Ллойд Осборн - Несусветный багаж

• Название: Несусветный багаж
• Автор: Ллойд Осборн
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-98502-016-9

Это книга того самого Роберта Луиса Стивенсона, что известен всему миру романом «Остров сокровищ», который он написал по просьбе своего пятнадцатилетнего приемного сына Ллойда Осборна. Героев повести «Несусветный багаж» тоже ждут приключения, но совсем другого рода — скорее забавные, чем опасные. Впрочем, сами герои считают иначе…

На русском языке публикуется впервые.

---

Несколько проворных молодых людей (чем их больше, тем забавнее), вносят каждый определенную сумму в общую «кассу», которая затем на специальных условиях вкладывается в доверенный банк. По прошествии какой-то без малого сотни лет ее (вместе с процентами) должен получить, надо думать, ненадолго, последний оставшийся в живых вкладчик, к тому времени уже явно глухой пень, до которого с трудом доходит известие о свалившемся богатстве и который столь близок к уходу в мир иной, что, по сути дела, вся эта суета ему глубоко безразлична. Вот вам во всей красе поэзия и юмор замысла, который в результате никому никакой корысти не приносит. Но наших недавних предков, не чуждых своеобразного благородства и спортивного интереса, подобные забавы весьма развлекали.

Джозеф Финсбюри и его брат Мастерман были еще маленькими мальчиками в коротких штанишках, когда их отец, зажиточный торговец из Чипсайда, вписал их в состав немногочисленной, но солидной тонтины, насчитывающей тридцать семь участников. Величина вклада составляла тысячу фунтов. И по сей день помнит Джозеф Финсбюри визит к адвокату, куда явились все участники тонтины — такие же как и он, дети, — и как по очереди садились они в глубокое кресло и ставили свои подписи с помощью приветливого старичка в очках и светлых гамашах. Также помнит он, как играли потом с детьми на лужайке за домом адвоката, когда случилась впечатляющая драка с собратом по тонтине, больно пнувшим его в ногу. На отзвуки битвы вышел сам адвокат, угощавший в своем кабинете родителей вином и печеньем; сражающиеся стороны были разведены, а старичок утешал Джозефа (младшего из дерущихся), уверяя, что в его годы он был такой же маленький. Джозеф же втайне задумывался, носил ли старичок тогда гамаши и была ли у него уже тогда такая маленькая лысая голова, а перед тем, как уснуть, дал волю воображению, представляя себя переодетым в костюм старичка и угощающим мальчиков и девочек вином и печеньем.

В 1840 году все тридцать семь членов тонтины еще были в живых, к 1850 году убыло семеро, в годах 1856 и 57 дело пошло быстрее, поскольку Крымская война и восстание в Индии сократили число участников по крайней мере еще на семь человек. В 1870 году в живых оставалось уже только пять партнеров из числа учредителей, к моменту же, когда начинается действие нашей повести, их оставалось только трое, в том числе двое братьев Финсбюри.

Возраст Мастермана насчитывал к тому времени семьдесят два года. Он давно уже жаловался на разные старческие недомогания, давно отошел от дел и жил в полном уединении под одной крышей со своим сыном Майклом, владельцем известной юридической конторы. Джозеф же, в свою очередь, выглядел вполне бодро, его неказистую фигуру можно было часто видеть на улицах, по которым он любил прогуливаться. Такое положение вещей тем более было достойно сожаления, поскольку Мастерман прожил жизнь, являвшую собой (до мельчайших подробностей) подлинный образец истинного англичанина. Трудолюбие, обстоятельность, серьезность и разумная осторожность при помещении капитала во все времена становили прочный фундамент для достойной старости. Всеми этими чертами Мастерман обладал в полной мере, но увы, был на семьдесят третьем году жизни в состоянии ab agendo[1], в то время как Джозеф, будучи моложе на каких-то два года, находился в прекрасной физической форме, хотя вел предосудительный образ жизни бездельника, пустослова и чудака. Поначалу он пытался заниматься кожевенной торговлей, но подобная деятельность ему быстро надоела, поскольку он не имел к ней ни малейшей склонности. К тому же вскоре им овладело, поглощая всю жизненную энергию, не подавленное вовремя увлечение сбором всяческих сведений обо всем на свете. Нет страсти, более парализующей рассудок, хуже может быть только тяга к публичным выступлениям, как правило сопутствующая предыдущему влечению или даже им и порожденная. В случае Джозефа обе эти разрушительные наклонности развивались одновременно и параллельно, и настало время, когда двойная болезнь перешла в остро воспалительную стадию — пациент начал выступать с бесплатными лекциями. По истечении нескольких лет он уже был готов преодолеть до тридцати миль, чтобы выступить в школе перед учениками. Эрудитом он между тем не был, все свои знания черпал из школьных учебников и газет, его амбиции не распространялись даже на энциклопедию. Как он утверждал, жизнь есть источник мудрости, и добавлял, что его лекции не предназначены для профессоров, он обращается непосредственно «к сердцам простых людей», и по-видимому, в сердцах этих людей скрывалось больше способности к пониманию, чем в разумах, ибо разглагольствования Джозефа часто воспринимались с одобрением. Среди безработных, например, вызвал сенсацию доклад на тему «Как сохранять присутствие духа при сорока фунтах годового дохода». Уважение другой группы недоумков он приобрел благодаря лекции, озаглавленной «Просвещение: его цели, задачи и необходимость». Знаменитый его реферат о «Страховании жизни, рассмотренном с точки зрения его пользы для широких масс», оглашенный в Обществе Распространения Знаний на Собачьем острове, был встречен буквально овацией не слишком искушенных слушателей обоего пола и произвел столь сильное впечатление, что на следующий год докладчика избрали председателем этой организации. Мало того, что эта должность была чисто почетной, традиция предписывала, чтобы занимающий ее человек вносил на нужды общества определенную сумму; тем не менее Джозеф был весьма доволен, официальный титул льстил его тщеславию.

Таким вот образом Джозеф завоевывал себе известность в наиболее образованных кругах наименее просвещенных слоев населения, когда его личную жизнь неожиданно осложнило появление сирот. После смерти младшего брата Джеймса он был назначен опекуном двух его сыновей — Морриса и Джона. В том же самом году семья увеличилась и еще на одного члена в лице маленькой девочки, дочки мистера Джона Генриха Хезелтайна, джентльмена, у которого было мало денег и еще меньше приятелей. Джозефа он встретил единственный раз в жизни, когда слушал его выступление в Холлоуэе. Событие это стало, однако, для мистера Хезелтайна переломным: вернувшись домой, он изменил завещание, поручая дочку и ее скромное наследство докладчику. Джозеф, хотя и был человеком по природе доброжелательным, новые обязанности воспринял с некоторым внутренним сопротивлением. Первым делом он дал объявление, что ищет няню для младенца, и купил подержанную детскую коляску. Морриса же и Джона Джозеф встретил более радушно, учитывая не столько кровные узы, сколько пользу для своего торгово-кожевенного дела (куда он тут же вложил весь капитал племянников, составляющий ни много ни мало тридцать тысяч фунтов), которое по непонятным причинам грозило вот-вот зачахнуть. Вскоре был нанят молодой, но способный шотландец, который должен был заняться делами фирмы, а сам Джозеф Финсбюри с этого момента совершенно перестал ими интересоваться. Поручив своих подопечных заботам предприимчивого шотландца, сам мистер Джозеф отправился в длительное путешествие по Европе и Ближнему Востоку.

С многоязычной Библией в одной руке и комплектом двуязычных разговорников в другой попал он на материк, где люди разговаривали на одиннадцати европейских языках. К тому же первое из этих пособий было мало пригодно для нужд путешественника-философа, да и другое предназначалось скорее для туриста, чем для исследователя, познающего тайны бытия. Джозеф, однако, находил выходы из положения, пользуясь, где удавалось, услугами переводчиков, и, так или иначе, сумел заполнить множество блокнотов результатами своих исследований.

Немало лет провел он в этих странствиях и вернулся в Англию лишь тогда, когда возраст его подопечных потребовал лично заняться их дальнейшей судьбой. Оба паренька закончили хорошие и не слишком дорогие училища, где получили приличное образование по торговой части, что, впрочем, вряд ли было ко времени, поскольку дела торгово-кожевенной фирмы находились в состоянии, которое не вызвало бы восторга у любого толкового бухгалтера. По сути дела, когда Джозеф просмотрел текущие счета (подходил срок возврата доверенных его опеке сумм), он с удивлением обнаружил, что вверенный ему капитал покойного брата, по крайней мере, не увеличился. Более того, даже если бы он отдал своим подопечным все свои личные сбережения до последнего пенса, то остался бы должен им сумму, равную семи тысячам восьмистам фунтам. Когда в присутствии адвоката об этом факте было сообщено обоим братьям, Моррис Финсбюри стал угрожать дяде судебным преследованием со всеми вытекающими отсюда суровыми последствиями, и только советы адвоката удержали его от столь радикальных шагов.

— Из камня крови не выжмешь, — заявил адвокат.

Моррис осознал практический смысл данной метафоры и худо-бедно с дядей договорился. Джозеф передавал племяннику все свои сбережения, а также свое участие в тонтине, которая к настоящему моменту уже должна была составлять немалый капитал. В обмен на это Моррис брал на себя обязательство содержать дядю и мисс Хезелтайн (которая, естественно, разделяла с остальными подопечными все неприятности) и выдавать им на карманные расходы по одному фунту ежемесячно. Для пожилого джентльмена эта сумма была вполне достаточной. Трудно, однако, себе представить, каким образом могла бы мисс Хезелтайн на эти деньги иметь приличествующий для молодой девушки гардероб, факт же заключается в том, что она каким-то образом с ситуацией справилась, более того, никто никогда не слышал от нее ни слова жалобы. И вообще, она была искренне привязана к своему незадачливому опекуну. Ведь он никогда не вел себя грубо или даже невежливо по отношению к ней, к тому же солидный возраст многое искупал, да и было, в конце концов, с ее точки зрения что-то трогательное в этом страстном стремлении к увеличению сведений об окружающем мире и в той невинной радости, которую доставляли ему малейшие знаки внимания и восхищение его эрудицией. И хотя адвокат предупредил о том, что именно ей выпадает судьба главной жертвы, Джулия категорически отказалась участвовать в усугублении невзгод, выпавших на долю дяди Джозефа.