Евдокия Турова - Спасенье огненное (сборник)

• Название: Спасенье огненное (сборник)
• Автор: Евдокия Турова
• Жанр: Русское современное
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91076-058-9

«Спасенье огненное» – последняя книга Валентины Ивановны Овчинниковой, более известной читающим людям под псевдонимом Евдокия Турова. В настоящее издание включен цикл рассказов «Слезы лиственницы», выходивший в свет ранее и заслуженно отмеченный литературной премией имени П. П. Бажова.

---

Тогда взялась соблазнять его лесная девка. То зазывно пройдется, как лосиха осенняя, то на мху валяется, будто медведица, ждущая медведя. И опять дрогнул было мужичок, хотел ее в жены взять. Но дух предков из-за елки сказал: «Ой, не ходи, там капкан в ей, в лесной девке. Возьмешь в жены, как только станешь ей мужем, тебя капкан ейный и словит!» Послушался мужичок и домой пришел.

Сидевшие вокруг костра переводили дыхание, качали головами в изумлении. Едва ли не больше всех удивлялся тот, кто помогал повествователю куль с рыбой тащить. Он даже пальцем показывал на те елки, из-за которых раздавался спасительный голос предка. Тот мужичок-рассказчик, кстати, хоть и не превосходил прочих ни ростом, ни уменьями, имел двух жен и почитался за выдающегося охотника и рыбака.

Эльдэнэ уже давно приметил: среди лесных людей безруких-то нет. Стрелять из лука белке в глаз умеет всякий чуть не с рождения. Рыбу тоже все до единого ловят мастерски. За богатыря, мастера и великого умельца почитают того, кто больше и убедительнее прочих умеет насочинять про свои подвиги. Поэтому всяческие россказни в словах, песнях и плясках лесные люди плетут по любому поводу, не сходя с места и каждый день не поодинова. Кто сам придумывает, кто-то учится только, пересказывая слышанное. Эльдэнэ и не предполагал, что ему вскоре придется искать зерно реальности в этих неописуемых грудах придумок и фантазий.

Кудым-ош

Одно лето был Эльдэнэ у пермяков. Это племя обитало по Каме-реке. Непохожее на других лесных людей племя. В избах живут, молятся Кудэ-водэжу. Кто такой? Расскажут охотно. Почитают, хоть и жил Кудэ-водэж много-много зим и лет тому назад. Ну, послушал Эльдэнэ про то, что Кудэ-водэж был, естественно, сыном медведя, ростом выше елки. Богатырским топором срубал самую толстую березу. Топору богатыря они молятся до сих пор. И что сама лесная девка ему в жены набивалась. И рогатая щука с ним беседы вела, потому был он самым мудрым. И еще много чего было рассказано с большим почтением. У Эльдэнэ, наловчившегося соотносить рассказы лесных людей с тем, что было, сложилась примерно такая история…

Он был сыном пермячки и новгородского торговца-ушкуйника. Он родился и жил в новгородском посаде, но всегда знал, что его путь – в далекие перемские леса, к лесным пермяцким людям. Мать песни пела, бормотала на пермяцком языке про то, как он вырастет – пойдет с лихими ребятами-ушкуйниками караваны лиственницы по Колве и Каме спускать. Отец не баловал, школил жестко, как выжить в безмолвной парме, как развести костер, найти еду, уклониться от стрел и секир.

На Пермь шли плотами, речной дорогой. С собой тащили зерно, орудия крестьянские, чтобы обжить небольшое место. Отец продал лавку в Новгороде, истратил все свои сбережения, замыслив поставить факторию в Перми. Вооружить и сделать сильным одно племя – пусть оно захватит места и дает хорошую дань пушниной. Чем плохо? А сын сядет князем. Язык знает. Захватим соляные источники. Зачем тащить издалека войско для охраны, пусть воюют местные.

Все обстроили возле самого бедного племени, выжитого вогуличами на болота. Сильное-то племя не покорить. А эти век будут помнить, что завоеванное стоит на чужих мечах.

Оставив сына, отец сотоварищи отбыл по торговым делам. А, вернувшись через год, удивительные зрит вещи.

На взгорке посреди пармы стоит… деревня. Домишки косые-кривые, неумелыми руками поставлены.

– Ты что делаешь, Кудим? Ты выводишь их из леса? Чтобы они вот так ковыряли землю? Такие корявые строили дома? Чтобы охотиться перестали? За каким чертом мне такие лесные люди? Пусть вооружаются железными стрелами и воюют, вот что мне надо. Я затратил все свои деньги, все сбережения вложил, я жизнь в тебя вложил. Зачем ты наделал сохи, когда надо было делать мечи и стрелы? Торговать будешь? Чем? Кому они нужны со своих болот? Они ничего не умеют, ничего.

– Я тутока с князем вогуличей договора иметь скоро буду. Посылал своих в ихные места, оне одного мужичка из вогуличей словили, привели. Я велел не обижать. Сколь-то сидел на цепе, потом ничё, обык. Я у его говор вогульский выучил. Посылаю его, иди мол, теперя обратно к своим. А он не идет, боится. Я, мол, раз к вам попал, значит, вы меня убили. Я теперя для своих мертвой. Как приду – испугаются и убьют. Так и живет теперя. Ко князю вогульскому Йибы-ойка я пошел, дак его с собой брал. Толмачом. Сам будто ничё не петрю. Дак он, толмач-то, себе на морду лист берестяной с дырками надел, а то, говорит, убьют, точно, и тебя убьют, и меня.

– Кудим, ты забыл рази, о чем мы с тобой в Нова Городе толковали?

– Не, ты слушай, что дальше было. А Йибы-ойка, князь вогульской, силен! Столь у его охраны, войска шибко много, я тайком на палке зарубки оставил, сколь у его лучников и мужиков с секирами. Я у толмача вызнал, как мне Йибы-ойка показать, что он тутока главной. Тот и показал: вот едак вот башку, мол, изогни, он и поймет. Оне как от волков сыновья. Изогнул я башку, не переломился. Ну, он так понял, что я у его буду как меньшой князь. Так я и не рыпался. Мне чё и надобно. Поделили земли, чтобы он не лез ко мне. Я, смирёный такой, согласился на Темное болото, на верховой лес по Сылве, на то, чё имя, вогуличам, не надобно. Чтобы не зарилися и не воевали с нами. По речке бы пропускали за малую деньгу. Я замыслил в низовьях торговать. Золотом платят купцы венецейские. Будет, чем жить, разбогатеем, не надобно будет воевати-то!

– Что ты отдал? Самые охотные угодья? Да на кой нам така болячка, скажи?! Забрал рухляди, загрузился солью – вези все до Нова Города. Какие заботы, всегда продашь с прибытком. Оборужи, обучи лесных, все земли окрест твои будут. В уме ли ты, Кудимушко?! Кудя, опамятуйся. Я добром тебя прошу покуда.

– Душа не лежит воевать, тятя. Оне тамока живут, вогуличи-те, а мы тутока. Оне охотничают, а мы железо ладим. Оне так живут – мы едак. Об чем нам воевать? Из болота я маленько умею железо делать, уже пробовал. Можно. Сошник я выковал, тятя. Вот пахать скоро стану. Я у их как главной теперя, власть имеющий, не дозволяю воевать-то. Оне тутока обыкли заживо головы обдирать, с волосами вместе, да вшей жрать. Боле такого не будет. Я имя показал, как хлеб-от есть, в тесто мясо заворачиваю, чтобы имя привычным пахло. Оне называют «пель-нянь», едят!

– Что железо вызнал, за то хвалю. Из железа стрелы востры и секиры хорошие. Я ноне оправдался маленько. Соболя взял, самолучший товар. Ладно, Кудя, ты помысли еще, покуда мы с ребятами до вогулов сбегам. Есть дело одно. А что есть договор у тебя с князем вогуличей, дак это хорошо. Не боится. Твои врасплох придут, так даже и лучше. И чтобы к следующему лету ты сидел над князем вогульским и брал с него дань. Не сядешь ты – сядет другой.

Отец не вернулся. Всего один из его дружины назад воротился, в рваной одёже, изъеденный лесным гнусом. Еле в себя пришел, давай звать Кудима обратно, в те места, где страшной смертью полегли его товарищи.

– У их, тамока, Кудя, народ-от лиственницу шибко при знает. Возле лиственницы игрища свои творят, зверя в подаренье ей притаскивают. Оне кажду весну соболем откупалися, чтобы мы ихну лиственницу не трогали. Наши ране-то много тутока лиственницы-то порубили, дак имя, вогулам-то, токо топор теперя покажи – боятся. И ноне мы пришли – все ладом было. А я возьми да порушь ихной алтарь. Ну, вроде избенки малой, на тычках ставят, с ихными пнями резными. Дак ровно сундук открыл, таково там всякого добра накладено. Блюда, кувшины – богачество, Кудя! Серебро!

– Где богачество-то?

– Дак побили нас, всех побили. У кого топоры за поясами были. Чё имя, вогулам, имя в лесу везде дорога. Я и сам не ведаю, как уцелел. И чё творили, чё творили! Башки мужикам ободрали, на куски разрубили, возле той лиственницы сложили. И скакать давай, и горланить. И в те блюда колотят.

– Обратно-то зачем зовешь?

– Дак за богачеством, Кудя! Я энтих ихных избушек навидался, их по лесам полно. Эх, кабы знато было, что у их тамока богачество! Давай наберем ребятушек, избушки зорить, серебро собирать.

– Зло сеете, зло и пожнете. Иди куда хошь, я тебе не помощник. Моих зорить станёшь, дак я и тебе велю башку снести!

…Нет больше отца у Кудима. Теперь он сын медведя.

Забирает ценности серебряные в избушке у местного идола. Закапывает. Чтобы не зарился никто. Сватается к вогульской царевне, дочери Йибы-ойка.

Ведет с собой толмача. Толмач страшно трусит и пытается отговорить Кудима от затеи сватовства.

– Если хочешь, власть имеющий, я тебе лучше скажу жену. Тебе как без жены? Никак. Начто тебе эта девка у Йибы-ойка? Я тебе один большой секрет вогульский скажу. Хорошую жену будешь иметь. В лесу за святилищем живет лесная девка Мис-нэ. О-очинь красивая девка. Сама во всем белом ходит, а на ленте серебряной у нее соболек черный. Какой парень женится на ней, всегда богатый будет. Я только тебе скажу, как жениться. Она когда тебя к себе уведет, спать пора станет, девка скажет: «Мою шубу постели». Ты так не делай, у ей в шубе капкан-ловушка. Ляжешь – она тебя и убьет. Надо шубу ее поднять. А там капкан. Ты ее и спроси: «Зачем лукавишь? Я, мол, тебя замуж беру, а ты меня убить хочешь». Она скажет: «Да я посмеялась». Постелешь шубу, и весь век богато жить будешь. Она будет зверя промышлять, ты только пушнину таскай-продавай-меняй. Понял? Это я тебе, что не убил меня, потому рассказал. Не пойдем к Йибы-ойка, давай девку лесную, Мисс-нэ искать станем.