Владимир Рыблов - Туркменская трагедия

• Название: Туркменская трагедия
• Автор: Владимир Рыблов
• Издательство: РГО
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2004

В книге освещается новейшая, постсоветская история Туркменистана, страны древней культуры, ставшей заложницей режима личной власти Сапармурата Ниязова - одного из современных диктаторов, ввергшего народ в бесправие, нищету и духовное рабство. В яркой публицистической форме автор рассказывает о карьере и тоталитарном правлении туркменбаши, “главы” всех туркмен, которых он обманул и которых до сего дня подвергает моральному, правовому и экономическому унижению.

Книга изобилует разнообразным фактическим материалом, позволяющим составить достаточно полную и правдивую картину того, что происходит сегодня в этом центрально-азиатском государстве.

---

А что стало с людьми, коих в обществе считали честными, порядочными, что являлись примером для всех? Тот, кто еще вчера на словах жил заботами народа, чуть ли не бил себя в грудь, выдавая себя за его верного, бескорыстного сына, сегодня впал в беспамятство, слагая хвалебные оды одному человеку, лицемеря и холуйствуя. Почти все срочно “перекрашивались”: вчерашние атеисты стали “истинными мусульманами”, зачастили в мечети, а те, кто до недавнего времени водку глушил гранеными стаканами, свинину ел, а в курбан-байрам казаны переворачивал, теперь становились на молитвенный коврик, хотя не знают ни одной суры Корана. Другие же, хранившие в строгой тайне свое байское происхождение, сжигали партийные билеты, а вместо устава и программы КПСС брали в руки хадисы пророка, стараясь забыть, как клятвенно заверяли: “Маркс — мой Бог, а Ленин — пророк”.

У честных людей эти оборотни вызывали чувство брезгливости, а “вождь”, по-купечески потирая руки, брал их на заметку, сговорчивых, молчунов, самых беспринципных приближал, а строптивых, не разделявших его взглядов или не поступавшихся своим мнением — изгонял.

А у вчерашних “сынов народа”, пекшихся о всеобщем благе, казалось, на глазах выросли шоры. То были шоры эгоизма. Их теперь ничто не смущало: ни беда всенародная, обернувшаяся бесчестьем, исходящим от прихотей одного человека, прикрывавшегося ложью, словоблудием, мишурой голубого экрана, с коего днем и ночью не сходили изображения музыкантов, певцов и танцоров. Ни веселая дворцовая музыка, ни быстрые движения рук и ног, ни дежурные улыбки на лицах не могли скрыть застывшую грусть в глазах артистов, услаждавших нелепые причуды, блажь одной, единственной персоны. Эти юные парни и девушки “ликовали” не от радости и счастья, нет, а от нужды и горечи опостылевшей жизни. Их дома ждали родители, для коих стало проблемой, чем завтра накормить их младших братьев и сестер, в чем отправить их в школу.

И ныне проблема эта для туркменского народа — главная, хоть и не единственная. Всю жизнь сидевшие за спинами мужей и сыновей туркменки сегодня пошли по миру с сумой. Где их только не встретишь — в городах и селах России, Украины, Ирана, Турции, Арабских эмиратов... Добыча, заработок испокон веку были достойным уделом мужей. Ныне и женщины стали добытчицами, кормилицами ...

Где вы, славные джигиты, — отцы семейств, мужья своих красивых жен, сыновья своих старых матерей? Их, продолжательниц рода, пристало по курортам и санаториям возить, по ресторанам, театрам и музеям водить, а не хлеб насущный в поте лица добывать. Их дело любить мужей, рожать детей, хранить тепло семейного очага и не пускаться в неведомые дальние дали, чтобы нас, мужиков, прокормить. Когда было видано, чтобы мужчины прятались за спины женщин? Неужто в век “баши”, объявленный им “золотым и счастливым”, мужчины уподобились женщинам? Ролями поменялись?.

Волнует ли это “вождя”? Вряд ли. Щадить людей — значит вредить народу, — философия мизантропов. Правда, вслух подобные слова не произносятся. Но о человеке судят по поступкам. Чем хуже людям, тем лучше диктаторам?

В сервилизме своего народа “баши” убеждался не единожды. Когда на встрече Ниязова в Западном Туркменистане аксакалы, возмущенные распущенностью отдельных турецких специалистов, попросили президента приструнить безобразников, тот без обиняков отрезал, словно в душу плюнул: “Сука не захочет, кобель не вскочит”, хотя сам до того признавал испорченность нравов в обществе — воровство, проституцию, наркоманию, особенно распространившиеся среди молодежи. Достопочтенные старейшины даже не рыпнулись, молчаливо снесли оскорбление, и “баши”, конечно, понял, что из таких людей можно вить веревки.

Продолжая тему власти, переходящую в диктаторство, развивающую культ личности, скажу: власть, подобно наркотику, в малых дозах лечит, в больших — калечит. Калечит не только того, кто стоит у кормила, но и народ, особенно подрастающее поколение, калечит нравственно, духовно.

Туркменское юношество, к сожалению, уже отравлено. На них и делает ставку “сердар”. Их уродование начинается сызмальства, с детского сада, школы и продолжается в лицеях, в армии и вузах... Ведь дети подобны воску, лепи из них, что шайтан на душу положит. И “баши” это делает с иезуитской изощренностью.

Президентская “любовь” к детям меркантильна. Он с умилением взирает на них, когда они встречают его в “деловых” поездках. Те, что постарше, выбегают ему навстречу на площадях, на летном поле, на дорогах, дарят ему цветы, танцуют, читают стихи, а малышня из младших групп садов, сидя на горшках после наполовину съеденного нянями и воспитателями и без того скудного обеда, хором распевают песни в честь “сердара” или заучивают слова клятвы.

В этот раз детей высадили в открытом поле, куда должен приземлиться президентский вертолет. Дети в одних рубашонках, а на дворе промозглый ноябрь. Вся надежда на “чудодейство” президента: вот он спустится с небес, взглянет на небо и враз холодный ветер уймется, серые тучи развеются и солнышко веселое проглянет... Писали же о таком газеты, да и радио с телевидением о волшебстве “сердара” вещали.

Его ждали к десяти утра, а прибыл он лишь в первом часу дня, после второго плотного завтрака. Президента, показавшегося на трапе вертолета, ребята поначалу не узнали, приняли за охранника. В прошлый приезд все видели его седовласым, белым, как лунь, а сегодня он преобразился в жгучего брюнета, с такими же черными-пречерными бровями. Тогда ребята хором пели песню “Мой светлый ангел”, посвященную Ниязову, будто прилетевшему на грешную землю “белокрылым ангелом”, чтобы осчастливить людей, но поскольку в данный момент “декорация”, то бишь внешний облик “ангела” изменился, детям наказали прошлогоднюю песню напрочь забыть. Ее даже перестали исполнять по радио и телевидению, сняли с репертуара профессиональных и самодеятельных коллективов. А как она гремела до недавнего! Ей на смену пришла другая песня придворного композитора Реджепа Реджепова. Ныне его произведения, посвященные “баши”, заполонили эфир. И ничего удивительного, ибо в день он сочиняет не менее двух-трех песен, и все они о бывшем “ангеле”, готовящемся стать пророком.

Да, это был президент, так заметно раздобревший, что стал похож на антикварный кувшин с ножками. Он стоял на трапе, окидывая взглядом поляну, запруженную людьми. В этом половодье красок больше всего выделялись яркие туркменские ковры, видневшиеся повсюду: на земле, на высокой еще необструганной деревянной трибуне, ими были покрыты какие-то уродливые, незавершенные строения и выделявшийся вдали мостик, перекинутый через арык, они свешивались с кабин и бортов большегрузных автомобилей, огородивших площадь красочным полукольцом.

Кажется, он остался доволен.

Заиграла музыка. Недружно запел хор: ребята все еще не узнавали преобразившегося президента... Едва он спустился на землю, ему тут же набросили на плечи легкую каракулевую дубленку, а на голову нахлобучили темноватую норковую шапку. Раньше он носил головной убор из светлой норки, теперь же, с обретением новой прически из темно-жгучих волос, приходится менять в тон и туалет головы.

И он вальяжно, как балованное дитя, с капризным выражением на лице, зашагал по мягкому ковровому ворсу. Ему навстречу с хлебом-солью двинулись аксакалы, в теплых чекменях из верблюжьей шерсти, в мохнатых тельпеках на головах.

Музыка смолкла. Президент, поздоровавшись со стариками, отведал кусочек хлеба. Небо закапало дождем. “Баши”, обрадовавшись, подставил ладонь дождинкам и, выжидательно поглядывая на старейшин, что-то заикнулся о погоде, явно напрашиваясь на комплимент, дескать, вот, ваше превосходительство осчастливило своим приездом — и божья благодать дождем с небес низринулась, добрая примета к приезду человека с золотым сердцем.

Но аксакалы как в рот воды набрали. То ли растерялись, то ли устали, заждались, то ли их бестолково проинструктировали. Впрочем, в засушливое время года дождь и впрямь благо, а сейчас, в пору затянувшейся уборки хлопка, от него один вред, да и по сценарию встречи хозяина он не был предусмотрен.

Президент, не дождавшись от недогадливых стариков любезных слов, досадливо поморщился и направился в сторону девушек в нарядных национальных платьях и украшениях, тут же бросившихся к нему с большими букетами цветов. Следом к нему с приветствиями робко приблизились хякимы этрапов и велаятов, министры, руководители республиканских организаций и ведомств, местное начальство. Одни подобострастно кланялись, другие лобызали ему руки — этот чуждый туркменам ритуал родился после обретения независимости. Перенятый у турок, он, видимо, президенту по душе.

А дети все еще стояли на стылом ветру. Их сюда привезли с утра, задолго до приезда хозяина. И тот наконец подошел к ним, шеренги их расстроились, от холода они сбились в кучу, а за их рядами в шифоновых платьицах с ноги на ногу переминались девушки и юноши из ансамблей домов культуры. Молодые люди простуженно покашливали, продрогшие на холодном сквозняке, притомившиеся, они потеряли всякий интерес к президенту, а тот со снисходительнопокровительственной улыбкой потрепал за щеку стоявшего с краю мальчика.