Любовь Воробьёва - Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920 г.

• Название: Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920 г.
• Автор: Любовь Воробьёва
• Издательство: ФИВ
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-91862-016-8

Вниманию читателей предлагается книга о полной драматизма судьбе Прибалтики и её коренных народов (преимущественно эстонцев) в условиях военного-политического, цивилизационного, информационно-психологического соперничества германцев (немцы, датчане, шведы) и славян (поляки, русские), мира западного (римско-католического, протестантского) и мира восточного (православного), носителей вестернизированной идеологии (социализм, этнонационализм, парламентаризм) и приверженцев идеологии традиционалистской (самодержавная власть, консерватизм, Единая и Неделимая Россия). Анализ охватывает более восьми столетий (XII — начало XX в.) и прослеживает процессы, приведшие к отрыву Прибалтики от России в 1920 г.

---

В конце 1841 г. была создана особая дворянская комиссия для обсуждения крестьянского вопроса. Во время бурных дебатов в ландтаге в защиту крестьян выступил известный своим красноречием старый ландрат Рейнгольд Самсон фон Химмельстерна. Опираясь на статистические данные, он доказал, что со времени личного освобождения положение крестьян постоянно ухудшалось. Поэтому в освобождении крестьян он увидел не акт великодушия лифляндского дворянства, а выгодную сделку. Энергичного старика Самсона поддержали некоторые молодые либерально настроенные дворяне во главе с Гамилькаром Фелькерзамом. В результате ландтаг признал неотъемлемое право крестьянского сословия на арендное пользование 2/3 всего пространства, занимаемого в Лифляндии крестьянскими участками. Помещикам же дозволялось присоединять к своим полям не более одной трети. Труд комиссии, исправленный ландтагом и пересмотренный генерал-губернатором, поступил на рассмотрение правительства и в мае 1842 г. был высочайше утверждён в виде 77 дополнительных пунктов к положению о крестьянах 1819 г., но эти пункты оглашены не были{150}. По мнению преосвященного Вениамина, епископа Рижского и Митавского, пункты эти могли бы облегчить положение крестьян, если бы были приведены в исполнение. Но дворянство, вполне уверенное, что всякая попытка крестьян к улучшению своего быта будет подавлена силою правительства, не спешило обнародовать новое законоположение, а местное начальство к тому не побуждало: 77 пунктов остались для крестьян тайной{151}.

Поскольку расследование по делу Иринарха не только выявило безукоризненное поведение православных священников, но и подтвердило искренность стремления крестьян к православию, Николай I в своей прибалтийской политике стал исходить из реальностей, позволявших предвидеть новую волну движения за присоединение к православию. Чтобы подготовить Церковь к принятию новых чад из коренного населения Прибалтики, он распорядился перевести на эстонский и латышский языки молитвослов, краткий катехизис и литургию Иоанна Златоуста. Одновременно он повелел активизировать преподавание эстонского и латышского языков в Псковской духовной семинарии, введённое ещё в 1840 г.

Разумеется, и после вынужденной отставки епископа Иринарха судьба православия в Прибалтийском крае продолжала волновать русское духовенство. В условиях, когда бароны и пасторы всеми силами старались отстоять свою религиозную монополию в крае, хотя каждая пядь земли здесь была куплена ценой русской крови, первостепенное значение придавалось выдвижению наиболее оптимальной кандидатуры на должность викария. Этот человек должен был сочетать осторожность и волю, рассудительность и смелость, чтобы, будучи связанным по рукам и ногам противодействием немецкого рыцарства и духовенства и находясь под бдительным и недоверчивым оком германофильских властных элит Петербурга, сохранить и преумножить всходы православия на лифляндской почве. Этим качествам отвечал архимандрит Филарет (в миру Димитрий Григорьевич Гумилевский), который к тому же при глубоком понимании истин веры и всех заблуждений протестантства владел немецким языком и был хорошо знаком с немецким богословием. Филарет был назначен викарием Рижским. «И лучшего выбора сделать было нельзя», — пишет И. Листовский в своей книге о преосвященном Филарете{152}.

VI.2. Распространение православия в Прибалтийском крае при епископе Филарете (1842–1848 гг.). Реакция местных лютеранско-немецких властей: «Русских нам не нужно»

20 июня 1842 г. преосвященный Филарет прибыл в Ригу на место епископа Иринарха и застал состояние епархии в крайне тяжёлом состоянии. К этому времени к православию присоединились 12 тыс. латышей и эстонцев, и положение их было самое плачевное. Эта паства епископа Филарета не только находилась во враждебном лютеранско-немецком окружении, но и была лишена утешения молиться в храме, поскольку не было ни церквей, ни священников. Рассеянные по всей Лифляндии, православные не имели никакой компактной связи и находились на положении изгоев. В тяжёлых жизненных ситуациях никто не только не хотел, но и не смел подать им руку помощи. Да и сам епископ Филарет прибыл в Ригу с ограничивающей его свободу инструкцией Николая I: действовать с согласия гражданского начальства края и быть разборчивым в деле присоединения крестьян к православию. Не случайно он сравнил православие с бедной пташкой, кроющейся в грозную бурю в углах немецкой Лифляндии. Из обращенных епископом Иринархом более половины отпало от православия.

Поистине удивительные вещи происходили в прибалтийских губерниях Российской империи! Прибывавшие сюда священники с намерением отстоять государственные интересы вопреки несправедливым притязаниям немецких баронов, возродить православие, утвердить духовное единство края с Россией сталкивались на этой части суверенной имперской территории с бесконечными испытаниями и муками, когда каждый шаг служения делу святой веры и интересам Отечества требовал самоотверженной борьбы.

Происходило это по двум основным причинам.

Во-первых, сказывалась противоречивая позиция верховной власти, которая стремилась примирить государственные интересы с особым остзейским порядком, перспективу распространения государственной религии в крае — с привилегиями прибалтийско-немецкого дворянства, подтверждавшимися со времён Петра всеми российскими императорами при своём восшествии на престол. В конфликте преосвященного Иринарха и генерал-губернатора Палена власть повела себя так, что корпоративные немецкие интересы восторжествовали над общероссийскими, и крестьянское движение 1841 г. в сторону России и православия закончилось унизительной отставкой Иринарха и победой лютеранства

Во-вторых, прибалтийское дворянство и духовенство оказало жёсткое противодействие русскому влиянию в крае. Неспешной, вялой, осторожной политике имперского центра, нередко наносившего непоправимый вред русскому делу, противостоял объективно слабый, но ощетинившийся осколок Священной Римской империи немецкой нации, для которого борьба за сохранение позиций лютеранства в крае была равнозначна борьбе за жизнь. Тревоги лютеранских священников были понятны: с переходом паствы в другую веру они теряли землю вместе с крестьянами (т.е. основу повинностей пасторам), переходивших теперь в пользу помещиков; в результате пасторы, теряя свои выгоды, оказывались перед перспективой довольствоваться жалованьем или содержанием, которое определят им помещики за обычное исправление треб для себя и своего семейства. Помещики, в свою очередь, боялись потерять ту безраздельную власть над крестьянами, которую обеспечивали лютеранские пасторы. Им было также важно сохранить обособленность Прибалтийского края от России, не допустить сюда ничего русского. В такой ситуации и для помещиков, и для пасторов все средства были хороши. И они применялись изощрённо, жестоко и оперативно. При этом все притязания немцев на безраздельное господство в крае группировались вокруг основного довода: остзейский особый порядок необходим русскому самодержавию как сила, сдерживающая крестьянские волнения в крае.

В общем, епископу Филарету выпала крайне трудная миссия, которую он сам сравнивал с хождением по пожару среди пламени. В этих условиях ему было важно не повторить судьбу Иринарха, ставшего жертвою интриг и клеветы немецкого губернского начальства, и в то же время отстоять интересы православия в крае, по мере сил удовлетворяя тягу коренного населения к «царской вере».

Преосвященный Филарет приступил к епископскому служению в Прибалтике, обладая чёткой программой действий. Она включала: создание приходов и строительство церквей; учреждение духовных училищ для подготовки пастырей, знающих язык местного населения; введение богослужений на языке новообращённых; открытие церковно-приходских школ в целях образования эстонцев и латышей в духе русского православия; облегчение перехода в православие при ограждении населения от преследований и притязаний баронов и пасторов; обеспечение материального содержания духовенства и привлечение к служению в крае людей с высшим образованием; защита православия от порицаний и оскорбления со стороны протестантов{153}.

Реализация этой программы оказалось делом чрезвычайно трудным и из-за сопротивления немецких пасторов и помещиков, и из-за противоречивых решений верховной власти и губернского начальства, и по причине дефицита православных священников с необходимым уровнем подготовки для работы с паствой в Прибалтийском крае.

Основная же трудность заключалась в том, что немцы были хозяевами в крае и обладали широким набором инструментов, чтобы блокировать распоряжения центральных властей, нейтрализовывать миссионерскую деятельность православных священников и оказывать сильнейшее давление на крестьян, пожелавших присоединиться к православию.