Лайонел Корбетт - Священный котел. Психотерапия как духовная практика

• Название: Священный котел. Психотерапия как духовная практика
• Автор: Лайонел Корбетт
• Жанр: Психотерапия
• Год: 2014
• ISBN: 978-1-888602-51-7, 978-5-89353-429-0

Основная идея книги заключается в том, что процесс психотерапии является по-настоящему духовной работой как для терапевта, так и для пациента. Психика становится пространством выражения сакрального и формирует особое трансперсональное поле, внутри которого осуществляется терапевтическая работа. В этой книге описаны различные варианты того, как чувствительность к духовному становится важной составляющей практических аспектов психотерапии.

---

Мы не можем знать, когда вдруг придет любовь; максимум, что мы можем сделать, – это создать для нее условия, а затем – наблюдать, изучать. И, не зная, что же такое любовь, мы знаем, на что она способна, какое воздействие она может оказать. Английский священник XIV века Уолтер Хилтон выразился очень точно: «Любовь работает над душою мудро и неторопливо, она губит гнев, зависть и прочие дурные страсти, приносит душе добродетели долготерпения и кротости, покоя и согласия» (цит. по: Cohen, Phipps, 1979, p. 60). Эти качества очень важны для терапевта, ведь порой мы испытываем гнев и злость по отношению к пациенту, а любовь помогает нам оставаться терапевтами и не вовлекать себя в эмоциональный конфликт. Винникотт (Winnicott, 1947) подчеркивал важность и неизбежность чувства ненависти, через переживание которой мы учимся любить. Психотерапевтическая теория подскажет, как вести себя в таких обстоятельствах, но в конечном итоге не знания и техника, а именно любовь поможет контейнировать деструктивные чувства. Способность терапевта к любви – очень важный вопрос, ведь обделенные любовью люди ждут ее именно от него. Терапевт должен уметь сохранить любовь даже под тяжким бременем страданий другого человека.

Можно подытожить вышесказанное следующим образом: хотя для исцеления одной любви недостаточно, она может стать важным ингредиентом терапевтического процесса[37]. Глубинная психология началась с открытия Фрейдом того факта, что глобальные изменения в психике человека возможны только при наличии любви. Он описал это в терминах эротической любви в контексте переноса, но на самом деле это лишь часть более значительного процесса. Возникновение любви во время психотерапии – это важный момент, который нельзя сводить к переносу, проецированию анимы и анимуса, попыткам восстановления ранних объектов – это было бы явным упрощением (Racker, 1968). Все эти интеллектуальные конструкты не исчерпывают любви. Сводить любовь к внутрипсихическим процессам – значит игнорировать реальность другой личности. Правильнее считать любовь независимым, трансперсональным переживанием. Когда она рождается во время психотерапии, ее можно считать божественным гостем, а мы должны быть ей хорошими хозяевами.

Влюбленность в терапевта (или кого-то другого) воспроизводит динамику ранних отношений со всеми их желаниями, томлением и фрустрацией. Романтическая любовь, или любовь в рамках переноса, может стимулировать процесс индивидуации, потому что любовь всегда сопряжена с трудностями, которые оказываются хорошим сырьем для становления личности. На этом пути мы встречаемся с нашей тенью, с ревностью, одиночеством, желанием обладать другим, с теми качествами, которые мы хотели бы изменить в себе и в другом. Психоаналитическая литература о любви обычно акцентирует внимание на сексуальной динамике и патологии, а не на ее положительных сторонах (Rubin, 2004; Kernberg, 1995). Классический психоанализ очень скептичен по отношению к целительной силе любви, хотя встречались и исключения. Например, Фромм всегда подчеркивал важность любви в психотерапии, а Ференци считал, что «пациент болен потому, что нелюбим» (цит. по: Thompson, 1943, p. 64). Ференци отмечает, что терапевт должен не просто решить полюбить; любовь должна возникнуть спонтанно, сама по себе (Ferenczi, 1926, 1995). Под влиянием этих идей Ференци Сатти утверждал, что безответная любовь не может быть целительный, а «пациента лечит любовь врача» (Suttie, 1935, p. 212).

До недавнего времени мало кто признавал любовь терапевтов к их пациентам, но эта мысль все чаще стала появляться в работах. Наттерсон (Natterson, 1996) утверждает, что психотерапия – это «взаимная любовь», в которой способность терапевта подчинять собственную субъективность способствует развитию личности пациента. Шоу (Shaw, 2003) проводит различие между «аналитической любовью» и любовью романтической, сексуальной, или любовью в контрпереносе, и утверждает, что в основе психоанализа лежат поиски любви, которые мотивируют обоих его участников, а не только пациента. Понятно, что любовь при этом никак не мешает протеканию стандартного психотерапевтического процесса, сохранению границ и ответственного поведения.

Признание того, что терапевтическая любовь трансперсональна, придает ей сакральный характер. Клиницисты обычно стесняются таких описаний, продолжая пользоваться чисто профессиональной терминологией и не понимая, что таким образом они сохраняют искусственное разделение психотерапии и духовности. При этом важно понимать, что для помощи людям одной любви зачастую недостаточно. Необходима прочная база методов и техник, а также понимание того, что терапевт – не источник любви, а лишь ее проводник.

В общем, к влюбленности существует неоднозначное отношение, а романтическая любовь всегда ассоциируется (что не идет ей на пользу) с длительными, серьезными отношениями. Шайделер очень тонко описал разные отношения к романтической любви.

Ее описывают как нечто нелепое, потрясающее, временный эпизод, важный только для подростков, преходящую форму безумия, единственное оправдание жизни в любом возрасте, нечто нормативное, нормальное, ненормальное, патологическое и просто забавное. Без сомнения, все эти определения верны (Shideler, 1962, p. 29).

Неожиданное переживание любви, невольная влюбленность могут привести к радикальной трансформации. Когда мы «влюблены», то пробуждаемся для трансперсональной любви, которая всегда есть внутри и вокруг нас, и все кажется другим, более цельным. Обычно говорят, что влюбленный пребывает в мире иллюзий, идеализации и проекции, что все это – временное отклонение и что-то вроде легкого безумия. Но может быть все наоборот: любовь срывает с нас шоры повседневной реальности и позволяет увидеть мир таким, какой он есть – полным любви. Возможно, что наше обычное безлюбовное состояние – иллюзия, а любовь есть источник аутентичной трансцендентности. Тогда можно сказать, что наша любовь к человеку – лишь первый шаг на пути любви к Богу или, как говорится в духовных традициях недвойственности, на абсолютном уровне возлюбленный является выражением божественного. Другими словами, я хочу сказать, что любовь – это состояние, которое гораздо точнее отражает реальность, чем наше обычное сознание. Может быть, поэтому Платон говорил, что любовь открывает нам путь к познанию духовного мира.

Идея о том, что переживание романтической любви – это переживание божественного, была названа Чарльзом Уильямсом «романтическим богословием» (Williams, 1990). Он описал это с христианской точки зрения[38]. Важный аспект истории об Иисусе заключается в том, что любовь приводит к распятию. Евангелие можно посчитать метафорой того, что любовь распинается на кресте материальной действительности. Однако тот факт, что любовь часто нас подводит и далеко не всегда длится вечно, вовсе не означает, что она иллюзорна с самого начала. Подобно всем духовно значимым состояниям любовь размывается запросами Эго, нарциссизмом, воспроизведением бессознательных патогенных объектных отношений или незрелыми требованиями объекта самости. Все эти факторы препятствуют любви, однако работа над ними в процессе психотерапии способствует духовному и психологическому развитию.

В психотерапии нужно помнить о взаимоотношениях между властью и любовью. В одном письме Юнг говорит, что даже желание помочь человеку незаконно, если оно мотивировано властью, ведь помощь может стать посягательством на волю другого. Юнг пишет: «Вы должны быть тем, кто предлагает некую возможность, которую можно либо принять, либо отклонить. Иначе могут возникнуть неприятности» (Jung, 1973–1975, p. 83). Такое посягательство часто встречается в практике поборников религии, которые уверены в своем знании того, что хорошо, а что плохо для души другого человека. Очень просто во имя религии дурно обойтись с человеком, говоря ему о любви, но забывая об эмпатии и сочувствии. Нечто похожее имеет место в ситуациях, когда у терапевта есть «план лечения» или «терапевтическая цель», основанные на эгоистических представлениях (будто бы терапевт лучше понимает, что нужно человеку) или на чисто теоретическом представлении о человеческом здоровье. Насаждение лечебного плана может сопровождаться использованием власти, подчинением, т. е. воспроизведением детских сценариев. Более уважительным можно считать подход, в рамках которого душа свободно движется внутри терапевтических отношений, направляемая Самостью, а не Эго.

Прощение в психотерапии

Прощение – это традиционная добродетель, психологическая (McCullough, Pargament, Thoreson, 2000; Worthington, 1998) и философская (Downie, 1965; Horsbrugh, 1974; Lewis, 1980) важность которой признается все чаще и чаще. Помимо духовной составляющей, прощение имеет важное значение для физического и эмоционального здоровья. Прощение является также ярким примером того, как мощные психологические барьеры затрудняют внедрение духовного учения. Гнев и горечь – естественные человеческие реакции на причиненную боль, и именно эти чувства трудно отбросить, поскольку они поддерживают нашу способность стойко и спокойно выдерживать оскорбления и несправедливость. Гнев помогает сохранить самоуважение перед лицом унижения, но хронический гнев перерастает в ненависть. Ненависть подпитывает человека энергией, защищает от беспомощности и слабости, но в то же время вызывает зависимость. Наш гнев в ответ на жестокость – мощный способ сообщить обидчику, что он сделал нам больно, гнев помогает нам заручиться поддержкой других людей. Однако хронический гнев начинает уже отталкивать от нас других людей. Если же мы слишком долго удерживаем в себе гнев и горечь, то это может стать причиной проблем с сердцем, иммунодефицита и других недугов (Diamond, 1982). Прощение не только способствует физическому здоровью, но также успокаивает наш разум и дарит веру в собственные силы.