Игорь Болгарин - Чужая луна

• Название: Чужая луна
• Автор: Игорь Болгарин
• Жанр: О войне
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-6035-7

Конец 1920 года. Война в Крыму закончилась. Остатки Вооруженных сил Юга России эвакуировались в Константинополь, их временно расположили на Галлиполийском полуострове. Но жизнь в изгнании тяжка, и многие хотели бы вернуться на Родину. В их числе оказался и генерал-лейтенант Яков Слащёв-Крымский, осужденный офицерским судом чести и разжалованный бароном Врангелем в рядовые за резкую критику его действий в Крыму. Прозябая в одиночестве и нищете, Слащёв неожиданно получил шанс на возвращение, когда к нему пришел его старый знакомый Павел Кольцов, отправленный в Галлиполи со специальной миссией самим Дзержинским…

---

Собственно, у Слащёва уже давно вызревала мысль сместить Врангеля. Он был абсолютно убежден в его полной неспособности управлять армией, в результате чего они оказались в Турции. Он был также уверен, что если Врангель продолжит командовать армией, она уже в скором времени тихо развалится и разбредется по миру. Кутепов же ему казался тем человеком, который сможет восстановить армию и весной, обновленную и окрепшую, двинет ее в Россию.

Эта мысль, родившаяся давно, но снова всплывшая сегодня, не покидала его весь день. Он продумывал, что скажет он Кутепову, потом фантазировал ответ Кутепова и находил ему убедительные возражения.

Вернувшись в каюту, он стал бесцельно слоняться из угла в угол, глядел перед собой затуманенным взором. Нина обратила внимание на отрешенное состояние мужа. Спросила:

— У тебя какие-то неприятности?

— Какие могут быть у меня неприятности! — стряхнув себя вялую задумчивость, весело ответил он. — Снаряды не рвутся, пули не свистят, пароход не тонет и Маруська не плачет! Жить хочется!

Но вскоре он снова стал задумчиво ходить по каюте.

— Ты бы хоть шпоры снял, кавалерийский матрос! — насмешливо сказала Нина. — Своим звоном дите разбудишь.

Слащёв подошел к колыбельке, приоткрыл одеяльце. Маруся не спала. Она подняла над собой руку и таращила на нее свои чуть раскосые глазенки

— А Маруська вовсе и не спит, — сказал Яков Александрович и, глядя на нее, улыбнулся: — Что, Маруся? Бессонница замучила? О чем думаешь? Как дальше жить?

Маруся в ответ тихонько пискнула.

— Ну, вот. И поговорили, — удовлетворенно сказал Слащёв и снова, словно отключился, стал задумчиво бродить по каюте. Потом попросил Нину:

— Найди мне чистый лист бумаги.

— Письмо будешь писать? — насмешливо спросила Нина.

— Представление тебя к Георгию. За долготерпение.

— Ну, спасибо. Хоть додумался, наконец.

Нина порылась в вещах и из какой-то коробки извлекла кусок серой оберточной бумаги.

— Другой нет.

— Ладно. Сойдет.

Слащёв снял со столика стопку пеленок, положил перед собою лист, задумчиво его разгладил. И долго сидел так, уставившись в бумагу. Затем стал что-то торопливо писать.

Капитана «Твери» Анисима Михайловича Рыбакова он застал в его каюте. Похоже, он отсыпался за все последние сумасшедшие годы. Но спал он чутко, потому что открыл дверь прежде, чем Слащёв приблизился к двери его каюты. Видимо, ему подсказал о приближении офицера звон шпор.

Прежде, совсем недавно, в капитанской каюте какое-то время размещался генерал Соболевский с женой. После того разгрома, который застал здесь Слащёв, вся каюта была вычищена, отмыта и выглядела так, словно после капитального ремонта. Она даже показалась Слащёву намного просторнее, чем он видел ее тогда. Прямо не каюта, а кают-компания.

Слащёв попросил капитана помочь ему на часок-другой перебраться на крейсер «Алмаз».

— Катера, ваше превосходительство, как вы знаете, у меня нет. А спасательную шлюпку спустить можно. Сходите в машинное отделение, спросите Артура. Да вы его знаете, за щами с ним ко мне приходили.

Слащёв вспомнил лысого механика, с которым он познакомился, когда голодала Маруся.

Коморка, в которой Слащёв прежде видел Артура, была заперта. Он его нашел в машинном отделении, где тот с двумя своими помощниками, пользуясь стоянкой, приводил в порядок свое хлопотное хозяйство.

Увидев Слащёва, Артур обрадовался и, вытирая ветошью руки, пошел ему навстречу.

— Здравствуйте, Артур! — поздоровался Слащёв. — Только неудобно без отчества. Не мальчик уже.

— Артур, то моя кличка, ваше превосходительство. У нас в машине два Василия, и оба Степановичи. Капитан у нас — человек веселый. Он, чтоб не путаться, переименовал нас. Меня Артуром.

— В честь короля Артура, что ли? — спросил Слащёв.

— В честь капитанского кота. Он сутками себя вылизывает. А я, как тот кот, машину охаживаю, — механик повернулся к круглолицему веснушчатому парню. — Васька, скажи вот их превосходительству, как тебя капитан возвеличил?

— Маркизом. А что? Мне нравится.

— То у Анисима Михайловича кобель был, Маркиз. Два года на «Твери» прожил, а тут в Румынии, в Констанце, цыган увидел — и сбежал. Так что Артуров у нас на корабле два, а маркиз остался один.

…И уже когда плыли к «Алмазу», Василий, налегая на весла, спросил:

— Ну, как там дочка? Уже агукает?

— Мы с женой тебя часто вспоминаем, — вместо ответа сказал Слащёв. — Если б не ты…

— При чем тут я? То Авдотья.

— Авдотья тоже. Но все же — ты! Я даже не понимаю, почему я тогда к тебе зашел.

— Может, Господь направил? — по-своему объяснил Василий.

— Вот прибьемся к какому-нибудь берегу, крестить надо будет. Тебя в крестные отцы позову.

— Не надо, — качнул головой Василий. — В крестные богатых берут. А с меня что пользы?

— Так не я, так Маруська решила.

— Жинка ваша, что ли?

— Нет. Мы дочку так назвали — Марусей.

— Ну, что ж. Если Маруся — зовите. Приду.

Когда подплывали к «Алмазу», Василий спросил:

— Вас подождать, ваше превосходительство? Или опосля за вами приехать?

— Лучше бы подождал. Долго не задержусь, — сказал Слащёв. — И еще просьба. Ты «превосходительством» меня не называй. Не надо. Ни России за моей спиной, ни армии. Какое я «превосходительство»?

Кутепов встретил Слащёва довольно сухо: то ли не хотел возвращаться к старым армейским дрязгам, то ли причиной была болезнь. Его шея была обмотана теплым шарфом, он зябко кутался в стеганый бухарский халат.

— Болеете, что ли, Александр Павлович? — спросил Слащёв, намереваясь тут же откланяться.

— Да шут его… С утра все было нормально, а тут вдруг… Может, старый недуг меня вспомнил: малярия? — И, оглядев стоящего в дверном проеме каюты Слащёва, он пригласил: — Да ты входи, раз уж приехал! Вид, гляжу, у тебя цветущий. Морской воздух, что ли, пошел тебе на пользу?

И, уже усадив Слащёва в единственное кресло, он вдруг вспомнил:

— Да, чуть было не забыл за этими каждодневными хлопотами! Поздравляю тебя с дочкой. У меня трое, и все три — девки. Поначалу огорчался, хотел сына. А теперь понял: нам, солдатам, чтоб не грубеть, надо хоть иногда прикасаться к чему-то чистому, красивому. Мальчишка, он чуть станет на ноги, уже носится по двору с деревянным ружьем. А девочки — это бантики, ленточки, цветочки. Смотришь и оттаиваешь душой.

— Спасибо. Как-нибудь на досуге обсудим эту тему. А сейчас — о другом.

— Я гляжу, ты приехал бодаться, — слегка усмехнулся Кутепов. — А есть ли смысл? Понимаешь, все прошлое растворилось во времени. Мы — в другой жизни, начинаем ее с чистого листа.

— С чистого ли, Александр Павлович? — Слащёв начинал понимать, что разговаривает уже с иным Кутеповым. Он тоже, как и многие офицеры и солдаты, уже примирился со всем, что произошло, и ему не хотелось заново ворошить прошлое. — Все, что было, мы тоже прихватили с собой. Хорошо бы теперь разобраться со всем этим хозяйством.

— Ну, хорошо! — согласился Кутепов. — Ну, да! Были ошибки! И немало! Но я не понимаю, Яков, чего ты хочешь добиться? Какой смысл разбираться в прошлом? Мы уже ничего не можем в нем исправить.

— Согласен. Но мы его не повторим.

Слащёв понял, что избрал неверный тон разговора. Кутепов — человек самолюбивый. На удивление, он пока еще сдерживается, но похоже, вот-вот взорвется. Тем более что цель беседы Слащёва с Кутеповым была иная: он хотел выяснить, как посмотрит Кутепов на то, чтобы принять на себя командование русской армией. Верит ли он в то, что Врангель сможет в этих условиях довести начатое до конца?

— Собственно, меня, Александр Павлович, очень беспокоит мягкотелость, слабость Врангеля, — продолжил Слащёв. — Мы потерпели поражение только потому, что не дрались до конца.

— Видишь ли. Яша. Если бы дрались до конца, мы с тобой уже не были бы здесь, в Турции, у нас не было бы армии. Даже кладбища бы не было. Я уже не говорю о надежде все еще ступить на родную землю.

— Ты считаешь, что сейчас она у нас есть?

— Чисто теоретически, но она все же есть.

— Хорошо. Теперь давай рассуждать практически. Чтобы обновить армию, сделать ее сильнее, чем она была, то есть сделать ее способной вернуть нам Россию, нужен расчетливый, решительный, не подверженный страху и панике полководец. Ты считаешь, что этими качествами обладает Врангель?

— Ну, не обязательно обладать всеми этими качествами. Зачем тогда штаб, советники? Если понадобится, предостерегут, подскажут.

— Но ведь не случилось. Не предостерегли и не подсказали. Поэтому мы здесь, в заливе Мод. Боюсь, это наша последняя остановка перед небытием.

— Ты стал пессимистом, Яша, хотя должен бы быть наоборот: молодой отец, тебе предстоит еще поставить дочь на ноги, обеспечить ей безбедное будущее.