Виссарион Белинский - Стихотворения Кольцова

• Название: Стихотворения Кольцова
• Автор: Виссарион Белинский
• Жанр: Критика

Поэзия Кольцова дает Белинскому новый материал для размышлений на тему о лирике. Величайшей заслугой Кольцова он считает введение в литературу тем и образов из крестьянского быта. Голос простого народа, который звучит в стихах Кольцова, позволяет Белинскому притти к выводу, что истинная народность в лирике, как и в прозе, заключается в верном изображении чаяний и настроений народных масс. «Вот этакую народность, – заявляет он, – мы высоко ценим». Выражением этой народности является подкупающая искренность, естественность, простота. Наиболее существенными чертами поэта Белинский признает независимую мысль, сильное чувство, живость, точность и художественную простоту выражения. Замечательно, что его идеал подлинного поэта полностью совпал с высказываниями Пушкина, настойчиво твердившего о нераздельности чувства и мысли, о силе и простоте в лирической поэзии.

---

В «Пирушке русских поселян», «Размышлении поселянина» и «Песни пахаря» выражается поэзия жизни наших простолюдинов. Вот этакую народность мы высоко ценим: у Кольцова она благородна, не оскорбляет чувства ни цинизмом, ни грубостию, и в то же время она у него неподдельна, не натянута и истинна. Простота выражения и картин, прелесть того другого у него неподражаемы. По крайней мере до сих пор мы не имели никакого понятия об этом роде народной поэзии, и только Кольцов познакомил нас с ним. Но что составляет цвет и венец его поэзии, это те стихотворения, в которых он изливает свое тихое и безотрадное горе любви; они следующие: «Люди добрые, скажите»; «Ты не пой, соловей»; «Первая любовь»; «Не шуми ты, рожь»; «К N». Четвертое особенно прелестно; вот оно:

Не шуми ты, рожь,
Спелым колосом!
Ты не пой, косарь,
Про широку степь!
Мне не для чего
Собирать добро,
Мне не для чего
Богатеть теперь!
Прочил молодец,
Прочил доброе,
Не своей душе,
Душе-девице.
Сладко было мне
Глядеть в очи ей,
В очи полные
Полюбовных дум.
И те ясные
Очи стукнули,
Спит могильным сном
Красна девица!
Тяжелей горы,
Темней полночи
Легла на сердце
Дума черная!

Сколько тоски, сколько грусти, сколько благородства, простоты и поэзии в этой песне!

Ах, та песнь была заветная —
Рвала белу грудь тоской,
А все слушать бы хотелося.
Не рассталась бы век с ней![3]

Теперь послушайте еще раз этого крестьянина, который выражает тоску любви своей уже другим напевом, другим тоном:

Что душу в юности пленило,
Что сердце в первый раз
Так пламенно, так нежно полюбило —
И полюбило не на час,
То все я силюся предать забвенью,
И сердцу пылкому и страстному томленью
Хочу другую цель найтить,
Хочу другое также полюбить!
Напрасно все: тень прежней милой
Нельзя забыть! —
Уснешь – непостижимой силой
Она тихонько к ложу льнет,
Печально руку мне дает,
И сладкою мечтой вновь сердце очарует,
И очи томные к моим очам прикует!..
И вновь любви приветный глас
Я внемлю страждущей душою…
Когда ж ударит нас
Забвенья о тебе иль вечности с тобою?..[4]

И это не поэзия?..

Не знаю, будут ли иметь успех стихотворения Кольцова, обратит ли на них публика то внимание, которого они заслуживают, будут ли уметь наши журналы отдать им должную справедливость, – все это покажет время. Но мы не можем не признаться, что Кольцов является с своими прекрасными стихотворениями не во-время, или, лучше сказать, в дурное время. Хорошо еще для него, если бы он явился среди всеобщего затишья наших неугомонных лир, а то вот беда, что он является среди дикого и нескладного рева, которым терзают уши публики гг. непризванные поэты, преизобильно и преисправно наполняющие, или, лучше сказать, наводняющие, некоторые журналы; является в то время, когда хриплое карканье ворона и грязные картины будто бы народной жизни с торжеством выдаются за поэзию… Грустная мысль! неужели и в самом деле гудок, волынка и балалайка должны заглушить звуки арфы? Неужели и в самом деле стихотворное паясничество и кривлянье должны заслонить собою истинную поэзию?.. Чего доброго! поэзия Кольцова так проста, так неизысканна и, что всего хуже, так истинна! В ней нет ни диких, напыщенных фраз об утесах и других страшных вещах; в ней нет ни моху забвения на развалинах любви, ни плотных усестов, в ней не гнездится любовь в ущельях сердец, в ней нет ни других подобных диковинок. Толпа слепа: ей нужен блеск и треск, ей нужна яркость красок, и ярко-красный цвет у ней самый любимый… Но нет – этого быть не может! Ведь есть же и у самой толпы какое-то чутье, которому она следует наперекор самой себе и которое у ней всегда верно! Ведь есть же люди, которые, предпочитая Пушкину и того и другого поэта, тверже всех поэтов знают наизусть Пушкина и чаще всех читают его?.. Кажется, теперь бы и должно быть этому времени, в которое все оценивается верно и безошибочно? – Увидим!

Не знаем, разовьется ли талант Кольцова или падет под игом жизни? – Этот вопрос решит будущее, нам остается только желать, чтобы этот талант, которого дебют так прекрасен, так полон надежд, развился вполне. Это много зависит и от самого поэта; да не падет же его дух под бременем жизни, или убитый ею, или обольщенный ее ничтожностию, да будет для него всегдашним правилом эта высокая мысль борьбы с жизнию и победы над нею, которую он так прекрасно выразил в следующем стихотворении:

К другу

Развеселись, забудь что было!
Чего уж нет – не будет вновь!
Все ль нам на свете изменило
И все ль с собой взяла любовь?
Еще отрад у жизни много,
У ней мы снова погостим:
С одним развел нас опыт строгой,
Поладим, может быть, с другим!
И что мы в жизни потеряли,
У жизни снова мы найдем!
Что нам мгновенные печали?
Мы ль их с собою не снесем?
Что грусть земли? Ужель за гробом
Ни жизни, ни награды нет?
Ужели там, за синим сводом,
Ничтожество и тьма живет?
Ах, нет! кто мучится душою,
Кто в мире заживо умрет,
Тот там, за дальней синевою,
Награды верные найдет.
Не верь нетления кумиру,
Не верь себе, не верь людям,
Не верь пророчащему миру,
Но веруй, веруй небесам!
И пусть меня людская злоба
Всего отрадного лишит,
Пусть с колыбели и до гроба
Лишь злом и мучит и страшит:
Пред ней душою не унижусь,
В мечтах не разуверюсь я;
Могильной тленью в прах низринусь,
Но скорби не отдам себя!

Мы от души убеждены, что до тех пор, пока г. Кольцов будет сохранять подобные чувства и будет основывать на них неизменное правило жизни, его талант не угаснет!..

Комментарии

С Кольцовым Белинский, повидимому, познакомился еще в 1831 году. Оба они впервые выступили тогда на страницах незначительного издания «Листок», который издавал кн. Д. В. Львов, а редактировал П. Артемов. Знакомство было закреплено в 1836 году и превратилось в подлинную сердечную дружбу. «И какой светлый ум у этого человека, – рассказывал Кольцов И. Панаеву, – какое горячее благородное сердце. Я обязан всем ему: он меня поставил на настоящую дорогу» (И. Панаев, «Воспоминания», 1928, стр. 181). В 1835 году Белинский вместе с Станкевичем отобрал для сборника восемнадцать стихотворений Кольцова и издал их на средства, собранные по подписке. Это издание Белинский и рецензирует.

Поэзия Кольцова дает Белинскому новый материал для размышлений на тему о лирике. Величайшей заслугой Кольцова он считает введение в литературу тем и образов из крестьянского быта. Голос простого народа, который звучит в стихах Кольцова, позволяет Белинскому притти к выводу, что истинная народность в лирике, как и в прозе, заключается в верном изображении чаяний и настроений народных масс. «Вот этакую народность, – заявляет он, – мы высоко ценим». Выражением этой народности является подкупающая искренность, естественность, простота. Наиболее существенными чертами поэта Белинский признает независимую мысль, сильное чувство, живость, точность и художественную простоту выражения. Замечательно, что его идеал подлинного поэта полностью совпал с высказываниями Пушкина, настойчиво твердившего о нераздельности чувства и мысли, о силе и простоте в лирической поэзии.

Кольцов нарисовал образ наделенного живым умом, глубоко чувствующего крестьянина, что само по себе уже было протестом против крепостнической действительности.

Творчество народного певца Белинский противопоставляет «бенедиктовщине» – поэзии чиновной бюрократии.

Вслед за Белинским, возможно под влиянием его статьи, приветствовал Кольцова Пушкин, писавший в «Современнике» (1836, № 1): «Кольцов обратил на себя общее благосклонное внимание…» (Полн. собр. соч. Пушкина, 1947, т. V, стр. 260). Еще о Кольцове см. т. III наст. изд.

Примечания

1

Цитата из стихотворения Кольцова «Путник» (1828).

2

Из стихотворения «Удалец» (1835). Белинский опустил четыре строфы; предпоследняя читается:

В церкви поп Иван

Миру гуторит,

Что душой за кровь

Злодей платится…

3

Цитата из романса Лажечникова: «Сладко пел душа Соловушко».

4

Стихотворение Кольцова «Первая любовь» (1835).