Владимир Шигин - Герои русского броненосного флота

• Название: Герои русского броненосного флота
• Автор: Владимир Шигин
• Жанр: Публицистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-4444-0059-3

Новая книга известного российского писателя‑мариниста Владимира Шигина посвящена офицерам и адмиралам эпохи парового и броненосного флота России второй половины XIX века. Эти люди совершили немало подвигов во имя России, но ныне незаслуженно забыты потомками. Среди героев книги: командир «спецназа» Первой Севастопольской обороны 1854–1855 годов лейтенант Н. Бирилев, впоследствии поднявший Андреевский флаг над островом Цусима. Адмирал С. Лесовский, который, не сделав ни одного выстрела, выиграл для России две войны. Герой Крымской войны и основатель новой броненосной тактики адмирал Г. Бутаков. Командир катеров с шестовыми минами в годы Русско‑турецкой войны 1877–1878 годов лейтенант И. Зацаренный, первым в истории потопивший торпедой неприятельский корабль, и другие.

---

— Это еще что такое? Неужели турки, а может быть, англичане? – Вице‑адмирал был не на шутку встревожен.

Пароходы между тем быстро приближались, и напряжение по мере этого на шканцах флагманской «Императрицы Марии» возрастало.

— На головном пароходе контр‑адмиральский флаг! Это «Одесса»! – прокричали с салинга.

— Ну, слава Богу! – Нахимов снял фуражку и перекрестился.

Как раз в это время державшийся за боевой линией турецкий пароходофрегат «Таиф» кинулся на прорыв. Командовавший им англичанин Слэйд, поняв, что дело начисто проиграно, решил спастись хотя бы самому.

Дав полный ход, «Таиф» умело пользуясь дымовой завесой, проскочил между берегом и «Ростиславом». На выходе из бухты ему преградили путь лежащие в дрейфе «Кагул» и «Кулевчи».

Однако и здесь Слэйд оказался на высоте. Отчаянно маневрируя, он обошел наши парусные фрегаты. Дистанция до «Таифа» и его преимущества в маневре не оставляли фрегатам никакого шанса на успех перехвата.

Однако не все еще было потеряно. Именно в это время из‑за мыса появилась «Одесса», а следом за ней «Крым» и «Херсонес».

Не теряя времени, «Одесса» пересекла курс «Таифа» и бросилась за ним в погоню.

— У «Таифа» двадцать пушек, в том числе и бомбические, против наших шести! – прокричал в рупор контр‑адмирал Панфилов наблюдающему за турецким пароходом Корнилову. – Не рискуем ли?

— Пустое! – махнул тот рукой. – Сейчас главное – догнать, а там можем и на абордаж сойтись! Да туркам сейчас не до правильного сражения, их задача – унести ноги!

Бирилеву было велено возглавить абордажную команду «Крыма». С саблей на боку и двумя пистолетами за поясом, лейтенант расхаживал по палубе парохода, надеясь, что и ему сегодня выпадет шанс отличиться. Вместе с ним мичман Николай Красовский.

Пройдут годы, и герой Севастопольской обороны, георгиевский кавалер лейтенант Николай Иванович Красовский станет любимым учеником Айвазовского и одним из выдающихся отечественных скульпторов и писателей‑живописцев.

Тем временем, обнаружив «Одессу», Слэйд неожиданно сбавил скорость и взял курс прямо на нее, явно намереваясь вступить в поединок.

Расклад сил был и вправду не в нашу пользу. «Таиф» располагал закрытой батареей, имея два 10‑дюймовых, четыре 36‑фунтовых и шестнадцать 24‑фунтовых орудия против двух 10‑дюймовых и четырех 24‑фунтовых каронад «Одессы». Проигрывал наш наскоро вооруженный пакетбот и в скорости, имея 8,5 узла против 10 узлов. Однако, когда появились «Крым» и «Херсонес», командир «Таифа» решил уклониться от боя и взял курс на Трапезунд. Корнилов вновь увлекся погоней, подняв на «Одессе» сигнал «Взять неприятеля в два огня», и пароходы направились наперерез «Таифу». «Одесса» шла под всеми парами и парусами; сблизившись с противником на пушечный выстрел, русские моряки открыли огонь.

Трудно сказать, чем бы закончился этот поединок, но, еще не сблизившись с «Одессой», Слэйд вовремя обнаружил еще два парохода – «Херсонес» и «Крым». На мачте «Одессы» трепетали сигналы «Держаться соединенно» и «Взять неприятеля в два огня». Оценив ситуацию, Слэйд сразу же развернул «Таиф». Теперь турецкий пароходофрегат, форсируя машины, старался как можно быстрее оторваться от наших пароходов.

— Дайте ему в разлуку! – крикнул в раздражении артиллеристам Панфилов.

Сразу несколько ядер, яростно подвывая, понеслись к цели. Секунда – и с треском рухнули мачты, истошно завопили обезумевшие турки…

Корнилов стоял на площадке «Одессы», поминутно вглядываясь в трубу на убегавшего противника, нет ли попаданий. Затем оглядывался назад – близко ли «Крым» и «Херсонес»? «Крым» пока не отставал, а вот «Херсонес» отдалялся все больше и больше. От нетерпения команда «Одессы» казалась Корнилову не обученной стрельбе из орудий на ходу судна. Вице‑адмирал нервничал. Над головой его свистели бомбы и ядра турок, но он думал не о них, а о том, что, как только подойдет поближе «Крым», надо будет свалиться с турком на абордаж.

«Крым» постепенно начал сокращать дистанцию, хотя и крайне медленно. Время уже приближалось к трем часам: не менее как полтора часа длилась погоня за турецким пароходом. Затем из труб «Таифа» повалил очень густой дым, судя по всему, пароход прибавил ход и пошел в отрыв.

Между тем начался сильный дождь. Понемногу стало темнеть. Корнилов слышал редкие выстрелы «Крыма», но не было слышно ответных выстрелов противника, и это его поразило вдруг.

— Сдается? Спустил флаг? – спрашивал он у Бутакова.

— Увы, ваше превосходительство, пароход прекратил пальбу и уходит!

— Как уходит? – изумился Корнилов, еще не в силах поверить, что удача в этот день его обманула.

— Уходит на всех парах!

Погоня еще продолжилась, но с каждой минутой становилась все более безнадежной. Затем еще более усилившийся дождь вообще закрыл на некоторое время «Таиф», а когда прояснилось, турецкий пароход оказался уже вне досягаемости для выстрелов. Слэйд уходил в сторону Трапезунда.

Через каких‑то полчаса турецкий флаг скрылся за горизонтом.

Поняв, что беглеца ему уже не догнать, Корнилов решил идти на помощь сражающейся эскадре.

— Поворачиваем на Синоп! – с досадой велел он.

На пароходных палубах офицеры обменивались впечатлениями. Бирилев зло швырнул саблю в ножны:

— Этак и война закончится, и подраться неудастся!

— Ничего, Коля, все еще только начинается. Крови еще много прольется! – покачал головой услышавший своего флаг‑офицера Панфилов.

А в Синопской бухте уже один за другим взлетали на воздух турецкие суда. Сражение подходило к победному концу.

К вечеру Синопская бухта представляла собой печальное зрелище. Турецкие суда лежали на мели и горели. Когда огонь добирался до крюйт‑камер, они взлетали на воздух. Вдоль берега валялись десятки и сотни убитых турок. Отовсюду раздавались стоны раненых, едва успевших выбраться с погибших кораблей. «Мы видели у берега остатки и раскиданные обломки взорванных на воздух судов и среди них массу трупов. По мере нашего приближения живые турки, занятые разграблением убитых товарищей, покидают свою добычу и уползают с награбленным имуществом», – писал очевидец. В беспорядочном нагромождении лежали груды ядер, разбитые пушки, всюду царили смерть и разрушение.

От горящих обломков взрывавшихся в близости от берега судов пожары в городе увеличивались с каждой минутой. В исходе пятого часа на «Императрице Марии» взвился сигнал: адмирал приказывал осмотреть уцелевшие неприятельские суда, перевезти пленных и озаботиться о раненых. Шлюпки с вооруженными матросами немедленно направились к турецким фрегатам и корветам, приткнувшимся к берегу, чтобы попытаться спасти то, что еще можно было спасти. На одной из шлюпок, не утерпев, отпросился сходить к горящим турецким судам и Бирилев.

Между тем начало смеркаться. Над Синопской бухтой вздымались пожары. От них было светло, как днем. В ту ночь, как на русской эскадре, так же, как и на берегу, никто не спал. Всю ночь наши пароходы были заняты отводом на буксире пылавших турецких судов, чтобы с переменою ветра их не нанесло на эскадру. Ночь прошла, к удивлению всех, спокойно. Несмотря на дождь, на берегу продолжались пожары.

Итак, сражение было закончено. Но теперь эскадре надо было добраться до Севастополя. Повреждения же кораблей были немалыми. Наиболее разбитой турецкими ядрами оказалась, разумеется, «Императрица Мария», принявшая на себя в начале боя всю ярость вражеского огня.

«Я уговорил начальника эскадры, – писал Корнилов, – пересесть на корабль “В. кн. Константин”, который хотя и потерпел, но не в такой степени, как корабль “Императрица Мария”».

Спустя пару часов с «Константина» были сделаны следующие распоряжения по эскадре: «Кораблям “В. кн. Константин”, “Париж”, “Три святителя”, “Ростислав” и “Чесма”, имея при себе пароходы “Одесса” и “Херсонес”, составить передовой отряд; корабли “Париж” и “Чесма”, как совершенно сохранившиеся, будут служить конвоем другим, отправляющимся не под полным вооружением; корабль “Императрица Мария”, требовавший особенных исправлений, поручен контр‑адмиралу Панфилову; он на пароходе “Крым” с фрегатами будет конвоировать корабль».

Разумеется, не обошлось без нервотрепки. Едва «Императрица Мария» вышла в открытое море, едва ее хорошо качнуло, как разбитый корпус сразу же дал серьезную течь. Даже поставив дополнительные каттенс‑помпы, едва успевали откачивать. Пришлось «Марию» снова заводить в бухту, клепать трюма и вбивать в пробоины новые заглушки. На все это надо было время. Чтобы не задерживать остальные корабли, Нахимов с Корниловым решили оставить при «Марии» отряд судов: пароход «Крым» в качестве буксира и фрегаты «Кагул» и «Кулевчи» для охраны. Командиром этого импровизированного отряда определили контр‑адмирала Панфилова, который тут же перебрался на «Марию».