Гюи Шантеплёр - Невеста „1-го Апреля“

• Название: Невеста „1-го Апреля“
• Автор: Гюи Шантеплёр
• Издательство: Русское Книжное Товарищество "Деятель"
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1913

Роман о любви. История, которая началась с невинной шутки, а закончилась трепетной любовью.

---

Пожав слегка плечами, он поднялся и протянул руку своему другу.

— Доброй ночи, старина, — сказал он, — тебе нужно теперь немного отдыха и спокойствия; до завтра, к поезду в 7 часов.

Как только Даран вернулся к себе, он взял записную книжку и записал в ней адрес. Это был тот, который в простоте своей уверенно указала ему г-жа Фовель: М-ль Жемье, улица Сен-Пер, 35.

VII

Сюзанна не писала. Как и Мишель, она ждала.

На третий день после своего от езда из Кастельфлора, находясь все время под властью той же самой мысли, повторяя себе, что все кончено, что ни Мишель, ни Колетта не беспокоятся о ней, упрекая себя в то же время, что она действовала слишком поспешно, смеясь над собой за грустный результат испытания, тщетность которого она чувствовала, она приходила в отчаяние от равнодушия своего жениха, раньше даже чем она могла быть уверена, что Мишель знает об ее выходке.

После завтрака она удалилась в гостиную м-ль Жемье, пустую в этот час дня, и пробовала шить, чтобы занять свой возбужденный ум и свои руки, когда ей доложили об Альберте Даране. Тогда, вне себя от ужаса, она сорвалась с своего места; в одну секунду всевозможные несчастья, болезни, более или менее правдоподобные события, которые могли сделать из Мишеля, оставленного ею несколько дней тому назад здоровым, раненого, умирающего или еще худшее, промелькнули у нее в голове, и она стремительно бросилась навстречу входившему гостю, в силах только выговорить одно слово: „Мишель…“

— Мишель здоров, — живо ответил Даран, — как он, так и все, кого вы любите.

— Мишель вас прислал? — спросила еще молодая девушка.

— Нет, милая барышня, я позволил себе придти сам по собственному побуждению, простите же мне мою смелость.

Совершенно бледная, судорожно прижимая к тяжело дышавшей груди руку, мисс Северн указала Дарану на стул.

— Я должна просить у вас извинения, сударь, — сказала она, — так как я вас принимаю в таком странном состоянии… но я чувствую себя такой одинокой, такой покинутой в продолжение двух дней…

Еще не прошло двух дней, но время показалось ей очень длинным!

— В продолжение двух дней я ни от кого не имею известий, никто обо мне не вспомнил…

Это общее выражение „никто“ могло быть переведено именем „Мишель“.

— Но, милая барышня, — возразил очень почтительно Даран, — не заявили ли вы, когда вы уезжали… немного внезапно, что вы напишете? Так, по крайней мере, г-жа Фовель сказала Мишелю, которого я сопровождал в Кастельфлор.

— В Кастельфлор?

— В Кастельфлор, третьего дня вечером, милая барышня. Впрочем, может быть, вы писали?

— Нет, — заявила мисс Северн коротко, — я не писала.

И ей явилась мысль: почему счастливый случай, почему Провидение не допустило ее встретить Мишеля раньше, чем она могла привести в исполнение свой несчастный план? Но поезда, уносившие ее и его в противоположном направлении, повстречались на какой-нибудь промежуточной станции в тот грустный день… И ни он, ни она не знали ничего об этом.

Даран не отвечал. Молодая девушка колебалась только минуту.

— Я не написала, — продолжала она, — потому что не хотела писать. О! я знаю, я часто хвасталась, что я уравновешенная, благоразумная… но самые благоразумные имеют также свои часы безрассудства… Я представляла себе, Бог знает что… я…

Она остановилась; ее губы дрожали, казалось, что она расплачется. Даран только вопросительно смотрел на нее. Он не чувствовал себя вправе, несмотря на свои добрые намерения преданного друга, расспрашивать более подробно. Но после долгих часов томления, когда так напряженно приходилось сдерживать себя, жажда откровенности, искренних слов мучила Сюзанну.

— М-ль Жемье мне не писала, м-ль Жемье меня не звала, — продолжала она с лихорадочною живостью. Я уехала, я готова вам в этом сознаться, потому что Клод Бетюн мне рассказал, — о! чтобы меня поддразнить, шутя, не зная, какое он мне причиняет горе — эту нелепую историю нашей помолвки, эту историю, которой я не знала, которую от меня скрыли… да, вот почему я уехала, и, затем, также из-за этой ужасной женщины…

— Какой ужасной женщины? — спросил сбитый с толку Даран.

— Из-за этой графини, вы хорошо знаете, я уверена… этой ужасной графини Вронской!

— Графиня Вронская? — повторил Даран, все менее и менее понимавший в чем дело. Но — уже целые годы Мишель ее не видал.

— Годы! Ах! однако, вы прекрасно осведомлены, я вас поздравляю! — воскликнула пылко мисс Северн. Он ее встретил в Трувилле этой весной и затем он провел целое воскресенье с ней в Барбизоне. Она написала Мишелю, она… О! Боже мой, как бы я хотела ее убить!

— Послушайте, барышня, — возразил Даран, призывая на помощь все свое красноречие и всю свою рассудительность, — мне кажется, что в своем возбуждении вы немного смешиваете события; не попробовать ли нам расположить их более правильно? Я дольше вашего жил и имел часто возможность убедиться, что большая часть ссор происходит от того, что упустили случай откровенно и спокойно объясниться. Да, я вас уверяю, 90 раз из 100 замечаешь, после того, как измучаешь себя, что достаточно было безделицы; одного слова, чтобы понять друг друга; именно этого слово и избегают говорить.

Мисс Северн покачала головой с видом сомнения и уныния.

— Не сердитесь на меня, — продолжал Даран, — я самый старый и, осмелюсь почти утверждать, самый преданный из друзей Мишеля; благодаря этому званию, я чувствую себя вашим почтительным другом. Вот почему я считаю себя вправе говорить с вами с такой откровенностью.

— Я на вас никоим образом не сержусь, — пробормотала молодая девушка.

— Благодарю. Теперь я тотчас же вам докажу, насколько часто то, что имеет вид полной вероятности, бывает обманчивым? Вы мне заявляете, что графиня Вронская была в Барбизоне и что ваш жених провел с ней весь день в воскресенье. Я не знал, сознаюсь в этом, что графиня Вронская писала Мишелю, но что я достоверно знаю, это то, что Мишель не ездил в воскресенье в Барбизон. Он писал в Барбизон, как мне казалось, по какому-то делу, чтобы сообщать, что задержан в Ривайере, и у меня тем более веские основания это утверждать, что мой слуга ходил относить письмо на вокзал, а Тремор провел все воскресенье, весь день, барышня, с 10 часов до 6, (он обедал, кажется, в Кастельфлоре) у меня, со мной… По крайней мере, в этом я вам даю мое слово честного человека.

— Ах! милый господин Даран.

Она сложила руки, лицо ее сияло.

— Вы видите, барышня, — заключил, улыбаясь, изобретатель эликсира Мюскогюльж, — было бы несколько поспешно убивать графиню Вронскую.

Но уже потухал прекрасный блеск, только что освещавший голубые глаза Сюзанны.

— А история Клода! — сказала она. — Вы должны ее знать, так как Мишель не имеет от вас тайн.

Даран согласился.

— Из-за этого я и уехала. О! Подумать только, что эта нелепая выходка была причиной нашей помолвки, подумать, что из-за шутки, глупости, Мишель счел себя вынужденным на мне жениться. Подумать, в особенности, что это я ему навязалась, что я написала ему о своем согласии быть его женой, тогда как он совсем не хотел на мне жениться. Думать, что он… что он меня не любил, что, может быть, я ему не нравилась. Кто знает? О! это ужасно, невыносимо… Третьего дня, знаете, когда я все узнала, я хотела умереть.

— Большое счастье, что ваше безрассудное желание не было услышано какой-нибудь злой колдуньей, барышня, — заметил Даран, который упивался открывавшейся истиной и повторял себе внутренне, что ничто так не полезно для раскрытия правды, как расспросы. — Немного странные обстоятельства, сопровождавшие — скажем даже вызвавшие — помолвку Мишеля, мне действительно известны. Он вам их расскажет подробно. Я солгу, если скажу, что ваш жених был очарован первоапрельской выходкой Клода. Нет, прежде всего, и по справедливости, поведение этого неблагоразумного молодого человека его вывело из себя. Он даже безусловно решил дать вам знать, насколько возможно учтивее и через посредство г-жи Бетюн, что он и не думает о женитьбе.

— Но тогда?

— …С этим по крайней мере намерением он отправился в Прекруа; что произошло тогда между вами и им, милая барышня? Я этого не знаю. Но в то время, когда Мишель вас еще не любил, он был очень утомлен своей бродячей жизнью, очень утомлен одиночеством. Допуская даже, что обстоятельства могли подтолкнуть немного застенчивую волю, верьте, что Мишель совершенно по собственному желанию подтвердил предложение этого маленького бездельника Клода… И к тому же, барышня, какое вам дело до прошлого, раз Мишель, испытывавший в тот момент к маленькой кузине, которую раз или два видел мельком, только чувство дружеской симпатии, любит теперь искренно, пылко, от всего сердца, невесту, которую он знает, которой он восхищается, которой готов отдать свою жизнь?