Ефим Друц - Цыганские романы: Цыганский вор. Перстень с ликом Христа. Цыганский барон.

• Название: Цыганские романы: Цыганский вор. Перстень с ликом Христа. Цыганский барон.
• Автор: Ефим Друц
• Издательство: ТЕРРА—Книжный клуб
• Жанр: Классический детектив
• Год: 1998
• ISBN: 5-300-02131-8

Ефим Друц — писатель-этнограф, член Союза писателей России. Его литературный «стаж» — 40 лет.

В этой книге представлена трилогия «Цыганские романы». Автор, знающий цыган не понаслышке, пишет о современном мире цыганской жизни.

---

— Верно.

Коренастого, плечистого звали Мишей. Другого, повыше ростом, Романом.

— А я — Артур. Теперь можно разговаривать. Вы, ромалэ, как я понимаю, давно из табора. А о Кучерявом я слышал. От Сашки.

— Какой это Сашка? — спросил Роман. — Индус?

— Он самый, — ответил Артур.

— Наш это табор, — блеснув глазами, произнес Миша. — Ушли мы оттуда, дело одно получилось. Теперь Сашка водит табор.

— Ваши дела — ваши дела! — сказал Артур. — А Кучерявый ваш… Что вы с ним ходите? Барахло.

Цыгане промолчали. Потом Миша бросил:

— Не лезь на рожон — сгоришь.

— Вряд ли.

Артур поднял руку, будто пригладить волосы. Перстень блеснул. Цыгане переглянулись.

— Откуда он у тебя, морэ? — тихо спросил Роман.

— Старый баро Петрович подарил. В память о Стелле, ну и на дружбу. Петровича уже нет, а я вот он.

— Да… — протянул Миша. — Это другой разговор.

Роман согласно тряхнул черным чубом.

Сунулся в дверь проводник.

— Чаю не хотите, ребята?

— Нет, — отрезали цыгане в один голос.

— Мы пойдем, — сказал Роман, — извини, парень, если что было не так. Не знали тебя. С Кучерявым сами разберемся.

— Нечего с ним разбираться, ромалэ. Он этого не стоит. С собой разберитесь. Душа у вас неспокойна, я думаю.

Цыгане молча ушли. Появилась попутчица Света.

— Я проводника послала, — сказала она. — На всякий пожарный случай. Блатная компания. Мало ли что.

— У цыган нет блатных, — сказал Артур. — Воры встречаются, это да. Парни-ежики, в голенищах ножики. А блатных нет, они слова такого не знают. А сосед наш — он не цыган.

— Они вас не тронули, а? Вы заговоренный?

Артур засмеялся:

— Я хитрый. Кто меня тронет, дня не проживет. Я им сказал — они и не тронули.

— Смеетесь над девушкой, — сказала Светлана. — А если серьезно?

— Цыгане — люди. Они меня поняли.

— Некоторые ничего никогда не поймут.

— Есть и такие, — согласился Артур. — С ними другой разговор.

Пришла Ира, умытая, свежая. Чай появился. Поезд покачивало на быстром ходу.

— Вы женаты, Артур? — спросила Света.

— Как вам сказать… Один живу, никто не мешает.

— Звучит таинственно, — встряла Ира. — К вам, наверно, любовницы ходят. Вас борода не старит. Кто постарше, тот бреет бороду. Честно, Артур, есть женщина?

Артур призадумался: что им сказать? В самом деле без женщины плохо. Прекрасно все начиналось — любовью. Жить не могли друг без друга. И — перегорело, пепел остался. Она сказала: «Мы разные». И ушла восвояси.

— Была одна, — произнес Артур, глянув Ире в расширенные любопытством зрачки. — Была, да сплыла.

— А кто виноват? Вы ее бросили или она?

— Никто не виноват. Жизнь распорядилась.

— Мужчина всегда хочет сделать женщину рабой, — сказала Светлана.

— Ну, почему же…

Договорить не пришлось — дверь с лязгом отъехала, в проеме стоял Кучерявый. Он был тяжко пьян, сверкнула фикса[107].

— Фраерок! — гаркнул он. — Все базаришь?

Женщины взвизгнули. Артур встал, но Кучерявого взяли в клещи цыгане, отдернули, дверь закрылась, поезд затормозил у платформы.

Артур вышел — нет никого. Поезд двинулся дальше. Проводник показался в проходе и успокоил: те трое слезли. Артура запоздало трясло.

Закат пламенел над прихваченной морозцем дорожной слякотью. Небо горело, как на полотнах Рериха. Топырились уже оголенные ветви осокорей. Артур шел на закат по виляющему проселку. С пригорков виднелись замершие деревни.

Темнело быстро. Лесные полосы стали сплошными и черными, а только что они были прозрачны, и вдалеке за ними неслись по шоссе машины с зажженными фарами. Всплыл новый месяц, белые рожки.

Деревня вдруг вся распахнулась за новым увалом. И у колодца сошлись цыганки.

Они повернулись к Артуру, как по команде, и прекратили свой разговор. Смотрели. Ну как же: гадже идет. В табор, что ли, приехал? Зачем?..

Зима на пороге. Табор снял, наверно, две-три избы у местных хозяев-стариков, уезжающих в город к детям. В поле нельзя зимовать цыганам.

Артур подошел ближе к женщинам, вежливо поздоровался.

— Сашка здесь?

— А где ж ему быть! Чего приехал к нам, дорогой?

— Дело есть. Где он?

— Чяворо проводит, — сказала женщина и подозвала мальчонку. — Проводи его к баро, а сам возвращайся.

Артур с цыганенком пошли в конец улицы.

— Я тебя помню, — сказал вдруг чяворо. — Ты у нас был.

— Да, бывал. Что нового в таборе? Как дела?

— Кочуем, — сказал по-взрослому мальчик.

Ну, они в таборе быстро взрослеют. Хотят быть мужчинами. Подражают отцам. Цыганенок важно спросил:

— Как доехал до нас?

— Доехал. Докладывай, морэ, новости.

— Крис собирался… — сказал цыганенок и тут же осекся, будто лишнего сболтнул.

Артура это насторожило.

— Ну-ну, — сказал он, — я знаю, дальше давай, паренек.

Цыганенок посмотрел испытующе.

— Нелады, — произнес умудренно, — уходят люди. Роман и Миша подались в город. Весной еще. Знаешь?

— Знаю и это, морэ.

Цыганенок, чуть помолчав, осторожно выговорил, знать, не терпелось ему выдать главную новость:

— Агат у нас был.

Артур слышал эту историю. Мутный цыган. Хотел взять в таборе власть. Сашка его пересилил. Пришлось Агату уйти. И в городе этот Агат стал бандитом, даже был слух — выбился в уголовные авторитеты. Цыгане его отвергли.

— Что хотел, не знаешь? — спросил Артур.

— Кто?

— Агат.

— Перстень хотел поиметь, — засопел парнишка, обнаруживая осведомленность не по возрасту. — Тебя поминали.

Парень болтлив, но что с него взять? Он, впрочем, замкнулся и больше — ни слова.

Сашка стоял возле крайнего дома, за которым улица вновь перетекала в полевую дорогу. Стоял у ворот, курил трубку.

— Ну, морэ, здравствуй, — сказал Артур, а Сашка обнял его, шагнув навстречу, и выдохнул с дымом:

— Привез?

Зачем слова, если есть глаза, и глаза говорят все, что надо.

Артур снял перстень и отдал. Сашка его оглядел, надел на свой палец.

— Теперь, — сказал он, — пусть приходит.

— Воюешь, морэ? — спросил Артур. — Страшна, что ли, табору уголовка?

— Это так, своих дел навалом. Только Агат — гнилой ром. Сбивает с пути молодых. Такое бывало, не слышал? Леший у нас наткнулся на нож, а он ходил с городскими цыганами, без чужаков. Агат совсем оторвался, бандит. У него под рукой чеченцы, армяне, кого только нет… Отмороженный он.

— Пойдет против табора? Что-то не верится.

— А ему наш табор не нужен. Ему нужен перстень. Как власть. Любого цыгана увидел, пришел в другой табор, и там — хозяин. На это, морэ, я не согласен, с ума еще не сошел — отдать ему перстень. Это — цыган подчинить уголовке… Пойдем-ка в дом, ты с дороги. Будем пить чай, потолкуем со стариками…

Они поднялись на крыльцо. В большой комнате за столом сидели мужчины. Артур поздоровался с каждым за руку.

— Приехал, значит?! — сказал пожилой мужик, по прозвищу Хват.

— Приехал, как видишь, — ответил Артур.

— Он привез, — сказал Сашка, и все закивали.

— Что будем делать, ромалэ? — спросил Хват, неспешно оглядывая все общество.

— Пришить Агата, и все дела! — вскричал молодой цыган.

— Обожди, — оборвал его Хват. — Это простое дело, а сколько прольется крови, ты подумал?

— Цыц, — сказал Сашка. — Надо с умом. Агат к Артуру придет. Надо прикрыть человека. Коля, — он встал и положил руки на плечи высокого с мощной шеей цыгана, — ты Артура побережешь. Езжай с ним в город и поживи у него. Нет возражений?

— Рад буду гостю, — сказал Артур.

— Вот и ладно.

— Разреши сказать, баро, — подал голос молодой цыган.

— Говори.

— Не полезет туда Агат, а скоро будет здесь.

— Почему так думаешь?

— Узнает, что перстень в таборе, и навестит нас.

— И это ладно, — сказал Сашка. — Тогда разберемся здесь.

— Думаю, морэ, — вступил доселе молчавший старик, — Артуру дадим другой перстень, не этот. Тогда так и будет. Пойдет разговор, что вещь осталась у гадже. Агат за ним туда и явится в городе. Не боишься, морэ? — Старик взглянул на Артура так, что тому на момент стало жутко.

— Если вам так лучше, ромалэ, я помогу, — ответил он.

— Тебе зла не будет, — сказал старик.

Совет на том кончился. Все ушли, остались Артур и Сашка.

— Достается тебе, брат, из-за нас, — сказал Сашка. — Связался младенец с чертями.

— Да я уже свыкся, морэ. Кажется иногда, что сам таборный.

— Морэ, ты парамычи собираешь давно, и много их у тебя, а одной байки еще не знаешь. Закурим, еще пей чай да послушай. Авось пригодится когда.

Сашка задумался, трубку набил да бросил в рот кусок белого сахара. Зубы его блестели, кудрявилась борода.