Виссарион Белинский - Пятидесятилетний дядюшка, или Странная болезнь

• Название: Пятидесятилетний дядюшка, или Странная болезнь
• Автор: Виссарион Белинский
• Жанр: Драматургия

По словам В. С. Межевича, близко знавшего Белинского, «Пятидесятилетний дядюшка» писался две-три недели для бенефиса М. С. Щепкина, очевидно, по просьбе последнего. Пьеса была представлена в московский театр 2 декабря 1838 г. Следовательно, она была написана в ноябре этого года. Ольдекоп, цензуровавший пьесу Белинского 9 декабря 1838 г., в своем отзыве о ней писал, что среди пьес, рассмотренных им, «Пятидесятилетний дядюшка» – «самая скучная, предлинная и утомительная, но, к счастью, невинная пьеса. Старый дядя влюблен в молодую свою племянницу и готов на ной жениться, но, узнав, что она любит своего двоюродного брата, он великодушно отступает и соединяет молодых»

---

Явление VII

Входит Мальский.

МАЛЬСКИЙ. А! вы тут, дяденька?

ГОРСКИЙ. Должно быть, что тут. А ты – здесь?

МАЛЬСКИЙ. Вы всё шутите, дяденька.

ГОРСКИЙ. А ты что-то нос повесил.

МАЛЬСКИЙ. Да здесь, дяденька, все ходят повеся нос, кроме Катерины Петровны; даже и гости все озабочены. Бодрее всех Матрена Карповна, да и та не может скрыть, что чем-то озабочена.

ГОРСКИЙ. Эх, кабы они да разъехались! Когда не до них – так тут-то и наедут…

МАЛЬСКИЙ. Лизавета Петровна даже не в состоянии скрывать своего волнения и грусти…

ГОРСКИЙ. Я-то чем же тут виноват?

МАЛЬСКИЙ. Да я и не виню вас, дяденька.

ГОРСКИЙ. Ты всегда прав – что и говорить! Да! скажи-ко мне кстати: ты любишь, что ли, Катеньку? Ведь – сам посуди – ей уж восемнадцать лет, а вы друг с другом всё как дети. Вспомни, что ведь они тебе совсем не родня, а кому какое дело до того, что вы росли вместе и, будучи детьми, привыкли называть друг друга женихом и невестою? Всякий смотрит только на наружность и по ней делает заключении… А я не хочу на их счет никаких пустых заключений…

МАЛЬСКИЙ. Дяденька, вы говорите, конечно, правду, но таким тоном, как будто бы я сделал что-нибудь худое.

ГОРСКИЙ. Да речь не о тоне, а о деле. Ты отвечай мне на вопрос: коли хочешь на ней жениться и она согласна идти за тебя замуж – с богом – я не противлюсь, – и тогда на вас будут смотреть, как на жениха с невестой; не хочешь – пора положить конец детскому обращению.

МАЛЬСКИЙ. Конечно, дяденька, вы правы… но время ли теперь говорить об этом? – у нас столько гостей… народу – того и гляди, что кто войдет…

ГОРСКИЙ. Послушай, Володя, тут много рассуждать нечего – да или нет — коротко и ясно, а для этого довольно и минуты. Ты уж не ребенок и, верно, имел время обдумать такое важное дело; а о чем думано несколько лет, о том можно сказать в минуту.

МАЛЬСКИЙ. Но… я так еще не уверен… боюсь впечатления и воспоминания детства принять за чувство… (Берет его за руку). Любезный дяденька, несколько дней, несколько дней – и я вам дам решительный ответ…

ГОРСКИЙ. По мне – пожалуй! Несколько дней – не велика важность; странно только, что ты в несколько дней хочешь решить то, чего не мог решить в несколько лет. Такими вещами, брат, не шутят. Ведь тут дело идет о счастии целой жизни двух человек. Да что ты ушел из саду-то?

МАЛЬСКИЙ. Так… мне стало душно там… Федор Кузмич всё еще продирает глаза – он всхрапнул… Матрена Карповна трещит, как трещотка… Сынок ее отпускает армейские любезности, от которых Катерина Петровна хохочет до слез… Алексей Степанович что-то не в духе, против своего обыкновения… Лизавета Петровна так печальна, что, глядя на нее, хочется плакать… Хочу отдохнуть наедине…

ГОРСКИЙ. Да – ты что-то стал уж чересчур чувствителен. Пойду – что там? (Уходит).

Явление VIII

МАЛЬСКИЙ (один). Да! – он прав: чего не решил в несколько лет, того не решить в несколько дней, и шутить такими вещами – не годится. Но что ж мне делать? Привычка, воспоминания детства, семейные предания вступили во мне в борьбу с влечением сердца… Нет! нет! пора уж мне быть проще с самим собой и перестать идеальничать… Нет – я ее не люблю – это верно. Прекрасная девушка, милое, грациозное создание, но ее легкость, всегдашняя веселость – всё это мне не нравится, просто – оскорбляет меня!..{35} Но если она меня любит?.. Да – это было бы очень утешительно… Но кажется, что нет. Это надо узнать наверное. Да как узнаешь? Станешь говорить с ней – она будет шутить; потребуешь решительного ответа – она запоет или убежит припрыгивая… Постой, я поговорю с Лизаветой Петровной… Страшно мне что-то говорить с нею… Что это значит – давеча, как я долго смотрел на нее, когда наши глаза встретились, она покраснела и как будто вздрогнула?..{36} Но нет, нет! этого не может быть… Она так дика со мной… мое присутствие как будто оскорбляет ее… Нет – это всё не то: это значит просто-напросто – высоко и далеко…{37} Нет, мне не надо и думать об этом… А всё думается невольно… И то придет на память – и это вспомнишь, чтобы растолковать в свою пользу – там взглянула… тут покраснела… тогда смутилась… А наповерку выйдет: взглянула потому, что надо же на что-нибудь глядеть; покраснела или смутилась оттого, что голова болела или от негодования на нескромный взгляд, глупое слово… Ох, эта фантазия – мерзкая способность!.. По крайней мере, мне надо поговорить с нею…{38} Но вот, кажется, и она… боже мой!..

Явление IX

Мальский и Лизанька.

ЛИЗАНЬКА. Ах!.. Вы здесь, Владимир Дмитриевич? Зачем вы ушли оттуда?.. Ведь Катенька там?..

МАЛЬСКИЙ. Знаю-с, и ей, кажется, очень весело от любезностей Платошеньки…

ЛИЗАНЬКА. А!.. ревность!.. (Грозя ему пальцем). Нехорошо так ревновать, monsieur Мальский…

МАЛЬСКИЙ. Я… очень рад…

ЛИЗАНЬКА. Чему?

МАЛЬСКИЙ. Счастливому случаю…

ЛИЗАНЬКА. Какому?

МАЛЬСКИЙ. Что… сошелся с вами… наедине…

ЛИЗАНЬКА. Но этим счастливым случаем вы пользовались каждый день… и только, кажется, в первый раз придали ему такую цену…

МАЛЬСКИЙ. Напрасно… вы так… думаете… я хотел…

ЛИЗАНЬКА. Без комплиментов, Владимир Дмитриевич, без комплиментов: мы с вами люди знакомые и уж, кажется, не со вчерашнего дня…

МАЛЬСКИЙ. Мне надо… я хотел… поговорить с нами…

ЛИЗАНЬКА. Очень рада, что могу исполнить ваше желание… Говорите…

МАЛЬСКИЙ. Вам известны мои отношения к вашей сестре…

ЛИЗАНЬКА. Конечно… я знаю их…

МАЛЬСКИЙ. Но мне не совсем ясны ее отношения ко мне…

ЛИЗАНЬКА. Бедненький! как встревожила вас ревность… но не бойтесь…

МАЛЬСКИЙ. Она… конечно… милая девушка… которой нельзя не любить… но она… так легко смотрит на самые важные вещи…

ЛИЗАНЬКА (про себя). Он сомневается в ее взаимности! Что мне сказать ему?.. (Вслух). Да… у нее такой характер… но сердце у нее любящее… и она способна к глубокому чувству…

МАЛЬСКИЙ. О, да… конечно… но… но…

ЛИЗАНЬКА (про себя). Как он ее любит!.. (Вслух). Я вас не понимаю… скажите яснее… (Смотря в окно). Ах, кто-то идет сюда!.. Никак дяденька!.. Уйдите, уйдите – он осердится, что мы … оставили гостей…

Явление X

Те же и Горский.

ГОРСКИЙ (остановившись в дверях, говорит про себя). Так!.. Я чувствовал… вместе… Этот молодчик с своей смазливенькой рожицей хочет терзать меня… мучить… (Вслух). Володя, чай, не большого труда стоило бы тебе позаняться с гостьми-то… Конечно, это люди простые, неученые… но где ж нам для тебя взять ученых-то… С волками вой по-волчьи…

МАЛЬСКИЙ. Дяденька, вы не говорили мне этого назад тому четверть часа, как я сошелся с вами в этой же самой комнате…

ГОРСКИЙ. Сошелся!.. Да! – ты как-то необыкновенно счастлив на встречи… Вот мне так нет такого счастия… Я нарочно пошел в сад, чтобы поговорить с Лизанькой… а ты и не искал ее, а нашел… Поздравляю…

МАЛЬСКИЙ. Не с чем, дяденька; а впрочем – благодарю покорно!.. Я и сам хотел поговорить с Лизаветой Петровной… и был так счастлив…

ГОРСКИЙ. Счастлив!.. Да! ты в самом деле очень счастлив… уж и видно, что в сорочке родился…

МАЛЬСКИЙ. Я, дяденька, с некоторого времени что-то плохо понимаю вас… Ваш тон и манеры сделались так странны…

ГОРСКИЙ. Странны?.. Что ж дальше?..

МАЛЬСКИЙ. А дальше то, что мне надо быть дальше от вас, чтобы отстранить недоразумения, к которым я не подал никакого повода и которых я совсем не понимаю…

ЛИЗАНЬКА. Владимир Дмитриевич!.. что вы говорите?.. Бога ради!..

ГОРСКИЙ. Ха! ха! ха! Не беспокойся, моя милая, не упади в обморок напрасно… ведь я не выгоню его; а если тебе так трудно расстаться с ним, то (становится на колени) я на коленях буду просить его, чтоб он не лишал тебя счастия…

ЛИЗАНЬКА. О боже мой!.. (Упадает на стул и закрывает руками лицо).

МАЛЬСКИЙ. Дяденька, к чему комедии – дело может сделаться и проще. Вашу руку – и прощайте. Ежели вы почитаете себя вправе оскорблять меня без причины, то я нисколько не способен выносить ваших оскорблений, особенно, когда они отзываются на других… Посмотрите – Лизавета Петровна даже уж и не плачет: вы заставили ее истратить все слезы…

ГОРСКИЙ. Дьявол! и ты смеешь еще указывать на нее и упрекать меня в тиранстве… Да что я в самом деле – злодей ей, что ли? Нет, я знаю, за кого она терпит: ты, ты противен мне, отвратителен… Я ненавижу тебя!.. Да! будь ты прав… благороден… чист, но… прошу тебя – оставь меня… оставь нас…

МАЛЬСКИЙ. Но подумайте – что вы делаете?.. Что вы из себя теперь представляете?..

ГОРСКИЙ. Всё, что тебе угодно: пусть я подл, низок… тиран – всё, всё, что тебе угодно… только – окажи мне благодеяние, милость – избавь меня от себя…

ЛИЗАНЬКА. Боже мой! Боже мой!.. Вот до чего дошло!.. А! пора наконец!.. Владимир Дмитриевич, прошу вас оставить меня с дяденькою наедине… (Мальский уходит).