Оливер Хогг - История артиллерии. Вооружение. Тактика. Крупнейшие сражения. Начало XIV века – начало XX

• Название: История артиллерии. Вооружение. Тактика. Крупнейшие сражения. Начало XIV века – начало XX
• Автор: Оливер Хогг
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9524-5142-1

Оливер Хогг почти сорок лет прослужил в сухопутной артиллерии Великобритании, занимаясь техническими вопросами. Проведя достаточно глубокие исследования, он в данной книге изложил историю артиллерийских орудий и вспомогательных устройств за последние шестьсот лет. В основу своей работы он положил принципы развития артиллерии, рассмотрел технологию производства орудий и взрывчатых веществ, затронул вопросы стратегии и тактики применения артиллерии в разных странах. Издание будет интересно как специалистам, так и широкому кругу читателей, интересующихся артиллерией.

---

Первое упоминание о ручном огнестрельном оружии, свидетельство, которое может служить доказательством даже в судебном слушании и, согласно профессору Тоут{34}, является самым ранним таким упоминанием в Европе, приводится в записях от 7 ноября 1388 года: «Et prefato Iohanni{35}… per manos vicecomtes Northumberland, j canonem grossum vocatum gunnum cum duobus capitibus in vno trunco, iij canonis parvos vacatos handgunnes, j molde de cupro pro pellotes in fundendis»{36}.

Эта опись хранилась в отчетах хранителя королевского гардероба[13] Ранульфа Хаттона{37}.

Термин artillery может означать любое не личное оружие, наступательное вооружение, в котором метательный снаряд выталкивается газами, выделяющимися при сжигании порохового заряда. Пушки наследовали место метательных машин. Однако термин «наследовали» в геральдической фразеологии не может рассматриваться как «наследство по прямой линии», а скорее как постепенное «замещение». Принцип действия пушки кардинально отличается от принципов машин войны. Снаряд выталкивается силой расширяющегося газа, возникающего за счет сгорания взрывчатого материала, и не зависит от крутящих моментов или сил гравитации. Фактически это эффект закрытого сосуда, одна стенка которого делается слабее других и способна разрушиться под силой давления. Таким образом, пушка и ее заряд образуют единое целое. Ни одно из них не может создать выбрасывающую силу без другого. Идея пушки была бы мертворожденной без изобретения пороха.

Таким образом, слово artillery отличается по смыслу от ранее употреблявшихся artiller, artillator или attiliator, которыми называли мастеров, изготавливающих и использующих balista или другие машины войны. В XIV веке мастера, изготовлявшего и обслуживающего примитивный gonne, называли gonner. В 1208 году attilium на средневековой латыни означало устройство или оборудование/оснащение, а через несколько лет слово artelaria означало предприятие, на котором строились различные машины войны. Однако к 1397 году его значение «сместилось» и используется для обозначения оружия для стрельбы, и с тех пор на сцену выступило понятие «пушка» (gun), включающее в себя и артиллерийское орудие. До XIII века никаких следов этого слова не обнаружено. Оно, несомненно, составлено из слов ars, что означало «мастерство в искусстве производства» (слово, используемое в Англии для обозначения луков и стрел), и telaria – ткацкий станок. Трудно понять, как сочетание этих слов artellaria приобрело значение военного мастерства. Ранее для описания больших наступательных оружий, метающих стрелы или тяжелые камни, авторы всегда использовали слова balistariae или petrariae. Таким образом, как слово artilleria вошло в литературу и кто первый придал ему значение стреляющего оружия, остается, очевидно, неразрешимой загадкой.

Исключая слово artelaria, было выдвинуто четыре производных слова artillery. Минагус рассматривает происхождение слова artillator от слова ars, которое, помимо обозначения луков и стрел, иногда использовалось для описания сопутствующих машинам войны изделий. Таким образом, artillator означало изготовить военные механизмы, отсюда artilleria и artillery. Феррариус считал, что термин возник в связи со сложностью перевозки оружия, которое приходилось тянуть лошадьми или волами. Trahere – тянуть, terrare, отсюда arterrare и artillery. Воссиус в работе De Vitiis Sermonis, том III, выводит слово из arcus и arcualia, поскольку жители ранних эпох в своем вооружении использовали, прежде всего, идеи лука, то есть arcubalista. Еще одно предположение заключается в том, что слово «артиллерия» происходит от слова artiglio, означающее хищные когти свирепых птиц. Artiglio происходит от латинского слова articulus, сочленения конечностей зверей. Эта гипотеза подтверждается тем, что ранние конструкции пушек назывались либо именами хищных птиц, раздирающих свои жертвы на куски, таких как сокол, карликовый сокол или балобан, или именами рептилий, таких как кулеврина, змееподобный василиск, и все они очень близкие по артикуляции. Все эти версии не слишком убедительны, хотя каждая из них может содержать зерно истины. Возможно, более позднее использование слова artelaria и является наилучшим решением этой загадки.

Про происхождение слова gonne, позже gun известно не больше. Впервые оно появилось в средневековой (народной, вульгарной) латыни как gunna около 1370 года, спустя порядка полувека после появления оружия на военной сцене. Скит использовал его в описании Welsh gwn (валлийское оружие), лука. Некоторые склонны считать это сокращением mangonel – машина для метания больших камней. Другие выводят это слово из Gunna – уменьшительное старинного скандинавского женского имени Gunnhilde, означающее битву и войну. Тот факт, что при названии известных орудий часто обращались к женским именам, например Mons Meg, в какой-то степени подтверждает эту версию. Кроме того, св. Барбара, всемирно известная покровительница артиллерии, была женщина. И здесь мы вольны в выборе гипотез.

Этимологи также молчат по поводу слова ordnance. Впервые оно было отмечено в 1370 году как ordinatio и, позднее, как ordinatum, означавшее монашеское послушание. Слово не имело ничего общего с военным делом до 1404 года, когда оно приобрело значение подготовки к войне. За этим, в 1414 году, в послании к Николасу Мербюри, последовал термин ordinationum: «Мастер по изготовлению наших машин, оружия и другого вооружения (ordnances for war){38}. Ясно, это здесь имеется в виду omnibus, обозначая все необходимое для ведения войны. Эдуард Кок, юрист во времена правления Елизаветы I и главный судья при Якове I, предполагает происхождение этого слова от ordinance (фр. ordonnance), поскольку, вероятно, определенные размеры, вес орудий и вес заряда ранних пушек устанавливались декретами/предписаниями, потерянными к нашему времени. Не очень убедительное объяснение, особенно в свете того, что в ранних английских манускриптах писали Thaudinance или Thordynance, которые, впоследствии, сократились до Th’ Ordynance и, окончательно, – The Ordnance. Доктор Дж. Р. Партингтон считает, что слово ordnance в значении «пушка» появилось в результате ошибки в слове kanon, означающем правило, постановление или указ, превратившей его в kanne – тростник или лоза{39}. Решение загадки лежит в причине изменения значения слова в период с 1370 до 1404 года. Какая связь (если таковая существует) между «монашеским послушанием» и «подготовкой к войне»? Вероятно, ordinatio преобразовалось в ordinance, то есть правило, или указ, что имеет некоторое отношение к предписанию послушаний, в то время как ordinationum, с другой стороны, происходит от другого источника. Так, The Ordnance, то есть Thordynance, слово, которое, возможно, произошло от Thor (Тор) – скандинавский бог-громовержец, греческое имя существительное, означающее мощь. Таким образом, Thordynance может означать мощь, силу Тора, что вполне соотносится с грохотом взрыва заполненного порохом оружия.

Со словом cannon у нас нет такой прочной почвы под ногами. Kanne на греческом и canna на латыни означают тростник или трубку, отсюда вывод: пушка это всего-навсего металлическая трубка. С другой стороны, canon означает правило, закон, и, как и в случае с ordinance, Скит предположил, что второе n вставлено для того, чтобы отличать оружие от закона. Однако в этом предположении нет необходимости, принимая во внимание происхождение этого слова от части вооружения.

В любом случае занятно то, что из четырех слов, наиболее часто употребляемых в связи с артиллерией, происхождение трех утеряно за сравнительно короткий срок со времени, когда артиллерия заявила о себе как силе, с которой приходится считаться политикам.

Для того чтобы артиллерия стала эффективной силой в полной мере, она должна собрать вместе пушку, подставку или лафет, метательный (пороховой) заряд, средство его воспламенения и снаряд. В случае разрывного снаряда необходимо еще предусмотреть его взрыватель.

Целью артиллерии является нанесение наибольшего урона противнику в кратчайшее время, коротко говоря – произвести как можно больше выстрелов за минимальное время с максимально возможной точностью. Все это достигается в рамках имеющегося вооружения за счет совершенства орудий и правильного выбора расположения батареи.

Для артиллеристов Средних веков такая простая мысль показалась бы бессмыслицей. Даже если бы эта концепция и зародилась в умах особо одаренных приверженцев св. Барбары, ее невозможно было бы реализовать. Воображение и предвидение – это одно, а практическая реализация – совсем другое. Шум, дым и все аксессуары большого парада – вот понятие наших предков об огнестрельном оружии. По их мнению, чем больше шума, тем больше эффективности. В то время умами канониров владел супергерой, не он ли был главным героем битвы, сильнейшим из сильнейших?[14] Необходимо помнить, что даже в XVI веке профессия канонира считалась почти мистической, что послужило причиной кощунственности и сквернословия языка артиллеристов по всей Европе. Считалось, что те, кто имеет дело с адскими материалами, имеют в себе частицу дьявола. Более вероятное объяснение состоит, очевидно, в том, что артиллеристы считали себя corps d’élite – элитными войсками и поэтому были менее дисциплинированны, чем пехотинцы. В английской литературе Эдмунд Спенсер (ок. 1552–1599) и Уильям Шекспир (1564–1616) оба подтверждают трепет и ужас, вызываемые выстрелами и ревом пушек, определенно говоря о наводимом ими ужасе. Поэтому неудивительно, что во времена, когда театральные эффекты ставились выше технических характеристик, мало кто упоминал о баллистике. Так что в этом вопросе старые записи нам не очень помогут. Мы можем найти данные о весе орудий, иногда о дальности выстрела, но такие данные, как начальная скорость вылета снаряда, мы, естественно, не найдем. Поэтому невозможно реконструировать таблицы дальностей и прицелов орудий XIV, XV, XVI или XVII веков, а не имея этих данных, средневековый канонир, даже если бы он знал обо всех возможностях орудия, не мог их реализовать, поскольку все методы стрельбы были «делом случая». Канонир был командиром своего орудия, которое было его гордостью и радостью, и действовал он исключительно индивидуально. Не было и мысли о каких-то совместных действиях с использованием команды орудий или о взаимодействии с кавалерией или пехотой. Группового использования артиллерии при командирах-индивидуалистах просто не существовало[15]. Тактика применения артиллерии начала зарождаться только во второй половине XVII века. Этому было две причины: теория блокад и неприспособленность орудий. Теория блокад правила бал в течение многих веков, и, вплоть до начала описываемого века, военное командование было одержимо стратегией искусства осады как единственного способа выиграть кампанию. Это можно описать как пережиток, наследие эпохи прежних машин войны. Искусство осады, сохранившееся в Византии (Восточной Римской империи) после падения Рима, распространилось на цивилизованную часть Европы и Ближний Восток. Это объясняет, почему метательные и осадные машины и их специфическая роль продолжали процветать в континентальной Европе и почему здесь города были всегда обнесены крепостными стенами. Этого не было в Англии. После того как римские войска покинули Англию в 436 году н. э., все следы боевых машин исчезли. Англы, саксы, юты и викинги не могли строить эти чудовищные машины разрушения, поэтому их захваты на острове ситуацию не изменили. Нормандцы, захватившие Англию, возродили здесь эти машины, а с ними, как следствие, возникли и укрепленные замки. Оборона основывалась на неприступности крепостей, а не на персональных средствах защиты. При средневековых осадах защитник, скрытый за стенами крепости, подвергался незначительному риску ранения или смерти. Ему на самом деле должно было очень не повезти, чтобы получить стрелу или чтобы ему на голову свалился тяжелый камень. Его противниками прежде всего были эпидемии и голод, и, если он их пережил, он считал себя счастливчиком. С другой стороны, при падении крепости на него обрушивались многие несчастья. Поэтому для достижения цели нападающий прибегал к все более мощным машинам. Реакцией на это было укрепление существующих строений и возведение новых более крупных замков и фортификаций. Столкнувшись с проблемой борьбы с такими центрами сопротивления, атакующий, естественно, использовал пушки так же, как его предшественники использовали осадные машины. Задача оставалась прежней, изменились лишь средства доставки снарядов. Надеюсь, теперь понятно, почему тактика осад держалась так долго и задержала развитие артиллерийских орудий на три столетия.