Тим Уиллокс - Двенадцать детей Парижа

• Название: Двенадцать детей Парижа
• Автор: Тим Уиллокс
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-79136-1

Франция, 1572 год. Госпитальер Матиас Тангейзер прибывает в Париж за женой, приглашенной ко двору на свадьбу. Рыцарь многое повидал в жизни: прошел не одну войну, привык убивать и хоронить близких… Но ничто из пережитого прежде не сравнится с тем, что ему предстоит выдержать в эту ночь, 23 августа, – ночь накануне дня святого Варфоломея. Прекраснейшая из столиц мира погружается в кровавый хаос, начавшийся с погромов против иноверцев и быстро превратившийся в войну всех против всех. Посреди безумия и резни Матиас мечется по смертельно опасному лабиринту городских улиц в поисках возлюбленной – и быстро понимает, что неведомый враг уже открыл охоту на них обоих…

---

Карла обхватила руками живот. Ее первенца, Орланду, отняли у нее сразу же после появления на свет, едва успев перерезать пуповину, и она даже не видела его лица. Тогда ей было шестнадцать. И еще двенадцать лет у нее не хватало мужества, чтобы попытаться найти сына. Матиас нашел его для нее, среди моря крови и слез, ценой жизни ее лучшей подруги Ампаро.

Она посмотрела в глаза Гриманду. Молча.

Ярость, заставившая окаменеть его плечи, ослабла.

– Больше не будем об этом, – решительно заявил он.

Графиня сомневалась, что он выполнит это обещание, – рана в душе ее собеседника была слишком глубокой. Но она его понимала.

– Отвезите меня к хирургу, – попросила женщина. – Клянусь – а я держу свое слово! – что вы будете щедро вознаграждены, когда у меня появится такая возможность.

– У нас, униженных, есть одна поговорка. Если к роженице зовут хирурга, живым из комнаты выйдет только один, – вновь помотал головой главарь шайки.

– Вы также заслужите благодарность моего мужа, человека, дружба которого бесценна.

– И где же этот верный муж?

Карла не стала отвечать на такой язвительный вопрос, хотя он глубоко задел ее.

– Тогда отвезите меня к повитухе, – попросила она.

– Если хотите, я оставлю вас здесь, на улице, вместе с матрасом, подушками, скрипкой, дочерью-гугеноткой и даже долей золота из нашей добычи, чтобы вы могли оплатить свою дорогу, – большей долей, чем достанется любому из этих негодяев. Только скажите. Я вас освобожу.

Карла понимала, что ее спутник не шутит. Разум настойчиво призывал ее принять это предложение.

Но дикая лошадь мчалась во весь опор, а вместе с ней – душа итальянки.

– Я и так свободна, – заявила она.

Некоторое время мужчина и женщина молча смотрели друг на друга.

Наконец гигант поднял руки над задним бортом тележки и протянул Карле.

– Дайте мне руки, – сказал он. – Не бойтесь. Мне можно доверять.

Графиня откинулась назад, опираясь на пятки. В этом жесте не было ничего от попытки обольщения. Несмотря на мужественность Гриманда, она не чувствовала в нем желания – ни в отношении ее, ни в отношении кого бы то ни было. Карла долго жила среди мужчин, среди воинов, в непосредственной близости от них, и умела распознавать эти флюиды, знала тот особый взгляд, каким мужчина смотрит на женщину, которую желает, как бы это ни маскировалось: благочестием, вежливостью или даже неминуемым забвением. Она смотрела в лица мужчин, которые умирали, так и не познав женщину, и даже тогда чувствовала в их взгляде желание – не ее тела, а просто знания об этой стороне жизни. Видела итальянка и мужчин, которые любили только мужчин. Но Гриманд был подобен розе без запаха. Он сбивал ее с толку и внушал страх. И все же доверие, о котором просил этот странный человек, уже жило в душе роженицы, тяжелое, как ее чрево, и лишь ждало подтверждения. Может, это ее ребенок знает нечто такое, что неизвестно ей?

Не отнимая левой руки от живота, чтобы не терять связи с малышом, женщина протянула правую Гриманду. Он взял обе ее руки в свои. Ладони его были сильными, но в то же время мягкими. Не такими, как у Матиаса – тоже сильные, но твердые, как копыто.

– Да, я король насильников, убийц, лжецов и воров. Грешных, но не самых худших. Таков наш мир, и мы оба это знаем, – заявил Гриманд.

– Что вверху, то и внизу.

– Что вверху, то и внизу. Но разница есть. Здесь, внизу, если дует попутный ветер, вы услышите правду. И вот вам правда. Если бы не ребенок, то на ваших глазах – как и на глазах всех остальных, кто был в вашем доме, – уже ползали бы мухи, потому что мне за это хорошо заплатили. Но я отвезу вас к женщине, которая приняла больше здоровых младенцев, чем все хирурги Парижа вместе взятые.

– Я могу узнать ее имя? – спросила Карла.

– Ее зовут Алис. Она моя мать.

Тележка притормозила и повернула на широкую улицу – Карле показалось, что это Сен-Мартен. Улица вела на юг, к мосту, и женщина удивилась, не увидев на ней ни души. Гриманд поднял руку, останавливая следовавшие за ними тележки, и обогнал Карлу. Она слышала, как он давал указания Биго и Пепину. Парни опустили ручки тележки и последовали за ним. Графиня подвинулась на матрасе. Наблюдая за его неустойчивой, раскачивающейся походкой, за руками, разлетающимися далеко в стороны от широких плеч, и за огромной головой, она поняла, почему Эстель назвала Гриманда Инфантом. Сзади он был похож на гигантского ребенка, недавно научившегося ходить.

Впереди, шагах в двадцати от них, Рю-Сен-Мартен была перегорожена цепью, висевшей на уровне пояса на двух крюках, вбитых в дома на противоположных сторонах. На полпути к цепи стоял часовой, опиравшийся на копье. На руке у него виднелась белая повязка, а к шапке был приколот белый крест. При виде Гриманда у стражника отвисла челюсть. Он прижал копье к груди, как человек, не знающий, что с ним делать, и безуспешно попытался скрыть свой ужас. Король воров поднял правую руку и что-то сказал: Карла не слышала, что именно, но часового эти слова не убедили.

Биго направился к дальнему концу цепи, а Пепин – к ближнему. Стражник посмотрел на одного из них, а потом – на другого, догадываясь об их намерениях, но его взгляд все время возвращался к приближавшейся к нему уродливой фигуре. Опустить копье он не осмеливался, а бежать было уже поздно. Король воров одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние, ударил часового в живот, вырвал из его рук копье и отбросил в сторону. Потом он швырнул задыхающегося человека на колени и схватил цепь, которую уже сняли с крюков его подручные.

Антуанетта приподняла голову над краем тележки, и Карла обняла девочку, заставив ее уткнуться лицом в свою юбку. Но сама она не отвела взгляд. Ей нужно было узнать о человеке, во власти которого она оказалась, все, что только можно.

Гриманд обмотал цепь вокруг шеи часового, отступил и махнул рукой. Биго и Пепин потянули цепь в разные стороны, налегая всем телом, словно состязались в силе. Цепь натянулась, подняв солдата с колен и раздавив ему горло. Едва шевельнув руками, он обмяк, похожий на вывешенное на просушку белье. Его неспособность сопротивляться молодые люди, похоже, восприняли как собственную неудачу и, пыхтя и отдуваясь, удвоили усилия. Голова часового склонилась набок, шапка упала на землю, но сам он даже не пошевелился.

Карла ничего не чувствовала. Она утратила способность к жалости.

Великан обхватил лицо стражника ладонью, поднял и заглянул ему в глаза. Затем он отпустил несчастного, взял цепь и махнул помощникам, которые перестали тянуть и бросили ее концы на землю. Их главарь размотал железную петлю, позволив телу часового упасть, подобрал его шапку и копье и вернулся к тележке. Биго и Пепин схватили труп за ноги и оттащили в сторону.

– Разденьте его, если одежда приличная и он не обделался, а потом бросьте вон в ту канаву. А когда вернетесь, не забудьте повесить цепь назад, – приказал Гриманд.

Он положил копье в тележку, с трудом устроив острый наконечник среди багажа таким образом, чтобы об него не поранились пассажиры. Потом король воров внимательно осмотрел шапку часового изнутри, словно искал там вшей. Ничего не обнаружив, он поднял взгляд на Карлу:

– Этот солдат умер мгновенно. Быстрее, чем на виселице.

– Должно быть, это облегчает груз на вашей совести, – отозвалась итальянка.

Бандит рассмеялся хрипло и заразительно, так что Карла и сама не удержалась от улыбки.

– Кто этот ваш пропавший муж? – сменил главный грабитель тему. – Если он не очень богат, то должен быть чрезвычайно галантным, раз добился вас.

– Не уверена, что Матиаса можно назвать галантным, хотя по природе своей он самый галантный мужчина из всех, кого я встречала, – ответила графиня. – Он стремится разбогатеть, но не считает богатство мерилом достоинств мужчины, женщины или ребенка. Я видела, как он бросал в огонь все, что у него есть, без колебаний и сожалений, чтобы спасти друга. В душе он игрок, и жизнь для него – игра и ставка одновременно.

Обнаружив, что ее голос дрожит, Карла умолкла.

– Значит, вы достойны друг друга, – резюмировал ее спутник.

– Я не знаю, почему Матиас не вернулся домой. Я даже не знаю, жив ли он.

– Вы были тем другом, ради которого он бросил в огонь все.

– По крайней мере, ту игру Матиас выиграл.

Женщина заплакала.

Она опустила голову и прикрыла глаза ладонью. Нужно было сдержать слезы, ведь они – признак слабости, а ей необходимо быть сильной. Но Карла ничего не могла с собой поделать. Тоска по Матиасу разрывала ее сердце. Она больше не чувствовала его рядом с собой. Связь их душ прервалась. Осталось полное одиночество.

Ей было знакомо и это чувство. На самом деле оно никогда полностью не оставляло итальянку. Оно было главным в ее детстве и ранней юности. Единственными друзьями Карлы были музыка, пустынные берега Мальты и море. Позже, в ссылке, – Ампаро и снова музыка, а потом Матиас и ее сын Орланду, которого она потеряла и в каком-то смысле так и не обрела вновь, а теперь потеряла снова. Внутри у нее лежал ребенок, отгороженный от внешнего мира мышцами ее тела, так и не расслабившимися после недавних схваток. Графиня ощущала, как его головка опускается, растягивая ей связки и раздвигая кости таза, но не чувствовала его так, как в последние несколько месяцев. Только теперь она поняла, какими глубокими и удивительными были эти отношения матери и будущего малыша и как она ценит их сейчас, когда они уже остались в прошлом.