Виссарион Белинский - Несколько слов о фельетонисте «Северной пчелы» и о «Хавронье»…

• Название: Несколько слов о фельетонисте «Северной пчелы» и о «Хавронье»…
• Автор: Виссарион Белинский
• Жанр: Критика

«…Карамзин в своих стихах был только стихотворцем, хотя и даровитым, но не поэтом; так точно и в повестях Карамзин был только беллетристом, хотя и даровитым, а не художником, – тогда как Гоголь в своих повестях – художник, да еще и великий. Какое же тут сравнение?…»

---

Г-н фельетонист выдумал еще, будто мы сказали, что «Гоголь гораздо выше Карамзина и всех писателей его эпохи», и даже имел смелость выставить в выноске страницы (26 и 27 «Библиографической хроники» 4-й книжки «Отечественных записок»), на которых будто бы мы сказали это{12}. Но ничего даже подобного нет ни на 26, ни на 27 и ни на какой другой странице «Отечественных записок»: это чистая выдумка фельетониста. Да и как бы могли мы сказать такую нелепость? Как можно Карамзина, литератора, журналиста, историка, сравнивать с поэтом Гоголем? Правда, Карамзин писал стихи и повести, по своему времени очень замечательные и даже прекрасные, но все-таки и в стихах и в повестях он был только литератором и совсем не поэтом. Где ж тут возможность какого-нибудь сравнения? Сказать, что Пушкин выше Державина, – тут есть смысл, потому что Державин поэт и Пушкин поэт; но сказать, что Пушкин выше Карамзина, – это чистая нелепость, потому что Карамзин был только стихотворец, а не поэт, а Пушкин был поэт. Сравниваются предметы однородные; можно сказать, что шампанское лучше донского или, пожалуй, и рейнвейна (хоть это и совсем различные вина); но нельзя сказать, что шампанское лучше шелка…

Карамзин в своих стихах был только стихотворцем, хотя и даровитым, но не поэтом; так точно и в повестях Карамзин был только беллетристом, хотя и даровитым, а не художником, – тогда как Гоголь в своих повестях – художник, да еще и великий. Какое же тут сравнение?… Фельетонист уверяет, что «просвещенные немцы, финляндцы и поляки находят наслаждение только в чтении сочинений Карамзина и писателей его эпохи и не могут постигнуть тех прелестей, которыми постоянно восхищаются наши журналы, служащие отголоском литературной партии, называющейся новым поколением, к которому примкнула (о?) несколько старых писателей, не имевших успеха во время полной своей деятельности»{13}. Мы не знаем, о каких это старых писателях, примкнувших к новому поколению, говорит г. фельетонист, ни того, какая литературная партия называется у нас новым поколением и какая старым, – а потому не будем разгадывать этих загадок. Равным образом, мы не знаем и не можем знать, одного ли Карамзина и писателей его эпохи читают просвещенные немцы, финляндцы и поляки, презирая новых писателей, каковы Жуковский, Пушкин, Грибоедов, Лермонтов и Гоголь: кто знает вкус людей, рассеянных по лицу таких совсем не маленьких земель, как Польша, остзейские губернии и Финляндия? По крайней мере мы за это не беремся. Если же это правда, мы поздравляем просвещенных немцев, финляндцев и поляков и не хотим им мешать в таком невинном удовольствии. Мы сами в детстве были так счастливы от чтения Карамзина и современных ему писателей и даже теперь иногда заглядываем в их сочинения, которые интересуют нас, как мемуары эпохи, которой мы не застали.

Далее, г. фельетонист говорит о зависти к талантам и стремлении к их унижению, намекая на нас. Но каких писателей унижали мы? Назовите их. Решительно никаких, ни старых, ни новых. Крылов, конечно, не новый писатель, потому что пользовался славою в то время, когда мы еще и не родились, – и, по нашему мнению, Крылов в своем роде, то есть в басне, дошел до такого же совершенства, как Пушкин, Грибоедов, Лермонтов и Гоголь в своем роде. Если бы кто в наше время стал писать басни по влечению таланта, мы первые посоветовали бы ему выучить наизусть дедушку Крылова;{14} но в других родах мы указали бы молодому таланту не на Карамзина, а на Пушкина, на Лермонтова, на Гоголя, советуя не быть незнакомым ни с Державиным, ни с Фонвизиным, ни с Дмитриевым, ни с Озеровым и тем более ни с Жуковским (как генияльным переводчиком, создавшим себе свои язык и свой стих, достойные глубочайшего изучения) и Батюшковым, да кое с кем еще и из новых. Странно, однако ж! Г-н фельетонист почему-то как будто избегает упоминать имя Пушкина и все толкует, вот уже сколько времени, об одном Карамзине и современных ему писателях. Тут что-то недаром! И нам сдается, что фельетонист хлопочет не столько о Карамзине (который вовсе не нуждается в его защите), а о других писателях, не столь старых, но уже и далеко не молодых, – например, об авторе Ивана и Петра Выжигиных…{15} Право, так! Но кто же станет завидовать романам г. Булгарина? В свое время они могли на минуту показаться новыми и потому воспользоваться минутным успехом; но им был нанесен страшный удар еще романами гг. Загоскина и Лажечникова, а появление Гоголя просто заставило публику даже совсем забыть, что были на свете романы г. Булгарина и что она, публика, не то читала их когда-то и где-то, не то слышала о них от кого-то. Неужели же молодое поколение должно читать их и по ним учиться писать?.. Но довольно о романах г. Булгарина: мы люди снисходительные и следуем латинской пословице: de mortuis aut bene, aut nihil…[5]

К довершению всего, г. фельетонист позволил себе отпустить следующую вежливую фразу насчет «Иллюстрации», издаваемой г. Кукольником, и «Отечественных записок»: нападая на дурной вкус «Иллюстрации», перепечатавшей из «Отечественных записок» стихотворение «Хавронья»{16}, фельетонист говорит: «Мы бы не прикоснулись ни к «Иллюстрации», ни к «Отечественным запискам», чтоб не уподобиться Хавронье Крылова, искавшей только сора в барских палатах, если б» и проч. Нельзя не согласиться, что эта фраза как будто подслушана фельетонистом у какой-нибудь Хавроньи… Далась же ему эта Хавронья! И за что это он так ополчился на нее, как будто на самого страшного врага своего?..

Сноски

1

под Карла Великого (фр.). – Ред.

2

комический дивертисмент (ит.). – Ред.

3

ловкий трюк (фр.). – Ред.

4

буржуазия (фр.). – Ред.

5

об умерших – или хорошее, или ничего… (лат.). – Ред.

Комментарии

1

Имеются в виду «Литературные и журнальные заметки» из № 5 «Отечественных записок» за 1845 г. – см. их в наст. т.

2

Цитата из рецензии на сочинения К. Масальского (см. наст. т., с. 536–537) с несколькими небольшими изменениями текста стилистического характера.

3

Статья Э. Кине «О философии в ее соотношениях с политической историей».

4

Цитата из первого «Письма об изучении природы» А. И. Герцена (первоначально в кн. 4 «Отечественных записок» за 1845 г.) с небольшим изменением текста (см.: Герцен, т. III, с. 117).

5

Выписки фельетониста «Северной пчелы» из статьи «Французская литература» («Отечественные записки», 1845, т. XXXIX, № 4, отд. VII, с. 39). Курсив Белинского.

6

Басня «Хавронья» («Отечественные записки», 1845, № 4, с. 328), представлявшая перифраз крыловской басни «Свинья», принадлежала П. А. Вяземскому (подпись: ***) и была направлена против Ф. В. Булгарина как театрального критика.

7

Ср. в басне Вяземского:

Мой совет цветам: гнать от себя хавронью
И хрюканьем ее себя не обольщать;
Она лишь может их обдать своею вонью
И грязною своей щетиной замарать.

Фельетонист «Северной пчелы» писал по этому поводу: «Едва ли, кроме двух-трех сцен в «Мертвых душах», появилось что-либо подобное в печати, как стихотворение «Хавронья». В русской литературе никогда не появлялось картины отвратительнее. «Хавронья» «Отечественных записок» входит в театр во всей нечистоте: с грязною щетиною и запахом. Ведь у женщин могут случиться нервные припадки от таких благовонных стихов. Хороша поэзия, в которую нельзя заглянуть, не запасшись английскою солью и одеколоном» («Северная пчела», 1845, № 106).

8

Вероятно, имеется в виду рецензия М. Т. Каченовского на издание «Новых басен» Крылова 1811 г. («Вестник Европы», 1812, № 4, с. 303–311).

9

См. гл. VIII тома I «Мертвых душ». Выражения дам города N передаются с некоторыми отступлениями от гоголевского текста.

10

«Современная ода» – Н. А. Некрасова. Утверждения фельетониста «Северной пчелы» о пагинации страниц отвечали действительности.

11

Из стихотворения Ф. Н. Глинки «Непонятная вещь» («Северные цветы» на 1831 год).

12

«Северная пчела» имела в виду рецензию на сочинения Масальского (ср. ее в наст. т.)

13

Булгарин несомненно намекал в этом случае на П. А. Вяземского.

14

Дедушка Крылов — см. примеч. 5 к рецензии на, «Басни И. А. Крылова» (наст. т., с. 733).

15

«Иван Выжигин. Нравственно-сатирический роман» (1829) и «Петр Иванович Выжигин. Нравоописательный исторический роман XIX века» (1831) Ф. В. Булгарина.