Александр Пономарёв - Проект "Вервольф"

• Название: Проект "Вервольф"
• Автор: Александр Пономарёв
• Жанр: Боевая фантастика

Двадцатилетний студент Саня Грач попадает в прошлое. Оказавшись в теле нацистского учёного, он пытается помешать фашистам создать армию вервольфов и тем самым не допустить изменения истории. Уничтожив фабрику монстров, Саня узнаёт о настоящей причине своего перемещения во времени и вступает в противоборство с женой учёного, которая на деле является жрицей древнего божества. Теперь судьба человечества в руках Сани. Сумеет ли он сделать правильный выбор и какую цену готов заплатить за спасение мира?

---

Барон сразу перестал орать, замахнулся стеком, потом вдруг отшвырнул его в угол и выхватил «люгер». В каменном мешке загрохотали выстрелы, запахло сгоревшим порохом, и я увидел, как из факелов дульного пламени одна за другой вылетели несколько пуль.

Происходящее сильно напомнило игру «Макс Пейн» в режиме буллет тайм: те же заторможенные враги и я такой супермачо, успевающий расстрелять обойму до того, как их смертельные гостинцы долетят до меня. Только есть здесь одна неувязочка: наци с оружием, а я нет. Ну и ладно, у Нео получилось пули силой мысли остановить, а я хуже, что ли?

Но мне не удалось повторить подвиг Избранного. Раскалённый свинец жиганул грудь злобными оводами, на рубашке мгновенно распустились красные маки, с каждой секундой всё больше наливаясь алым.

«Всё не так, как кажется… всё не так…», — повторял я, как заклинание, чувствуя острую боль, нарастающее головокружение и слабость в ногах. Я боролся с собой: мозг упорно не хотел верить моим установкам, впитывая каждым нейроном бегущие по нервам сигналы.

Лицо барона исказила злобная гримаса. Он снова поднял пистолет.

Грохот выстрела и удивлённый крик Валленштайна слились воедино. Ещё бы! Не каждый день такое увидишь. На глазах у изумлённого фашиста пуля отскочила от меня, как бумажный шарик от стенки, звякнула о камни пола и закатилась за ножку стола. Следом за ней и первые девятиграммовые кусочки металла упали к моим ногам.

Ну, держись, гнида нацистская! Не зря я часами просиживал за «Мортал комбат» заставляя жалобно скрипеть заюзанный джойстик. Щас ты у меня за всё огребёшь, сволочь!

Я метнулся к остолбеневшему фрицу. Пара приёмов в стиле Брюса Ли — и вот он уже на полу, смотрит потускневшими глазами в потолок.

— Ки-й-а! — крикнул я и, крутанув вертушку «а-ля Ван Дамм», врезал ногой по двери. Раздался глухой удар, несколько мгновений железная преграда стояла на месте, а потом со скрипом повалилась в коридор и с грохотом рухнула на пол. Облака сероватой пыли покатились в стороны, огромная туча влетела в камеру, запорошила глаза и крепко схватила за горло костлявой рукой удушья.

Хоркая, как сайгак во время гона, я наклонился к немцу, схватил за сапог и потащил к проступившему из белесой мути топчану.

Пока тащил, сформировал мыслеформу, сконцентрировался и послал ментальный приказ в центр лежанки. Деревянная кровать с треском переломилась и через доли секунды превратилась в труху. Из кучки тлена с железным лязгом и грохотом мгновенно собралась стальная койка с полированными набалдашниками стоек и ровными рядами толстых прутьев в изголовье.

Сначала голова и грудь барона оказались на лежанке, чуть позже он целиком растянулся на заскрипевшей под ним сетке. Ещё одно мысленное усилие, и я пристегнул его руки к спинке возникшими из воздуха наручниками.

— Ну, вот и всё, хер барон, отдыхай, а мне пора домой возвращаться, — сказал я и шагнул к выбитой двери. Но стоило мне переступить порог, как пол под ногами затрясся, перед глазами всё побелело, и я вновь ощутил себя летящим в пропасть.

* * *

Я очнулся от резких ударов по щекам. В носу щипало от смеси запахов сгоревшего пороха, строительной пыли, формалина и каких-то медикаментов. В горле запершило. Я закашлялся. Передо мной замаячила расплывчатая тень и спросила по-немецки:

— Всё в порядке, господин барон? — Я кивнул, дескать, да, в порядке. — Ну и напугали вы меня. Я уж думал: не очнётесь, хотел бежать за помощью.

Зрение постепенно возвращалось в норму. Тень обрела резкость, цвет и превратилась в полноватого человека примерно пятидесяти лет, среднего роста, с русыми волосами, вытянутым, будто удивлённым, лицом, приплюснутым носом и с печальными, как у сенбернара, глазами. Сходства добавляли отвисшие щёки и красные полоски чуть вывернутых нижних век. Серая форма сидела мешком и выглядела изрядно поношенной.

«Гауптман, — подумал я, заметив на плечах незнакомца погоны с серебряным кантом и двумя продольно расположенными четырёхлучевыми звёздами. — А ему здесь чего надо и почему он ко мне обращается: господин барон?»

— Кто вы? — спросил я, приподнимаясь на локте.

— Хорошо вас приложило, герр Валленштайн, — гауптман взял меня под мышки, — это же я — Фридрих Мейнер — ваш ассистент.

Я поднялся с его помощью. Пока вставал, увидел, что вместо рубища на мне лабораторный халат, из-под которого выглядывают заправленные в сапоги чёрные галифе, задравшийся рукав оголил обшлаг мундира.

Я завертел головой. На этот раз судьба забросила меня в какое-то широкое и длинное помещение из красного кирпича, судя по запаху и металлическим столам, на которых обычно лежат жмурики, медицинскую лабораторию. По сводчатому потолку тянутся толстые пучки проводов, чёрные трубы и жестяные короба вентиляции с жабрами воздухозаборников. Через равные промежутки на полуметровых перекрученных проводах свисают зелёные конусы плафонов с потрескивающими грушами лампочек. От них на цементном полу круглые пятна жёлтого цвета.

Рядом со мной письменный стол с беспорядочно раскиданными бумагами. Вдоль правой стены ряд крашенных белым железных шкафов со стеклянными стенками, полочками и дверцами. Полки ломятся от разнокалиберных пузырьков и бутылочек с разноцветными жидкостями. Есть среди них и стеклянные банки с плавающими в формалине зародышами животных, чучела птиц и мелких грызунов.

У противоположной стены ряд одинаковых по размеру клеток из толстых — с большой палец — прутьев. В каждой автоматическая поилка, миска для корма и якорная цепь со строгим ошейником. Друг от друга и от лаборатории отсеки отделены перегородками зеленоватого бронестекла.

Всего я насчитал пять камер. Три из них пустовали, стёкла четвёртой с паутинками пулевых кратеров забрызганы кровью и заляпаны какими-то ошмётками с пучками серой шерсти. Стреляли из крупнокалиберного пулемёта, что стоит в самом центре лаборатории на поворотной турели. Рядом россыпи золотистых гильз. Поливали не целясь, куда попадёт, косые стежки пулевых отверстий видны на стенах и потолке, на полу кучки битого кирпича и красноватая пыль.

Пятой клетке досталось больше всего. Неведомая сила разбила стеклянную броню, её осколки валяются тут же горой африканских алмазов. В нескольких местах толстенные прутья разорваны и угрожающе торчат бивнями мамонта.

В трёх метрах от массивной двери из лаборатории лежит оплывающий кровью труп в обрывках военной формы. От клетки к телу ведут глубокие царапины.

— Где мы? — спросил я, закончив глазеть по сторонам.

Мейнер зацокал, как белка, покачал головой, потом что-то буркнул и вынул фонарик из кармана.

— Прошу прощения, господин штандартенфюрер, — он осторожно прикоснулся к моему лицу. Щёлкнула кнопка. В глаза хлынул яркий свет, я инстинктивно зажмурился, но цепкие пальцы крепко держали веки правого глаза. — У вас лёгкое сотрясение. Немного покоя, и всё пройдёт.

Ассистент выключил фонарь, отступил на шаг назад и стал собирать раскиданные повсюду бумаги. Похоже, они слетели со стола, за которым я сидел и писал, пока по какой-то причине не свалился со стула.

Босяк у двери не давал мне покоя, вернее не он, а ведущие к нему полосы в полу. Заинтригованный, я приблизился, приподнял ногу мертвяка за щиколотку. Обычные человеческие ногти, в меру подстриженные, никаких намёков на звериные когти. Тогда что это за борозды и почему они заканчиваются там, где лежат ноги этого несчастного? Что здесь произошло?

Я почувствовал приступ нарастающей дурноты — удары головой об пол зря не проходят — пошатнулся и чуть не упал. Повезло, Фридрих вовремя меня подхватил, иначе валяться бы мне опять без сознания.

— Господин штандартенфюрер, вам надо срочно вернуться домой, — сказал Мейнер, помогая мне сесть на стул. — Нужен покой и отдых, иначе вам не выполнить работу в срок. Посидите здесь, я сейчас распоряжусь, чтобы машину подогнали к крыльцу и вернусь за вами.

— А-а-а… — я показал на клетки.

— Не беспокойтесь, — неверно истолковал мой жест гауптман, — я всё уберу и позвоню Гельмуту. Послезавтра лаборатория будет, как прежде. Думаю, выходной вам не помешает. Он зигнул, прищёлкнув каблуками, и направился к выходу.

Эхо его быстрых шагов заметалось от стены к стене, отразилось от потолка, звенящим потоком упало на пол и растеклось по нему, затухая в тёмных щелях под шкафами. Щёлкнул замок, протяжно скрипнула дверь, гауптман скрылся в коридоре, оставив меня наедине с мертвенной тишиной лаборатории.

С минуту я сидел, собираясь с мыслями. Имевшихся фактов не хватало, чтобы понять, в каком году я нахожусь: до начала Второй мировой или уже во время Великой Отечественной? Спросить у Фридриха, когда вернётся, или подождать, пока всё само образуется?

Во я дятел-то! Чего туплю?! Так, когда я очухался, Мейнер ринулся собирать бумаги с пола. Надо посмотреть, что там написано: любой уважающий себя учёный всегда записывает тему эксперимента, место проведения, номер и дату.