Джо Аберкромби - Полмира

• Название: Полмира
• Автор: Джо Аберкромби
• Жанр: Фэнтези

Бывают девушки, осененные дланью Матери Войны.

Колючка из таких. Отчаявшись отомстить за смерть отца, она живет только чтобы воевать. Даже те, кто учил ее сражаться, считают ее убийцей.

Бывает, женщина становится воином.

Она втянута в затею отца Ярви, искусного в интригах министра Гетланда. Пересекая полмира в поисках союзников против безжалостного Верховного Короля, она познает суровые уроки крови и обмана.

Бывает, воин сам становится оружием.

В пути ее сопровождает Бренд, молодой воин, который ненавидит убивать. Неудачник для всех, но у него будет шанс это исправить.

Оружие создают с единственной целью.

Всегда ли будет Колючка пешкой в руках сильных мира сего, или прорубит свой собственный путь?

«Полмира» — второй роман британского писателя Джо Аберкромби, продолжение трилогии о Расшатанном море.

---

— Она ставит себя в неудобное положение, пытаясь занять место воина! — крикнула одна женщина.

— Она всех нас ставит в неудобное положение, — сказала другая.

— Женщине не место на поле боя! — донесся грубый голос со стороны мужчин, и головы закивали на обеих сторонах зала.

— Разве сама Мать Война не женщина? — король указал на Высоких Богов, виднеющихся над ними. — Мы лишь предоставляем ей выбор. Мать Ворон сама выбирает достойных.

— И она не выбрала Колючку Бату, — сказал Хуннан. — У девчонки отвратительный характер. — Совершенно верно. — Она провалила испытание, которое я ей назначил. — Частично верно. — Она не согласилась с моим суждением и убила мальчика Эдвала. — Бренд моргнул. Не совсем ложь, но и совсем не правда. Хуннан покачал головой, и его седая борода затрепыхалась. — Таким образом, я потерял двух учеников.

— Как легкомысленно с вашей стороны, — сказал Отец Ярви.

Мастер над оружием сжал кулаки, но королева заговорила первой.

— Какое наказание полагается за такое убийство?

— Виновного раздавят камнями, моя королева. — Министр говорил спокойно, словно они обсуждали, как раздавить жука, а не человека. Человека, которого Бренд знал большую часть своей жизни. Человека, который не нравился ему почти столько же времени, но все же.

— Кто-нибудь скажет в защиту Колючки Бату? — прогремел король.

Эхо его голоса стихло, и опустилась гробовая тишина. Пришло время сказать правду. Сделать хорошее. Встать в свете. Бренд посмотрел на Зал Богов, слова так и просились выскочить из его уст. Он увидел улыбающегося Раука, который стоял на своем месте. И Сордафа, чье лицо было рыхлой маской. Они не издали ни звука.

Как и Бренд.

— Нелегко послать на смерть кого-то столь юного, — Утил встал с Черного Стула. Кольчуги зазвенели и юбки зашелестели, когда все, кроме королевы, преклонили колени. — Но мы не можем отвернуться от правого дела, лишь из-за того, что оно болезненно.

Отец Ярви поклонился еще ниже.

— Я свершу ваше правосудие согласно закону.

Утил протянул руку Лаитлин, и вместе они спустились по ступенькам помоста. По делу Колючки Бату раздавливание камнями осталось последним словом.

Бренд, не веря, раздосадованно смотрел. Он был уверен, что кто-нибудь из парней заговорит, поскольку они были достаточно честными. Или Хуннан расскажет свою часть, поскольку он был уважаемым мастером над оружием. Король или королева вытянут правду, поскольку они мудры и праведны. Боги не допустят такой несправедливости. Кто-то должен что-нибудь сделать.

Возможно все они, как и он, ждали, что всё исправит кто-то другой.

Король шел прямо, словно кол проглотил, баюкая на руках обнаженный меч. Пристальный взгляд его серо-стальных глаз не отклонялся ни вправо, ни влево. Королева раздавала легкие кивки, как подарки, изредка давая понять, что тот или этот человек должен насладиться милостью посещения ее канцелярии по какому-то важному делу. Они подходили все ближе и ближе.

Сердце Бренда громко стучало у него в ушах. Его рот открылся. Королева на миг обратила на него ледяной взгляд, и в унизительной тишине он пристыженно дал паре прошествовать с гордым видом мимо.

Его сестра всегда говорила, что не его дело исправлять мир. Но если не его, то чье?

— Отец Ярви! — слишком громко выпалил он. А затем, когда министр обернулся, прохрипел слишком тихо: — Мне нужно поговорить с вами.

— О чем, Бренд? — Бренд замялся. Он не думал, что Ярви имеет хоть малейшее представление о том, кто он такой.

— О Колючке Бату.

Долгая тишина. Министр был, наверное, лишь на несколько лет старше Бренда. Бледнокожий, со светлыми волосами, словно цвет из него вымыло. Такой тощий, что, казалось, ветерок посильнее мог бы сдуть его вместе с искалеченной рукой. Но вблизи, в глазах министра было что-то леденящее. Что-то, что заставило Бренда съежиться под его взглядом.

Но назад теперь ходу не было.

— Она не убийца, — пробормотал он.

— Король думает, что убийца.

Боги, его горло пересохло, но Бренд продолжил, как и полагается воину.

— Короля не было на том песке. Король не видел то, что видел я.

— И что ты видел?

— Мы сражались за место в набеге…

— Больше никогда не рассказывай мне то, что я и так знаю.

Все шло совсем не так гладко, как Бренд надеялся. Но с надеждами всегда так.

— Колючка сражалась со мной, и я промедлил… она должна была получить свое место. Но мастер Хуннан выставил против нее троих.

Ярви глянул на людей, неуклонно выходивших из Зала Богов, и придвинулся ближе.

— Троих за раз?

— Эдвал был одним из них. Она не собиралась его убивать…

— Как она держалась против тех троих?

Бренд заморгал, сбитый с толку.

— Ну, она вышибла из них больше, чем они из нее.

— Это несомненно. Но недавно я утешал родителей Эдвала и обещал им правосудие. Значит, ей шестнадцать зим?

— Колючке? — Бренд не понимал, как это было связано с ее приговором. — Думаю… да.

— И все это время она держалась против парней на площадке? — Он осмотрел Бренда сверху до низу. — Против мужчин?

— Обычно у нее получалось больше, чем просто держаться.

— Она должно быть очень свирепая. Очень целеустремленная. Очень твердолобая.

— Лоб у нее твердый, это уж точно. — Бренд понял, что не помогает, и вяло промямлил, — но… она неплохой человек.

— Как и все для своих матерей. — Отец Ярви тяжело вздохнул. — Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Что я хочу… чего?

— Мне освободить эту беспокойную девчонку и сделать своими врагами Хуннана и семью парнишки, или раздавить ее камнями, чтобы успокоить их? Твое решение?

Бренд не думал, что от него будут ждать решения.

— Я полагаю… вы должны следовать закону?

— Закону? — Отец Ярви фыркнул. — Закон больше похож на Мать Море, чем на Отца Землю — постоянно меняется. Закон это марионетка, Бренд. Он гласит то, что я рассказываю про то, что он гласит.

— Я просто думал, что должен сказать кому-то… ну… правду?

— Как будто правда — драгоценность. Бренд, я могу найти тысячу правд под каждым осенним листом: правда у каждого своя. Но ты не заглядывал дальше того, чтобы передать ношу своей правды мне, так ведь? От всей души благодарю, предотвращение войны Гетланда со всем Расшатанным Морем приносит мне недостаточно забот.

— Я думал… это будет хорошо. — Внезапно оказалось, что делать хорошее похоже не столько на яркий свет, чистый как Мать Солнце, а скорее на обманчивый блеск во мраке Зала Богов.

— Хорошо для кого? Для меня? Для Эдвала? Для тебя? Как у каждого из нас своя правда, так и хорошо для каждого свое. — Ярви придвинулся немного ближе и заговорил чуть тише. — Мастер Хуннан может догадаться, что ты поделился своей правдой со мной, и что тогда? Ты думал о последствиях? — Теперь последствия предстали перед Брендом, холодные, как свежевыпавший снег. Он поднял взгляд и увидел блеск глаз Раука в темноте пустеющего зала.

— Человек, который все свои помыслы направляет на то, чтобы делать хорошее, но не думает о последствиях… — Отец Ярви поднял сморщенную руку и надавил скрюченным пальцем Бренду на грудь. — Опасный человек.

Министр повернулся, и его эльфийский посох застучал по камням, отполированным за множество лет до зеркального блеска. А Бренд широко раскрытыми глазами смотрел во мрак, еще более взволнованный, чем когда-либо.

Правосудие

Колючка сидела и смотрела на свои грязные пальцы ног, которые в темноте были бледными, как личинки. Она понятия не имела, зачем у нее забрали сапоги. Вряд ли она собиралась сбежать, прикованная цепью за левую лодыжку к одной влажной стене, и за правое запястье к другой. Она едва могла дойти до двери своей камеры, не говоря уже о том, чтобы вырвать ее из петель. Ей оставалось только сидеть и думать. И ковырять струпья под сломанным носом, пока те не закровоточат.

Два ее самых нелюбимых занятия.

Она неровно вздохнула. Боги, как здесь воняло. Воняла гнилая солома и крысиные экскременты, вонял горшок, который никто не трудился выливать, воняли плесень и ржавое железо, и после двух ночей здесь сама она воняла хуже всего.

В любой другой день она плавала бы в заливе, сражаясь с Матерью Морем, или карабкалась по утесам, сражаясь с Отцом Землей, бегала, гребла, тренировалась со старым отцовским мечом во дворе их дома, сражалась бы с покрытыми зарубками столбами, притворяясь, что щепки — это враги Гетланда: Гром-гил-Горм, или Стир с Островов, или даже сам Верховный Король.

Но сегодня она не будет махать мечом. Она начала думать, что уже отмахала свое. Это было ужасно, дико нечестно. Но с другой стороны, как Хуннан и говорил, честность — это не то, на что может полагаться воин.