Георг Борн - Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

• Название: Невеста каторжника, или Тайны Бастилии
• Автор: Георг Борн
• Издательство: Терра-Книжный клуб
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2002
• ISBN: 5-300-00299-2

Георг Борн - величайший мастер повествования, в совершенстве постигший тот набор приемов и авторских трюков, что позволяют постоянно держать читателя в напряжении. В его романах всегда есть сложнейшая интрига, а точнее, такое хитросплетение интриг политических и любовных, что внимание читателя всегда напряжено до предела в ожидании новых неожиданных поворотов сюжета. Затаив дыхание, следит читатель Борна за борьбой человеческих самолюбий, несколько раз на протяжении каждого романа достигающей особого накала.

---

Старик и вправду выглядел бледным и утомленным. Кашель снова начал душить его. Пожелав Марселю спокойного сна, он отправился через лаз в свою камеру.

На следующую ночь грек все тем же путем снова явился в гости к Марселю и тотчас же стал продолжать рассказ о своей жизни.

— Теперь мне придется рассказывать, сын мой, о непрерывной череде печальных и горьких событий… Когда я после моего путешествия на родину, которое продолжалось ровно месяц, возвратился в Венецию, то застал мою Сирру страшно изменившейся. Из веселого, шаловливо–беззаботного ребенка она превратилась в замкнутую, сосредоточенную, серьезную барышню, любящую, как я догадался, уже не только своего отца… Я в ее сердце отошел на второй план… Мне она предпочитала уже кого‑то другого… Из неохотных и несвязных признаний слуг я узнал, что незадолго до моего приезда Сирра каталась по каналу в гондоле и познакомилась с каким‑то знатным иностранцем, который учтиво заговорил с ней из своей роскошной гондолы. После этой первой встречи, рассказали мне, Сирра почти ежедневно виделась и разговаривала с этим незнакомцем… Конечно, я прежде всего пожелал узнать, кто же такой этот незнакомец. В тот же вечер, сидя на балконе своего дворца, я увидел разукрашенную цветами гондолу Сирры, а рядом с ней великолепную гондолу незнакомца. Я внимательно следил за каждым их жестом и движением. Они же были до того увлечены друг другом, что не замечали ни меня, ни кого‑либо другого… Мой страх за Сирру увеличился еще больше, когда, после ее возвращения с прогулки, я попросил ее прекратить знакомство с иностранцем. В ответ на мою убедительную просьбу она почти дерзко сказала, что мое желание невыполнимо, потому что… потому что она любит герцога.

— Герцога? — воскликнул Марсель. — Я предчувствую нечто ужасное…

— Да, в тот вечер она призналась мне в своей горячей любви к молодому герцогу Анатолю Бофору.

— И он, конечно же, сделал все, чтобы обольстить твою дочь…

— Наберись терпения и слушай дальше… Сирра бросилась мне в ноги и умоляла не мешать ее счастью… Окольными путями я узнал, что Анатоль Бофор действительно сын герцога и что после смерти отца к нему перейдет герцогская мантия. Я обещал Сирре переговорить с ним, и если окажется, что намерения его честные, я не буду препятствовать их счастью. Тогда я еще не знал Бофора. Мне и в голову не приходило, какими коварными сетями он опутал мое бедное дитя… Исполняя обещание, данное Сирре, я отправился в отель, где остановился герцог. Принял он меня как бы с недоумением. И довольно высокомерно сказал, что не имеет чести знать меня. Когда же я вторично назвал себя и объяснил, что я отец Сирры, он еще больше постарался подчерк¬нуть свое пренебрежение ко мне. И это его высокомерие, и безобразная наружность сразу внушили мне антипатию к нему. Я никак не мог понять, чем прельстил мою дочь такой неприятный человек. Ведь она, моя Сирра, казалось мне, должна ценить и любить в людях все исключительно благородное и прекрасное… Признаюсь, я был даже зол на свою дочь. Но сам же себя успокаивал, говорил себе, что нельзя судить о людях по внешности, нельзя поддаваться первому впечатлению, часто — ошибочному. И вот с целью узнать этого человека получше я заговорил с герцогом о его житье–бытье в Венеции, намереваясь из разговора составить себе представление об истинных его взглядах, привычках и мыслях. И в разговоре он как будто вскользь заметил, что через несколько дней уезжает в Париж, где постоянно живет вместе с отцом… Тогда я прямо спросил его, насколько серьезно смотрит он на свои отношения с моей дочерью. Я откровенно сказал ему, что уже многие почтенные граждане города обратили внимание на их свидания и что знакомство с ним произвело сильное впечатление на мою дочь… И что же? В ответ на мои прямые и сердечные слова герцог Бофор насмешливо бросил мне в лицо: «Что вы хотите этим сказать, милейший папаша? Уж не предполагаете ли вы, что я сделаю простую, никому не известную гречанку герцогиней Бофор? Если ваши предположения таковы, то должен предупредить вас, что вы сильно заблуждаетесь…» От этих надменных, высокомерных слов меня бросило в жар. Но я все‑таки сдержал свой гнев и ограничился требованием не искать больше свиданий с моей дочерью. А придя домой, я категорически запретил Сирре дальнейшие свидания с чуже¬странцем, хотя и скрыл от нее разговор с герцогом. И, несмотря на ее слезы и мольбы, я оставался непреклонным, и мне казалось, что я как нельзя лучше исполнил свой родительский долг. Я льстил себя надеждой, что со временем мне удастся образумить Сирру, излечить ее от этого пагубного увлечения…

Под тяжестью нахлынувших воспоминаний старик глубоко задумался. Он сгорбился и с минуту сидел и молчал.

Вдруг издалека до их камеры донесся тревожный оклик часового: «Кто здесь?» И вслед за тем по верхней галерее кто‑то торопливо протопал.

Грек насторожился.

— Ничего, — успокоил его Марсель. — Это всего лишь прошел часовой. Мимо, как ты слышал. Продолжай…

— Спустя несколько дней, вечером, я должен был уйти из дома по делам. И совершенно случайно вернулся домой гораздо раньше, чем обещал. В комнате, смежной с балконом, я наткнулся на одну из служанок, и меня удивил ее испуганный вид. Я спросил ее — где Сирра? Она еще больше растерялась и ничего не смогла мне ответить. Страшное подозрение закралось мне в душу. Почти бегом бросился я к комнате дочери, и — о, ужас! — на диване рядом с Сиррой в самой непринужденной позе сидел герцог Бофор. Я опоздал. Моя дочь, моя единственная дочь, судя по некоторому беспорядку в ее одежде, наверняка уже побывала в объятиях этого животного. Не помня себя, я выхватил из ножен шпагу и бросился на негодяя. Но это подобие человека успело схватить Сирру и загородиться ею. Вместо его груди острие моей шпаги пронзило сердце моей бедной дочери…

Старик больше не мог продолжать свой рассказ. Он глухо зарыдал, закрыв лицо руками.

— Проклятие и позорная смерть тебе, Бофор! — с горяч¬ностью воскликнул глубоко возмущенный Марсель.

— Проклятие и смерть тебе, Бофор, — подлый убийца моего ребенка! — отозвался старый Абу Коронос дрожащим голосом.

В это время возле двери камеры послышался легкий шорох, как будто кто‑то силился открыть ее. Марсель и грек замерли. Очевидно, кто‑то подслушивал их.

В следующее мгновение ключ в замке повернулся, и дверь медленно распахнулась. На пороге показалась фигура высокой женщины в длинной белой одежде. Едва пробивавшийся сквозь маленькое окошечко свет луны придавал появлению таинственной фигуры еще более фантастический характер.

Оба узника с немым удивлением глядели на чудо, совершившееся на их глазах.

Женщина в белом бесшумно вошла к ним в камеру, а часовой удалился, даже не закрыв за ней дверь.

Наконец Марсель не выдержал и громко произнес:

— Ты кто? Привидение?

Женщина в белом приложила палец к губам, как бы советуя говорить тише.

Старец–грек, замерев, смотрел на таинственную даму округлившимися глазами.

Женщина почти вплотную подошла к заключенным.

— Марсель Сорбон, — шепотом произнесла она. — Не от¬чаи¬вайся, не падай духом. Час твоего освобождения близок…

— Но кто ты? — тоже невольно перейдя на шепот, потрясенно повторил Марсель.

— Я не могу ответить на этот вопрос. Но знай, что я твоя покровительница. Жди терпеливо. Скоро, скоро окончатся дни твоей незаслуженной пытки. Я знаю, что ты заключен сюда во¬преки божеским и человеческим законам.

— Я благодарен тебе за твою доброту! — горячо заговорил Марсель. — И все‑таки… Живой ли ты человек или привидение Бастилии, о котором здесь ходят слухи? И почему ты пришла именно ко мне? Разве мало здесь других невинных страдальцев?

— Я не могу дать ответа на твои вопросы, — снова сказала женщина в белом. — Но верь мне — ты не погибнешь в Бастилии.

— Скажи мне, по крайней мере, что сталось с моей бедной матерью? Знаешь ли ты ее? Где она? — немного осмелев, продолжал вопрошать Марсель.

— О ней не беспокойся. В назначенный час ты увидишь ее.

— А Адриенна, где Адриенна? — с волнением спрашивал Марсель.

— Интонация твоего голоса лучше всяких слов говорит о том, что ты любишь ее. Не сомневайся и в любви Адриенны. Она по–прежнему тебе верна и ждет счастливой минуты, когда ты вырвешься, наконец, отсюда.

— О, благодарю, бесконечно благодарю тебя за эти слова!

— Будь готов в ночь с субботы на воскресенье. После полуночи наступит час твоего освобождения, — по–прежнему почти беззвучно заявила женщина в белом.

— Не будешь ли ты так добра и к этому почтенному старцу, которого ты видишь рядом со мной? — спросил Марсель. — Не дашь ли ты и ему на закате дней вдохнуть воздух свободы?

— Не беспокойся обо мне, сын мой! — запротестовал добрый старик. — Дни мои сочтены, и я с Богом в сердце закончу их здесь.