Александр Дюма - Черный тюльпан

• Название: Черный тюльпан
• Автор: Александр Дюма
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1998
• ISBN: 5-7287-0049-7

Авантюрно-любовный сюжет романа «Черный тюльпан» развертывается на фоне одного из критических и драматических периодов в истории Нидерландов — становления государственных институтов этой страны. Вторым фоном романа является повальное увлечение в XVII–XIX вв. жителей этой страны разведением тюльпанов, иногда принимавшее гротескные формы.

---

Бокстель остолбенел при виде всего этого оснащения, но он не постигал еще размера своего несчастья. Ван Барле знали как любителя всего, что радует взгляд. Он до тонкости изучал природу для своих картин, законченных, как картины Герарда Доу, его учителя, и Мириса — его друга. Может быть, он собирался писать картину — комнату садовода, разводящего тюльпаны, для чего и собрал в своей новой мастерской все эти принадлежности?

Однако же, хотя Бокстель и убаюкивал себя этой обманчивой идеей, он все же сгорал от пожирающего его любопытства. Как только наступил вечер, он приставил к стене, разделявшей их владения, лестницу и стал разглядывать, что делается у соседа ван Барле. Он убедился, что громадная площадь земли, раньше усеянная различными растениями, была взрыта и разбита на грядки; земля смешана с речным илом — сочетание, самое благоприятное для тюльпанов, и все было окаймлено дерном, чтобы предупредить осыпание земли. Кроме того, Бокстель убедился, что грядки расположены так, чтобы они согревались восходящим и заходящим солнцем и оберегались от солнца полуденного; что запас воды достаточный, и она тут же под рукой; что весь участок обращен на юго-юго-запад, — словом, соблюдены все условия не только для успеха, но и для усовершенствования дела. Сомнений больше не было: ван Барле стал разводить тюльпаны.

Бокстель тут же представил себе, как этот ученый человек, с капиталом в четыреста тысяч флоринов и ежегодной рентой в десять тысяч, употребит все свои способности и все свои возможности на выращивание тюльпанов. Он предвидел в смутном, но близком будущем его успех и заранее почувствовал такие страдания, что его руки разжались, ноги ослабли, и он в отчаянии скатился с лестницы вниз.

Итак, значит, не для тюльпанов на картинах, а для настоящих тюльпанов ван Барле отнял у него полградуса тепла. Итак, ван Барле будет иметь превосходное солнечное освещение и, кроме того, обширную комнату для хранения луковиц и их деток, светлую, чистую, с хорошей вентиляцией, — роскошь, недоступную для Бокстеля, который был вынужден пожертвовать для этих целей своей собственной спальней и, чтобы испарения человеческого тела не вредили растениям, смирился с тем, что ему пришлось спать на чердаке.

Итак, дверь в дверь, стена в стену, у Бокстеля будет соперник, конкурент, быть может, победитель. Этот соперник не какой-нибудь маленький, не ведомый никому садовод, а крестник Корнелия де Витта, то есть человек известный.

Как видно, Бокстель был менее рассудителен, чем индийский царь Пор, который, потерпев поражение от Александра Македонского, утешался тем, что его победитель — великая знаменитость.

Действительно, что будет, если ван Барле выведет когда-нибудь новый вид тюльпана и назовет его «Яном де Виттом», а другой перед тем назовет «Корнелием»? Ведь тогда можно будет задохнуться от бешенства.

Таким образом, в своем завистливом предвидении Бокстель, пророк собственного несчастья, угадывал то, что могло произойти.

И вот, сделав это открытие, он провел самую ужасную ночь, какую только можно себе представить.

VI НЕНАВИСТЬ ЛЮБИТЕЛЯ ТЮЛЬПАНОВ

С этого времени Бокстелем овладела уже не забота, а страх. Когда человек трудится над осуществлением какой-нибудь заветной цели, это придает усилиям его духа и тела мощь и благородство. Их-то Бокстель и утратил, думая только о том, какой вред причинит ему замысел соседа.

Ван Барле, как можно было предполагать, применил к делу все свои изумительные природные дарования и добился превосходных результатов, вырастив красивейшие тюльпаны.

Корнелиус успешнее кого бы то ни было в Харлеме и Лейдене (городах с самой благоприятной почвой и самым здоровым климатом) достиг большого разнообразия в окраске и в форме тюльпанов и увеличил количество разновидностей их.

Он принадлежал к той изобретательной и простодушной школе, что с седьмого века взяла своим девизом афоризм «Пренебрегать цветами — значит оскорблять Бога», развитый в 1653 году одним из ее приверженцев.

Это была посылка, на которой последователи школы тюльпановодства, самой необычайной из всех школ, построили в 1653 году следующий силлогизм:

«Пренебрегать цветами — значит оскорблять Бога.

Тюльпаны прекраснее всех цветов.

Поэтому тот, кто пренебрегает ими, безмерно оскорбляет Бога».

На основании подобного заключения четыре или пять тысяч цветоводов Голландии, Франции и Португалии (мы не говорим уже о цветоводах Цейлона, Индии и Китая) могли бы, при наличии злой воли, поставить весь мир вне закона и объявить раскольниками, еретиками и достойными смерти сотни миллионов людей, равнодушных к тюльпанам.

И не следует сомневаться, что Бокстель, хотя и был смертельным врагом ван Барле, стал бы во имя этого сражаться вместе с ним под одними знаменами.

Итак, ван Барле достиг больших успехов, и о нем стали всюду столько говорить, что Бокстель навсегда исчез из списка известных тюльпановодов Голландии, а представителем дордрехтского тюльпановодства стал скромный и безобидный ученый Корнелиус.

Так из маленькой веточки черенка вдруг появляются необычайные побеги и от бесцветного шиповника с четырьмя лепестками ведет свое начало великолепная благоухающая роза. Так иногда корни королевского рода выходили из хижины дровосека или из лачуги рыбака.

Ван Барле, весь ушедший в свои работы по высаживанию, выращиванию и сбору цветов, ван Барле, прославляемый всеми тюльпановодами Европы, даже и не подозревал, что рядом с ним живет несчастный развенчанный король, чьим престолом он завладел. Он успешно продолжал опыты и благодаря своим победам в течение двух лет покрыл свои гряды чудеснейшими творениями, равных которым никогда никто не создавал после Бога, за исключением, может быть, только Шекспира и Рубенса.

И вот, чтобы получить представление о страдальце — такого Данте забыл поместить в своем «Аде», — нужно было только посмотреть на Бокстеля. В то время как ван Барле полол, удобрял и орошал грядки, в то время как он, стоя на коленях на краю грядки, выложенной дерном, занимался обследованием каждой жилки на цветущем тюльпане, раздумывая о том, какие новые видоизменения можно было бы в них внести, какие сочетания цветов можно было бы еще испробовать, — в то время Бокстель, спрятавшись за небольшим кленом (он посадил его у стены, устроив себе как бы ширму), с воспаленными глазами, с пеной у рта следил за каждым шагом, за каждым движением своего соседа. И когда тот казался ему радостным, когда он улавливал на его лице улыбку или в глазах проблески счастья, он посылал ему столько проклятий, столько свирепых угроз, что непонятно даже, как это ядовитое дыхание зависти и злобы не проникло в стебли цветов и не внесло туда зачатков разрушения и смерти.

Вскоре — так быстро разрастается зло, овладевшее человеческой душой, — Бокстель уже не довольствовался тем, что наблюдал только за Корнелиусом. Он хотел видеть также и его цветы, ведь он был в душе художником, и достижения соперника хватали его за живое.

Он купил подзорную трубу и при ее помощи мог следить не хуже самого хозяина за всеми изменениями растения с момента его прорастания, когда на первом году показывается из-под земли бледный росток, и вплоть до момента, когда, по прошествии пяти лет, начинает округляться благородный и изящный бутон, а на нем проступают неопределенные тона будущего цвета и когда затем распускаются лепестки цветка, раскрывая наконец тайное сокровище чашечки.

О, сколько раз несчастный завистник, взобравшись на лестницу, замечал на грядках ван Барле такие тюльпаны, что ослепляли его своей изумительной красотой и подавляли его своим совершенством!

И тогда, после периода восхищения, которое он не мог побороть в себе, им овладевала лихорадочная зависть, разъедавшая грудь, превращавшая сердце в источник мучительных страданий.

Сколько раз во время этих терзаний — описание их не поддается перу! — Бокстеля охватывало искушение спрыгнуть ночью в сад, переломать растения, изгрызть зубами луковицы тюльпанов и даже принести в жертву безграничному гневу самого владельца их, если бы тот осмелился защищать свои цветы.

Но убить тюльпан — это в глазах настоящего садовода преступление ужасающее!

Убить человека — это еще куда ни шло.

Однако же непрерывные, ежедневные достижения ван Барле в науке, которых он добивался как бы инстинктом, доводили Бокстеля до такого приступа озлобления, что он замышлял забросать палками и камнями гряды тюльпанов своего соседа.

Но он представлял себе, как на другое утро при виде этого разрушения ван Барле произведет дознание и установит, что дом расположен далеко от улицы, что в семнадцатом веке камни и палки не падают больше с неба, как во времена амаликитян, и виновник преступления, даже если он действовал ночью, будет разоблачен и не только наказан правосудием, но и обесчещен на всю жизнь в глазах всех европейских тюльпановодов. Тогда Бокстель сменил ненависть на хитрость и решил применить тот способ, что не скомпрометировал бы его.