет-нет, да и появлялось. В 1999 году Храмовый переулок попал в официальный Реестр названий объектов городской среды Санкт-Петербурга и тем самым вышел наконец «из подполья».

Реки и острова, как и мосты, переименовывались редко, поэтому Монастырский остров, на котором стоит Александро-Невская лавра, и омывающую его речку Монастырку не трогали. Равно как и два Лаврских и Монастырский мосты. В 1950-е годы к ним добавился и Лаврский проезд. Смоленское кладбище было названо по стоящей на нем церкви во имя Смоленской иконы Божией Матери, а от кладбища получила свое имя река Смоленка, но вряд ли у кого-то название реки могло вызвать религиозные ассоциации.

Невский проспект, как мы уже говорили, тоже обязан своим названием Александро-Невской лавре, но как «религиозное» его имя, разумеется, никто не воспринимал. Тем не менее 25 лет он провел под псевдонимом проспект 25-го Октября. Александро-Невские площадь и улицу тоже переименовали: первую – в Красную площадь, а вторую – в улицу Красной Площади (!). Лишь в 1956 году названия восстановили, но уже в другой форме – площадь и улица Александра Невского, то есть как бы не по монастырю, а в честь великого князя. Позже к ним добавился и одноименный мост.

Греческая площадь и Греческий проспект тоже не воспринимались как «церковные» имена, а между тем они связаны именно с греческой церковью Святого Димитрия Солунского, простоявшей до 1964 года и снесенной ради строительства концертного зала «Октябрьский». Но на эти названия никто не покушался.

О сносе греческой церкви написал Иосиф Бродский в стихотворении «Остановка в пустыне»:

Теперь так мало греков в Ленинграде,
что мы сломали Греческую церковь,
дабы построить на свободном месте
концертный зал. В такой архитектуре
есть что-то безнадежное. А впрочем,
концертный зал на тыщу с лишним мест
не так уж безнадежен: это – храм,
и храм искусства. Кто же виноват,
что мастерство вокальное дает
сбор больший, чем знамена веры?
Жаль только, что теперь издалека
мы будем видеть не нормальный купол,
а безобразно плоскую черту.
Но что до безобразия пропорций,
то человек зависит не от них,
а чаще от пропорций безобразья.

Прекрасно помню, как ее ломали.
Была весна, и я как раз тогда
ходил в одно татарское семейство,
неподалеку жившее. Смотрел
в окно и видел Греческую церковь.
Все началось с татарских разговоров;
а после в разговор вмешались звуки,
сливавшиеся с речью поначалу,
но вскоре – заглушившие ее.
В церковный садик въехал экскаватор
с подвешенной к стреле чугунной гирей.
И стены стали тихо поддаваться.
Смешно не поддаваться, если ты
стена, а пред тобою – разрушитель.

В защиту Большого концертного зала «Октябрьский» можно сказать то, что он стал любимым местом выступлений самых разных артистов. В «Октябрьском» прекрасная акустика, удобный зрительный зал. Что касается «безобразия пропорций», то отнесем это к поэтической метафоре, ибо с пропорциями в этом здании все в порядке. Естественно, в сравнении с храмом, стоявшим на его месте, БКЗ проигрывает, как говорится, по всем статьям. Тем не менее он стал неотъемлемой частью нашей истории.