Александр Пономарёв - Проект "Вервольф"

• Название: Проект "Вервольф"
• Автор: Александр Пономарёв
• Жанр: Боевая фантастика

Двадцатилетний студент Саня Грач попадает в прошлое. Оказавшись в теле нацистского учёного, он пытается помешать фашистам создать армию вервольфов и тем самым не допустить изменения истории. Уничтожив фабрику монстров, Саня узнаёт о настоящей причине своего перемещения во времени и вступает в противоборство с женой учёного, которая на деле является жрицей древнего божества. Теперь судьба человечества в руках Сани. Сумеет ли он сделать правильный выбор и какую цену готов заплатить за спасение мира?

---

Накинутый на плечи халат наполовину скрыл фиалковое платье вроде греческой тоги. Всё такое струящееся, с ниспадающими складками. Красивое! Я подарил его на день рождения в прошлом году. Сколько восторгов, сколько радости тогда было! А визгу-то, визгу! Наверное, весь дом в тот день на ушах стоял.

До сих пор помню, как Света крутилась перед зеркалом, разглаживая бант в виде лилии на левом плече. Изогнётся вся, ножку выставит, а разрез длинный до верхней трети бедра. Ммм! Афродита!

— Здорово, Саня!

— Привет!

— Ну ты напугал нас, старик!

Ребята по очереди подходят ко мне, жмут руку, хлопают по плечу. А у дверей топчется тот самый шумный гость. Петрович. Я его помню, мы с ним на раскопках в местах боёв Великой войны познакомились.

Я прошу парней помочь мне сесть. Но они смущённо отнекиваются, говорят, доктор, запретил мне двигаться в ближайшее время. Мол, я перенёс сложную операцию и пока мне лучше полежать спокойно.

Я протестую, пытаюсь пошевелиться, но, оказывается, это сделать не так-то просто. Правая нога не двигается совсем, что-то сжало её со всех сторон. Гипс? Грудь сдавила тугая повязка, правая рука согнута и прибинтована к телу. Голова перевязана, я чувствую это, как и тесёмочный бантик под подбородком.

Парни рассаживаются по бокам кровати, Петрович навалился на хромированную дугу спинки. Света на почётном месте рядом со мной. Я беру её за руку, спрашиваю: как здесь оказался? Отвечают разом, наперебой. Громче всех басит Петрович. Ласково прошу всех заткнуться.

— Свет, давай ты первая. Мне так проще будет.

Светлана вздыхает, одной рукой сильнее сжимает мои пальцы, второй размазывает тушь под глазами.

Странно, никогда не видел, чтоб она плакала.

— Я думала, мы тебя потеряли, — начала Света, шмыгнув носом. — Когда три недели назад ребята позвонили и сказали, что тебя посекло осколками…

— Какие три недели?! Какими осколками?! — воскликнул я, чувствуя лёгкое головокружение.

— Ты ничего не помнишь? — спросил Димон.

— Не-ет, — протянул я, хлопая, как сова, глазами.

— Мы поехали в лес на раскопки… — начал Миха Кабан.

— Это я помню, — перебил я его, нетерпеливо мотнув головой. — Бык заставил нас отрабатывать долги после того, как Лёха расколотил полбара.

— Чё я-то сразу? — взъерепенился Жеребец.

— Да это ты во всём виноват! — накинулся на него Кабан. — Не надо было кунгфуиста из себя изображать!

— Тихо вы! — шикнула на них Светка, заметив, как я поморщился и закрыл глаза. Громкие звуки отдавались в голове колокольным звоном, в правый висок торкало, будто кто-то тыкал в него китайской палочкой для суши.

Парни успокоились, только Лёха зыркал по сторонам глазищами да недовольно пыхтел, кривя губы.

— Дальше, — слабым голосом попросил я, не открывая глаз.

Светлана продолжила. Оказалось, той ночью каким-то образом найденная мной старая мина угодила в костёр. Меня посекло осколками: в нескольких местах порезало голову, перебило ключицу, ранило в ногу, поломало рёбра, один осколок пробил лёгкое в пяти миллиметрах от сердца.

В общем, повезло. Чуть-чуть левее — и я бы уже, свесив ножки, сидел на облаке.

А потом я услышал приятную новость: на днях банду Быка посадили за «черное» копательство, а его упекли по делу за покушение на убийство. Мы оказались свободны, ведь долг теперь некому отдавать.

Ребята пробыли со мной полчаса, пока не пришла медсестра и не выпроводила их из палаты, милосердно позволив Светлане остаться ещё на минутку. Светик поцеловала меня, оставив на губах вкус помады и ощущение немыслимого блаженства в душе, провела нежными пальчиками по щеке, помахала ручкой на прощание и невесомо выпорхнула за дверь.

Через неделю меня перевели из реанимации в обычную палату, время посещений увеличилось на целых полтора часа. Друзья навещали меня каждый день. Мы болтали обо всём, что придёт в голову, но я ни разу не обмолвился с ними о преследовавших меня снах.

Каждую ночь я то воевал с фашистами во главе партизанского отряда, то охотился за вервольфами с автоматом в руках, то сражался на мечах с каким-то чуваком.

Снилась мне и полная ахинея: будто бы немцы дерутся с нашими на склонах какого-то холма, пули свистят, взрывы грохочут. И всё бы ничего, да на стороне фрицев бьются уроды какие-то с клешнями и щупальцами. Лезут твари из-под земли что лава твоя, и нет этому потоку ни конца и ни края.

А над холмом тучи в хороводе кружат, молниями пронизаны, а вокруг смерча этого монахи какие-то в сферах сияющих и вроде как обряд какой-то проводят или молятся.

И вдруг вспышка такая яркая, будто бомбу атомную взорвали. Из туч гриб ядерный вырос, взрывная волна во все стороны. Монахи и нечисть сразу в пепел превратились, а люди стоят целёхоньки и по сторонам оглядываются.

На этом месте сон всегда обрывался и, как бы я не хотел, на другую ночь продолжения не было.

Поначалу я переживал из-за этих сновидений, хотел даже врачу о них рассказать, но потом передумал. А ну как ещё в дурку отправят, вот смеху-то будет: Грач с катушек поехал.

Спустя полтора месяца меня выписали, но я ещё долго восстанавливался, занимаясь дома и посещая специальные процедуры в поликлинике. Нога сильно пострадала, и врачи опасались, как бы я на всю жизнь не остался калекой.

В универ в сентябре я не пошёл, взял академку, чтобы продолжить лечение, а потом и вовсе забрал документы. Пока лежал в больнице, многое передумал и понял: та мина не просто так взорвалась, это мне знак свыше дали.

Пусть не по своей воле, но я плохим делом занялся. Мародёрство добром не кончится, вот я и огрёб по самое не хочу. Хорошо, жив остался, а раз так — грехи надо искупать. Я решил перевестись на исторический и всю жизнь посвятить поискам солдат прошедшей войны, чтобы знала страна о своих героях, чтоб их подвиг навеки остался в нашей памяти.

Добрая половина зимы прошла в подготовке к экзаменам, занятиях восстановительной медициной и приготовлениями к свадьбе. Так-то мы со Светкой ещё до всех этих приключений крупно поругались. Она мне потом призналась, что, думала, всё: трындец любви нашей пришёл, но потом, когда из меня осколки доставали, поняла, какие это, в сущности, пустяки.

Вот мы и решили не откладывать. Ну а чего тянуть резину? Жизнь-то вон она какая: сегодня жив, завтра нет. Учиться можно и женатым человеком.

За неделю до церемонии, когда я в библиотеке листал страницы очень редкого фолианта, затрезвонил телефон. Я перехватил недовольный взгляд суровой библиотекарши с пучком седых волос на голове и посчитал за лучшее слинять из читального зала. Книжный цербер в старом, наверное, ещё из шестидесятых платье, коричневых в рубчик колготках и массивных туфлях с пряжками высверлила мне дыру между лопаток, прежде чем я скрылся за дверь.

— Алё! — бросил я в трубку, оказавшись в коридоре.

— Здравствуй, внучек, — проскрипел телефон голосом бабы Любы. — Извини, что побеспокоила тебя. Ты не мог бы приехать ко мне в Мезенцы на выходные? Хочу тебе подарок на свадьбу вручить.

Я начал отнекиваться, сказал, что любимая бабуля сама поздравит меня и невесту, но бабушка была непреклонна, заявив, что в её возрасте порядочные старушки сидят дома, а не бегают по свадьбам, даже если женится их любимый внук.

— Хорошо, ба, я приеду. С невестой. Ты ведь не против познакомиться с избранницей своего внука?

— Ну, конечно, Саня, я не против. Приезжайте в субботу, я вам блинков напеку.

Морозным субботним вечером мы вышли из вагона на заснеженную платформу станции. Вместе с нами из электрички на перрон высыпали ещё два десятка человек. Одни скрылись в деревянном здании вокзала с круглыми часами «Заря» на фронтоне, другие с котомками и чемоданами в руках отправились на автостанцию, чей навес с тёмными бугорками автобусов виднелся в трёхстах метрах отсюда.

Мы немного потоптались на перроне, ожидая, когда освободится путь. Зелёная змея электрички, свистнув, с гудением укатила дальше на восток, и я увидел на той стороне стальной магистрали дядю Петю. В косматой коричневой шубе и похожей на взрыв сеновала шапке он сильно смахивал на случайно вылезшего из берлоги медведя.

— Саня! — заревел он. — Здорово!

— Здорово, дядь Петь! — крикнул я, помахав рукой.

А дядя Петя уже бежал, переваливаясь с боку на бок, через блестящие в свете ярких прожекторов полоски рельсов.

Я слез с бетонной раскрошившейся с одного краю платформы, помог спуститься невесте. Дядя Петя сграбастал её ручищами, закачался, переступая с ноги на ногу и что-то добродушно рыча. Со стороны это смотрелось, будто медведь-шатун решил выдрать берёзку с корнями да боится сломать её ненароком.

Наконец он отпустил раскрасневшуюся от смеха Светку, схватил меня за руку обеими лапищами, затряс, приговаривая и сильно окая: