Джон Спиид - Наложница визиря

• Название: Наложница визиря
• Автор: Джон Спиид
• Издательство: ACT: ACT МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-040542-8, 978-5-9713-6271-5, 978-5-9762-2903-7, 978-985-16-3494-7

Роман, который буквально оживляет для читателей пышную, экзотическую Индию XVI века. История увлекательных приключений юной Майи, которая предпочла затворничеству в храме роскошь положения наложницы одного из могущественнейших людей Индии. История опасных интриг и безжалостных религиозных и политических конфликтов, блеска и роскоши, любви и ненависти, страсти и предательства.

История необыкновенной женщины, живущей в необыкновенной стране.

---

— Я бы никогда этого не разрешил! — рассмеялся Да Гама.

Но Шахджи оставался серьезным:

— Он бы поехал, нравится тебе это или нет, разрешил бы ты ему это или нет. Он бы нашел способ.

В этот момент Да Гама чуть не рассказал Шахджи о небольшом мешочке профессиональной танцовщицы, который теперь был спрятан в потайном кармане, и о том, как Майя просила его сохранить, словно боялась за свою жизнь. Он уже собирался рассказать, но сдержался.

* * *

К тому времени, как солнце достигло зенита, они увидели в отдалении темные базальтовые стены Биджапура. С каждой милей дорога становилась все оживленнее, теперь в воздухе постоянно раздавался звон колокольчиков на шеях коров. Они проехали мимо ряда повозок, запряженных волами, на каждой горой был навален сахарный тростник. Возницы стояли на повозках, словно управляли колесницами, сахарный тростник лежал у них между ног. Он гнали усталых волов галопом, держась за длинные поводья и размахивая длинными хлыстами. Путешественники проезжали мимо земляных и глинобитных хижин. Голые дети бежали рядом с ними, протягивая руки.

Когда они остановились для молитвы во второй половине дня, Шахджи кивнул на дорогу, которая змеей петляла по горам на юг.

— Эта дорога ведет к водопаду Гокак, — сообщил он Да Гаме. — Вдова султана часто туда ездит. Ты его видел?

— Один раз, в засуху. Но даже и тогда он произвел на меня впечатление.

— Тебе надо на него посмотреть сейчас, после дождей, — Шахджи нахмурился в задумчивости и заговорил неожиданно напряженно и торопливо, словно долго думал и наконец принял решение высказаться: — Послушай, Деога, есть вещи, которые тебе следует знать. В Биджапуре ты можешь не найти то, что ожидаешь.

После этого Шахджи рассказал ему о недавних переменах в жизни Викторио Дасаны:

— Он больше не живет в своем большом доме. Он потерял много денег, играя в квинтет с Вали-ханом, визирем. Вали-хан переселил его в покои во дворце, но по дружбе или просто чтобы держать в поле зрения, пока не уплачен долг, — неизвестно.

Шахджи заговорил тише:

— Я знаю, что тебя беспокоит его реакция на сообщение о нападении.

Да Гама пожал плечами, Шахджи продолжал:

— Он в значительной мере лишился влияния, Деога, поэтому я не думаю, что он может что-то сделать. Но если у тебя возникнут проблемы, я сделаю, что смогу. Я бы на твоем месте гораздо меньше беспокоился насчет Викторио, чем насчет Виспера, хасваджары.

Да Гама уставился на Шахджи, встревоженный гораздо больше, чем раньше.

— Как я и сказал, фаранг, я сделаю все, что смогу, чтобы тебя защитить. А пока с тобой захотят поговорить многие. Избегай их, если можешь. Говори как можно меньше, и еще меньше, если рядом находятся евнухи. Постоянно думай, — Шахджи кивнул на холмы Биджапура, частично окутанные туманом. — Мы вскоре приедем. Постарайся не беспокоиться. Солдаты слишком много волнуются. В любом случае через несколько часов ты сможешь прекратить беспокоиться о том, что может случиться, потому что тогда это уже начнет случаться.

Он рассмеялся, словно пошутил.

* * *

Но, для того, чтобы добраться до Биджапура, потребовалось больше времени, чем ожидал Шахджи. Когда солнце уже исчезало за черными тучами на западе и черные стены Биджапура стали серовато-розовыми в его отсветах, путешественники все еще находились во многих милях от больших ворот. Здесь равнина была усеяна фермами. В сгущающейся тьме, пропитанной запахом дыма, вдали мерцали лампы и костры. Шахджи отправил вперед одного солдата, чтобы тот скакал галопом и предупредил привратников о прибытии генерала.

Наконец над ними замаячили базальтовые стены, освещенные факелами. При приближении к ним стали слышны приглушенные звуки города, доносящиеся из-за каменных парапетов. Выехав на дорогу, огибающую город по периметру, путешественники повернули налево. На них смотрели бродячие цыгане и ремесленники, которые сидели у своих шатров вдоль дороги. Глаза у них блестели, освещаемые небольшими кучками тлеющего сухого навоза.

Солдаты у ворот встали по стойке смирно и отсалютовали при виде Шахджи, но он просто махнул им в ответ, даже не глядя. Ему в это время приходилось уговаривать коня пройти в небольшой проем для лошадей, пробитый в массивных деревянных воротах. Всадники пробрались сквозь лабиринт в стене, а затем оказались на широкой дороге внутри великого города Биджапур.

Прямо впереди стояла огромная пушка, Малик-е-Майдан, самая крупная из всех, когда-либо сделанных человеком. Она напоминала выброшенного на берег кита. В свете поднимающейся луны ее ствол блестел, а отверстие в нем было таким огромным, что, казалось, в него способна войти лошадь.

— Насколько я знаю, из нее стреляли всего один раз, — сказал Шахджи, возвращаясь и снова пристраиваясь рядом с Да Гамой. — Убили какого-то несчастного — его поймали на одной из жен Вали-хана. Его затолкнули в ствол, словно пушечное ядро! Грохот был фантастический — я несколько дней ничего не слышал. А дым был таким густым, что я чуть не задохнулся! Тело несчастного нашли в четырех милях отсюда, и люди до сих пор спорят, умер ли он от выстрела или при падении. Надеюсь, что при падении. Мне хочется думать, что он летел над равнинами и в последние минуты жизни наслаждался зрелищем, которое не довелось увидеть никому другому.

Они находились на такой широкой дороге, что Да Гама только через некоторое время понял, мимо какого множества людей они проехали. Узкая улица в Гоа была бы вся забита таким количеством народа. Были открыты продуктовые лавки и таверны, поскольку биджапурцы снисходительно относились к спиртному, несмотря на наставления Пророка. В освещенной фонарями ночи смешивались запахи горячего мяса и дешевого вина, слышались музыка и смех.

Шахджи подбородком показал на еще одну стену перед ними:

— Это дворец, дом султана и двор. Я там живу, сейчас там также должен жить и твой Викторио, — Шахджи улыбнулся Да Гаме. — Послушай, переночуй у меня сегодня. Это даст тебе время отдохнуть и подготовиться к встрече с Викторио.

Да Гама потребовалась всего секунда, чтобы принять предложение; он благодарно склонил голову.

* * *

Дворец Шахджи — который он сам называл «небольшим домиком» — стоял сразу же за дворцовыми воротами. Появились конюхи и помогли путникам спешиться, но Да Гама так крепко держался за свои седельные вьюки, что Шахджи рассмеялся. Как только они вошли внутрь, появилась красивая молодая женщина, подбежала к Шахджи и положила голову ему на ноги. Он какое-то время стоял над ней, прижав руки к груди, затем поднял ее и представил Да Гаме как свою жену. Да Гама поклонился ей в манере фарангов и в награду получил радостный, беззаботный смех. Да Гама подумал, что на вид ей лет шестнадцать.

Подошел слуга, чтобы проводить Да Гаму в гостевую комнату, но Шахджи последовал за ними и ушел только после того, как удостоверился, что Да Гама удобно устроился. Да Гама запер дверь и осмотрел стены, словно беспокоился, что кто-то за ним наблюдает. Затем он достал из седельных вьюков небольшой мешочек, который ему вручила Майя, и долго держал в руках, вспоминая свое обещание. Потом он развязал узел и высыпал содержимое на кровать.

Внутри лежала блестящая паутина, ослепительно красивая сеточка, украшенная жемчугами и бриллиантами размером с горошину.

* * *

На следующее утро Да Гама проснулся от тихого стука в дверь. Девичий голос шептал его имя. Прежде чем он успел встать, дверь со скрипом отворилась. Но, вместо девушки, вошел молодой евнух.

— Ты кто? — спросил Да Гама.

Евнух отпрыгнул назад с преувеличенным испугом.

— Я думал, что вы спите, господин, простите меня! — пропищал он. — Я — мукхунни, работающий в доме сеньора Викторио Сузы. Он хочет, чтобы я как можно быстрее привел вас к нему. Я принес для вас свежую одежду. Меня зовут Маус[37].

Возможно, евнух получил свое имя благодаря большим глазам с длинными ресницами, а возможно и благодаря носу, который подергивался, когда его обладатель старался стоять неподвижно. Но скорее всего, как догадался Да Гама, кличка появилась из-за левой руки, которая торчала из широкого рукава. Она была коричневой, высохшей и покрытой слоем пушистого меха — по крайней мере, создавалось такое впечатление.

Маус вплыл в комнату бесшумно, как обычно делают евнухи. В ногах кровати Да Гамы он положил одежду фарангов: новые чулки, чистую рубашку и штаны. Его сапоги вымыли и почистили.

— Мне помочь вам одеться? — спросил Маус.

— Я сам в состоянии одеться, евнух, — ответил Да Гама.

На нежном лице Мауса отразилась обида, и Да Гама пожалел о своем резком тоне.

«Ну и черт с ним», — тем не менее подумал он.

— Уйди. Я предпочитаю одеваться без свидетелей.

Маус поклонился так низко, что его лоб почти коснулся пола, а затем проскользнул к двери.