Фрэнк Тэллис - Комната спящих

• Название: Комната спящих
• Автор: Фрэнк Тэллис
• Жанр: Триллер
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-227-05670-2

Молодой талантливый психиатр Джеймс Ричардсон получает предложение работать с известным харизматичным доктором Хью Мейтлендом. Для него это уникальная возможность принять участие в интересном с научной точки зрения эксперименте. Шесть тяжело больных женщин погружены в искусственный сон, который должен исцелить их и вернуть к полноценной жизни. Но так ли благородны цели Мейтленда? В чем состоит истинный эксперимент? Между тем в больнице происходят странные, зловещие события. Доктор Ричардсон не может найти другого объяснения, кроме как вмешательство сверхъестественных сил, но развязка оказывается еще более неожиданной…

---

Перед уходом Мейтленд остановился в дверях и удовлетворенно вздохнул, как гурман после сытного обеда. Повернулся ко мне и спросил:

– Закурить не желаете?

– Почему бы и нет?

– Пойдемте на воздух.

Запах комнаты сна был очень навязчив – он будто прилипал к одежде и оставался в носу, поэтому перспектива прогуляться могла только радовать.

Стоя рядом с «бентли», мы курили и любовались суровой красотой пейзажа. Вдалеке около засохшего папоротника показалась лань. Она замерла, опасаясь, что мы можем представлять угрозу, а затем метнулась вниз по склону, ведущему к болотам.

– Хотел спросить, – начал Мейтленд. – Вы не могли бы осмотреть одну потенциальную пациентку?

– Конечно.

– Нет, пока не нужно. Я скажу когда. Только придется пожертвовать выходными. Тут неподалеку, в деревне, живет одна женщина, – Мейтленд указал в сторону Данвича, – Хильда Райт, страдает от кататонической шизофрении. Уже несколько лет лежит в постели, за это время ни слова не сказала. До июля содержалась в частной больнице, но родные больше не могут себе позволить платить за нее. Сейчас за ней присматривает сестра, иногда приходит сиделка. – Мейтленд выдул в воздух облачко дыма и задумчиво проговорил: – Многие возмущались, когда узнали, что в Уилдерхоупе будут лечить душевнобольных. Если примем местную жительницу, это пойдет на пользу нашей репутации.

Я вспомнил, как мой попутчик в поезде говорил, что люди не хотят жить рядом с «дурдомом».

– Думаю, мы сможем ее принять.

Мейтленд бросил окурок на землю и раздавил каблуком.

– Знал, что вы меня поймете. Обострять отношения с местными ни к чему.

* * *

В мужском отделении все пациенты вели себя мирно, кроме Майкла Чепмена, которого снова охватило беспокойство. У всех пациентов психиатрической больницы грустные истории, но история Чепмена особенно огорчала. Он был из простой семьи, но обладал ярко выраженными способностями к математике. Получил стипендию и поступил в Кембридж, но во время подготовки к выпускным экзаменам у студента произошел первый «нервный срыв». Им овладели мрачные мысли, Чепмен подозревал, что один из преподавателей, известный логик, ворует его идеи. Местный врач поставил диагноз мономания, и Чепмена отослали домой, где он проходил лечение амбулаторно. Выздоровление шло медленно, к тому же начались трудности с концентрацией. В Кембридж вернуться Чепмен не мог и устроился клерком в бухгалтерию. Через год он снова начал вести себя странно, в результате чего был уволен. Обнаружили блокнот, в который Чепмен записывал все действия и передвижения коллег – в подробностях. После этого бедняга ни на одной работе больше пары недель не держался, ему казалось, что коллеги плетут против него заговор. С тех пор вся жизнь Чепмена проходила в больницах.

Такое многообещающее начало – и вдруг болезнь. Его история пробуждала во мне особое сочувствие. До чего же мне повезло родиться с правильным химическим балансом в мозгу, иначе моя собственная карьера кембриджского студента закончилась бы точно так же. Такие люди, как Чепмен, лишний раз доказывают, как слепа и равнодушна судьба. Биологическая ошибка может перечеркнуть и блестящие задатки, и тяжкие труды.

Я мог бы дать Чепмену еще амитала натрия, но он в последнее время и так принял уже много, поэтому на этот раз я решил воздержаться. Вместо этого постарался успокоить пациента, говоря с ним спокойно и весело, – многие врачи время от времени прибегают к этому средству.

Чепмен тяжело дышал, на лбу выступил пот.

– Меня накажут? – спросил он.

– Нет, – ответил я. – С чего вы взяли?

Чепмен проигнорировал вопрос и стал заламывать руки, повторяя, все тише, одну и ту же фразу:

– Что я натворил? Что я натворил?

– Ничего не натворили, наказывать вас не за что, – с наигранной бодростью ответил я.

Чепмен начал грызть ногти.

– Что вас тревожит?

Чепмен развернулся на каблуках, в два шага добежал до окна и прижался лбом к металлическим прутьям.

– Мне здесь не нравится.

– Может, сыграем в шахматы? Вы ведь умеете играть в шахматы, мистер Чепмен?

Он порывисто вздохнул, будто шарик, из которого выпустили воздух.

– Раньше умел.

– Тогда пойдемте в комнату отдыха.

– Ну, не знаю…

– Давайте начнем, а если дело не пойдет, сразу закончим.

Чепмен с подозрительным видом оглянулся по сторонам.

– С чего это вдруг вы меня в шахматы играть зовете?

– Просто подумал, вдруг это вас успокоит.

Чепмен пристально вглядывался в мое лицо и наконец спросил:

– Что вы думаете о Ботвиннике?

– О ком?

– О Михаиле Ботвиннике.

– Извините, мистер Чепмен, в первый раз слышу это имя.

– Он чемпион мира.

Чепмен прищурился, будто ожидая ответа. Я молчал. Тогда он снова подошел к окну, но на этот раз спиной ко мне старался не поворачиваться, из-за чего едва не споткнулся. Потом сказал:

– Особенность игры Ботвинника – в стратегической сложности. Некоторые считают его репертуар ограниченным, особенно на первых ходах, но финалы всегда выдающиеся. К тому же дебют ферзевой пешки – его конек, а во французской защите никто с Ботвинником не сравнится.

– Мистер Чепмен, – успокаивающе произнес я. – Боюсь, вы переоцениваете мои познания в игре. Я играю редко, для удовольствия…

– Это вы мне так говорите.

– В каком смысле? – Чепмен упрямо поджал губы.

– Мистер Чепмен?

– Он вас послал, да?

– Кто?

– Ботвинник, кто же еще?

– Если вы думаете, что я знаком с чемпионом мира по шахматам, то очень ошибаетесь.

– Передайте, что мне все известно про его замыслы.

– Ничего я ему передать не могу, потому что, повторяю, мы с Ботвинником незнакомы.

Злость Чепмена сменилась растерянностью.

– Незнакомы?

– Нет.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– И он не просил… – Чепмен рассеянно умолк. Почесал голову и озадаченно заморгал.

– О чем? – уточнил я.

Чепмен покачал головой.

– Не важно, – пробормотал он. – Так, недоразумение.

Я решил напомнить о своем предложении:

– Ну так что, будете играть?

– Хорошо. Только во время игры никаких записей не делайте.

– Обещаю, мистер Чепмен.

Вместе мы прошли в комнату отдыха. Кроме нас, там никого не было. Под потолком виднелась деревянная обшивка, узорчатые обои снизу были темно-коричневыми, сверху – бутылочно-зелеными. Получилось мрачновато. Посреди круглого стола стояла ваза с засохшими цветами, об одно из стекол билась осенняя муха. Я выдвинул Чепмену стул, и он сел, однако продолжал нервничать.

Шахматы держали в шкафу, там же лежали и другие игры – «Монополия», «Змеи и лестницы». Оглядев полки, нашел деревянную коробку с фигурками и потертую старую доску, затем отнес ее к столику. Подбросили монетку, ходить первым выпало мне. Я двинул вперед одну из пешек, Чепмен глубоко задумался – тер щетину на подбородке, издавал глухое сосредоточенное мычание и только через несколько минут ответил точно таким же ходом.

Учитывая, с каким знанием дела он высказывался о Ботвиннике, я думал, что Чепмен – хороший игрок. Но на самом деле играл он крайне слабо. Печально было видеть, как человека такого ума и талантов ставят в тупик мои простенькие ходы. Я нарочно поддался, пожертвовав Чепмену слона, потом коня, и едва сдержал улыбку, когда он поглядел на меня свысока, воображая, будто ловко обхитрил.

От скуки я стал глазеть по сторонам. Камин представлял собой внушительное зрелище – каменная конструкция, покрытая резными завитками и цветами. У стены стояла тиковая радиола, а рядом лежала стопка пластинок, к которым явно редко притрагивались. На ковре чернели прожженные окурками дыры.

Я снова взглянул на доску. За это время Чепмен поставил одного из своих коней за другим, в результате чего открыл мне свободный доступ к ладье, но мне духу не хватило воспользоваться его ошибкой. Вместо этого я пошел королевой по диагонали – просто так, безо всякой цели.

– Доктор Ричардсон? – Чепмен уставился на меня круглыми глазами.

– Да?

– Зачем вы по ночам двигаете мою кровать?

– Я не двигаю.

– Значит, медсестры. Зачем они это делают?

– Ничего они не делают, мистер Чепмен.

– Я им говорю, чтобы прекратили, а они не слушают.

– Вам, наверное, приснилось, мистер Чепмен. Медсестры не стали бы двигать кровать, пока вы в ней спите.

– Я от этого просыпаюсь.

Я указал на доску:

– Ваш ход, мистер Чепмен.

Он изучал фигуры минуты две, не меньше, и наконец переставил ладью на безопасную позицию. На губах проступила дрожащая улыбка, но уже через секунду ее сменило привычное выражение беспокойства и подозрительности.

Глава 4

В субботу утром меня сменил Стюарт Осборн, врач из Саксмандема. В прошлые выходные дежурил его коллега, Кеннет Прайс.

Осборн был на несколько лет старше меня и выглядел настоящим франтом. Вылитый Ретт Батлер из «Унесенных ветром» в исполнении Кларка Гейбла – те же волнистые черные волосы и тонкие усики. Но впечатление портил вялый, выдающий слабый характер рот. Мы пожали друг другу руки, обменялись любезностями. Оказалось, он тоже работал в больнице Ройал-Фри, но, видимо, до меня. Осборн поздравил меня с назначением, мы обсудили трудных пациентов. Чем дальше, тем больше меня раздражала его манера говорить. Казалось, он едва сдерживал ухмылку. В голосе постоянно звучала насмешка. Видимо, Осборн один из тех хамов, которым сходят с рук самые беспардонные замечания, – они попросту все обращают в шутку. В женском отделении Осборн позволил себе критиковать меня в присутствии медсестры, но не успел я дать достойный ответ, как он засмеялся и прибавил: