Василий Криворотов - Последние дни Российской империи. Том 1

• Название: Последние дни Российской империи. Том 1
• Автор: Василий Криворотов
• Издательство: Техномарк
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1996

Одному из величайших и трагичнейших событий мировой истории — уничтожению великой Российской империи — посвящена эта книга. Интриги Двора, предательство интеллигенции, распутинщина, неудачи в русско-японской войне — всё переплелось в начале двадцатого столетия, приведшего к краху наше Отечество.

---

Зная об этом, легко отгадать, кто такие были суфлёры, которые так назойливо, не давая передышки, засыпали русский народ состряпанными ими слухами.

На следующее утро после свадьбы в Озерове было тихо. Многие гости из окольных мест сразу разъехались, по домам, а приезжие издалека спали теперь крепким сном. Андрей Иванович поднялся по привычке рано. Он отправился на верхнее озеро, на пляж, чтобы освежиться в его прозрачной воде. Переплыв озеро на другую сторону, он улёгся на траве, чтобы отдышаться. Он думал о новостях, о которых ему коротко рассказал муж сестры Наталии, приехавший из Петрограда, Рамсин.

Андрей Иванович чувствовал уже давно, что на Россию надвигаются мрачные тучи, что эти тучи заволокли уже все горизонты кругом, что каждую минуту можно ожидать первого оглушительного удара грома. О подрывной работе анонимных врагов он знал давно. Он наблюдал за ней постоянно, хотя противопоставить ей ничего не мог. Разрушительной работе врагов помогало всё. Казалось, что сам Бог восстал против России и её народа, отступил от них, отняв у них дух и дерзновение. Новости из Питера иначе истолковать было нельзя. Они говорили о том, что страна с трудом защищалась на внешних фронтах, но ещё меньше того в тылу. Бессильные и, как казалось, равнодушные ко всему власти не предпринимали ничего, чтобы поставить барьер хозяйничавшим без стеснения в стране и, ещё больше того, в самом Петрограде эмиссарам тёмной силы. В высших правительственных кругах воцарились нерешительность, безволие и равнодушие ко всему тому, что происходило в отдельных министерствах, где вдруг и необъяснимыми путями появлялись совершенно неизвестные люди и занимали важные посты. В высшем придворном кругу не переставали плестись интриги за положение при Дворе, за влияние и за материальные интересы. Высшая знать и даже многочисленные члены императорского дома вели себя так, как если бы никакой войны и невыносимых её тягот вообще не было. Роскошные пиры и балы не переставали. Молодые князья, вскоре после геройской гибели князя Олега Константиновича, отступили с передовых линий фронта. Пример Олега испугал их. Они предпочли оставаться в Петрограде и ничего не делать, чем делить лишения и опасности с русским народом на фронте, подавать ему пример и служить своему царю по-настоящему. В этих кругах возник вдруг большой интерес к оккультизму. Появились какие-то медиумы и маги, ни происхождения которых, ни в квалификации и, ещё меньше, их настоящих целей никто не знал. И мужчины, и женщины забыли, казалось, в своём большинстве и о здравом разуме, и о своём православии, и потонули в мистицизме, навеянном им этими проходимцами и шарлатанами. Они стремились заглянуть за завесу будущего, противоестественно выведать заранее всё о своей жизни и судьбе, ожидая от своих медиумов и магов самых богатых посул в будущем, которые те им охотно и за хорошее вознаграждение давали, располагая их ещё больше к бездействию и лени. Карма тут определяла всё, личные усилия людей ничего изменить не могли. Эти безрадостные новости из столицы, в самом деле, не предвещали ничего хорошего. Мураховский, лёжа на спине и глядя в синеву неба, безнадёжно качал головой.

   — Когда Бог захочет кого-нибудь наказать, то лишает его разума, — сказал он вслух и, поднявшись, направился было вдоль берега к плотине.

   — Андрей Иванович, боитесь плыть назад? — раздался вдруг голос с другого берега, с пляжа. Это был Рамсин, шурин, придворный чиновник из столицы.

   — Нет, Сергей Николаевич. Я собрался прогуляться вокруг озера. Плывите сюда! — крикнул Мураховский шурину, стоявшему в купальном костюме и с полотенцем через плечо на другом берегу.

   — Нет, нет, мой дорогой. Моё время прошло для таких упражнений. Задышка да судорога в ногах потянут прямо на дно, — ответил тот, сложив руки рупором.

Мураховский рассмеялся и, подбежав к берегу, нырнул. Он вынырнул далеко от берега, отряхнулся и поплыл к своему гостю, взмахивая в такт сильными, загорелыми руками.

   — Вы, Андрей Иванович, засиделись, как я вижу, в тылу. С таким здоровьем и мышцами — место на фронте, — засмеялся Рамсин, бросая на песок полотенце и направляясь к воде. Сергей Николаевич Рамсин был уже в летах. Его волосы на голове и на груди были совсем седыми. Лицо же, как контраст сединам, было удивительно моложаво. Казалось, покрась он брови и густые волосы на голове, мог бы выглядеть совсем молодым человеком.

Мураховский вышел на берег, обтирая обеими руками воду с лица.

   — Доброе утро, Сергей Николаевич! Как спалось тут у нас в Озерове?— спросил он и, не ожидая ответа, продолжал, смеясь. — В воинском присутствии в Сумах тоже заметили мои мускулы. Через месяц, если не раньше, отправят куда-нибудь на фронт. Меня радует это, — серьёзно сказал он.

   — Доброе утро! Я спал замечательно, хотя и мало. На Неве в наше время наблюдательным и думающим людям трудно спать спокойно. Тут у вас, Андрей Иванович, такое спокойствие и растворение воздухов, что можно подумать, что ни войны, ни всероссийского траура, ни этих наших тупиц в Питере нет. Я принимаю с благодарностью ваше предложение погостить тут у вас подольше. Наташа и Леночка очарованы вашим Озеровым, — сказал Рамсин и, помахав рукой, пошёл в воду, окунулся раз, другой и поплыл вдоль берега, взмахивая белыми руками и громко хлопая ладонями по воде.

Пять дней спустя после свадьбы в Озерове остались: отец Алексей, тесть Мураховского с женой, сестра Наталия с мужем и дочерью из Питера и председатель Союза Отечественников Карсавин с женой и тремя детьми: двумя взрослыми дочерьми и сыном-гимназистом. Остальные гости, кто раньше, а кто позже, разъехались по домам. Молодая пара Фадеевых оставалась в Озерове ещё три дня после свадьбы. Они, упоенные новшеством брачной жизни, по целым дням ходили по всему Озерову, в его самые дальние закоулки, где когда-то, многие годы тому назад, появились сначала ростки их детской привязанности, затем первые лепестки юношеской влюблённости и, наконец, расцвели цветы их взрослой любви. Они провели эти три дня в доме Лешневых на берегу нижнего озера. Их за эти три дня в Озерове почти никто не видел. В усадьбе они появились перед самым отъездом в Крым и, провожаемые молодыми Карсавиными, отбыли на Станцию Озерки. Жизнь в Озерове потекла дальше по своему обычному руслу в труде по имению или в дачной беззаботности тех людей, которые нашли тут отдых.

   — Сергей Николаевич, мы можем послушать вас теперь с вниманием и без помехи. Вы не можете себе представить, в каком неведении о настоящем положении вещей живёт русская провинция с тех пор, как началась война. В газетах ничего настоящего об этом нет, да им теперь никто больше и не верит. Если этим слухам поверить, то можно просто сойти с ума, особенно тому, который не предполагает их предвзятости и злонамеренности, — сказал Мураховский, приглашая своих гостей движением руки к креслам в большом зале усадьбы. Тут царил полумрак и было прохладно.

   — Эта неосведомлённость о настоящем положении на фронте и особенно в Петрограде царит не только в провинции. Такая же самая неопределённость царит и в Москве, а слухи да критика там похуже. В Москве среди интеллигентов эти слухи часто принимаются за чистую монету, и редко кто воздерживается от критики, — сказал Карсавин, садясь в кресло рядом с отцом Алексеем.

   — Эти слухи, господа, к сожалению, имеют свои основания, — тихо вмешался Рамсин в разговор, раскуривая потухшую трубку. — Они опасны именно тем, что имеют какое-то реальное основание. Сначала создаётся реальное основание. Персонажи будущего слуха хитро и исподволь наводятся на тонкий лёд, действуют, как им кажется, по своей личной воле и из-за самых разумных побуждений. Когда сцена сыграна и стала явным происшествием, сообщена, так сказать, в газетах, тогда только начинается постройка слуха и отправка его на народный рынок. О том же, кто смастерил сцену и кто заставил её персонажи играть свои роли так, а не иначе, решать очень важные вопросы так, а не иначе, об этом на народном рынке никто не знает, да и не узнает. Например, каким-то инкогнито было необходимо поставить «немца» Штюрмера на чрезвычайно важный в данный момент пост президента министров. Очень немногие люди в России знают о том, что за таким германским именем, как Штюрмер, скрывается не немец, а еврей-выкрест, отец которого посещал в Вильно школу раввинов и никогда Штюрмером не назывался. Этот еврей-выкрест был образованным человеком, учителем гимназии и даже стал заслуженным дворянином. Всем вам известно, что многие евреи-выкресты у нас пользуются полным равноправием и могут занять в обществе любое положение. Отец убийцы Столыпина, как вам известно, был долголетним членом дворянского клуба в Киеве. Дело тут не в министре еврее, а в том, как на имени Штюрмера был построен опасный слух, подрывающий авторитет нашей верховной власти в самый напряжённый момент борьбы против нашего главного и опасного противника Германии, — продолжал Рамсин, заглядывая во вновь потухшую трубку.