Лора Бекитт - Запретный рай

• Название: Запретный рай
• Автор: Лора Бекитт
• Издательство: Книжный Дом
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-985-17-0502-9

В далеком 1846 году на одном из островов южных морей судьба свела француженку Эмили Марен и вождя полинезийского племени Атеа. Ради белой девушки Атеа бросает свою невесту, красавицу Моану, а Эмили готова променять жизнь в Париже на любовь «дикаря». Но влюбленные еще не знают, какие испытания ждут их на пути к запретному счастью…

---

— Не может ли быть причиной… другая женщина? — нерешительно произнесла Эмили.

Рене горестно покачал головой.

— Только если Атеа решил во всем и до конца подражать белым! Но это вряд ли. Полинезийцы не воспринимают любовь так, как мы, — как некое таинственное чувство, существующее само по себе и обладающее неведомой силой. В этом случае они очень практичны. К тому же женитьба вождя это почти всегда в первую очередь политический шаг.

Выслушав отца, Эмили задала неизбежный вопрос:

— И что теперь будет?

— Поубивают друг друга, но чести Моаны это все равно не восстановит, — мрачно ответил Рене.

Они долго бродили по берегу, но потом Эмили все же пришлось вернуться в хижину Моаны.

Девушка лежала на циновке. На ней уже не было украшений, спутанные волосы разметались по телу. Она казалась готовой к тому, что ее вот-вот принесут в жертву каким-то богам. Эмили заметила, что лицо и грудь Моаны расцарапаны ногтями, и ее сердце сжалось от жалости.

Она не знала, что сказать, но, к счастью, Моана заговорила первой:

— Я надеюсь, отец отомстит за меня и убьет Атеа!

— Если ты желаешь ему смерти, значит, ты его не любила, — прошептала Эмили.

Внезапно преобразившись, Моана вскочила на ноги. Ее пальцы были стиснуты в кулаки, взгляд темных глаз метал молнии.

— Ты не понимаешь! — запальчиво вскричала она. — Он меня опозорил! Если он прилюдно отверг меня, значит, я порочна! Теперь не то что вождь, ни один простой мужчина не возьмет меня в жены!

— Почему он не приехал сам и ничего не объяснил?

— Потому что, — сказала Моана, — мой отец задушил бы его голыми руками.

Внезапно Эмили осознала, что тот особенный взгляд, которым смотрела на мир эта девушка, исчез. Не было ни наивности, ни неведения, ни восторга. Глаза Моаны горели таким презрением и ненавистью, что в груди Эмили все оборвалось.

Она понимала, что не должна была вторгаться в жизнь этих людей, затерянных в океанских просторах, людей, чьи обычаи и культура не похожи на обычаи и культуру других народов земли.

Впервые в жизни Эмили чувствовала себя невольной искусительницей. Полинезийцы были властителями рая, но для нее рай стал запретным местом, она могла видеть его во сне, но в реальности он был недосягаем, как луна или звезды.

Отец всегда учил ее: «Наблюдай, но не вмешивайся». Она невольно нарушила это правило и теперь пожинала плоды.

Глава четвертая

Рене Марен был прав, говоря, что междоусобные войны полинезийцев никогда не были особенно кровопролитными, прежде всего из-за отсутствия оружия, метко поражающего врага на расстоянии (они не использовали даже луки), и желания захватывать чужие территории. Места на островах, а также еды хватало всем. Но если дело касалось оскорбленной гордости, они были готовы сражаться из-за пустяка.

Ранним утром мужчины во главе с Лоа взяли лодки и отправились в бухту Хана-Кау. Женщинам, старикам, детям, а также белым гостям было велено оставаться в деревне.

Казалось, Моана совершенно не волнуется за исход боя и жизнь своего отца. Она как ни в чем ни бывало сидела во дворе и расписывала тапу растительными красками.

Эмили было известно, что островитяне никогда не стирают одежду. Когда она загрязнялась, ее просто выбрасывали. Потому в каждой хижине всегда лежало несколько рулонов тапы.

Ее изготавливали из тутового дерева. Полосы луба тщательно очищали острыми раковинами или вымачивали, а затем разрезали на полосы, из которых после «склеивали» одежду.

— Думаешь, твой отец победит? — спросила Моану Эмили, с утра не находившая себе места.

— Конечно. У него более сильная мана, — ответила девушка, и белой гостье почудилось, что в ее голосе нет былой сердечности.

— Ты говорила, что мана Атеа очень велика.

— Только не в том случае, если от нее веет безумием!

Эмили с трудом сдерживалась, чтобы не побежать на противоположный конец острова, в бухту Хана-Кау. Почему-то ей казалось, что там должно произойти что-то ужасное.

Она оказалась права: в полдень из-за скалы появились лодки, и вся деревня высыпала на берег.

Лоа стоял на носу переднего судна, держа копье наперевес; мощный торс вождя золотился на солнце. Было ясно, что победа на его стороне.

Подробности Эмили узнала от Моаны.

Воины Атеа имели столько же лодок и были вооружены так же, как воины Лоа, копьями и пращами: очевидно, ружья предназначались только для войны с французами. Моана не приняла это во внимание, тогда как Эмили сочла поведение молодого вождя благородным.

Судна Атеа и Лоа выстроились в одну линию, и с обеих сторон полетели камни. Вскоре внезапный порыв ветра нарушил строй лодок с острова Хива-Оа и погнал их на рифы. Лоа стал преследовать противника, в рядах которого началась паника. Многие лодки Атеа разбились о рифы, он потерял не меньше половины воинов.

Догнав лодку молодого вождя, Лоа ранил его, ловко метнув бамбуковый нож. Атеа свалился в воду, где его подобрали воины с Тахуата, связали и доставили на свой остров.

— Ты его видела? — спросила побледневшая Эмили.

— Мне незачем на него смотреть. Я увижу его во время казни.

— Казни?!

— Да. Совет нашего племени приговорил Атеа к смерти.

— А как же его племя?

— Вождь, попавший в плен, бесполезен для своего народа, потому что теряет ману. Атеа испытал еще больший позор, чем я. Отныне он никто. На Хива-Оа будет править совет племени, пока они не изберут другого арики.

— Когда и как его казнят?

— Завтра. Атеа принесут в жертву богам: жрец перережет ему горло, а потом его тело выбросят в океан.

— Тебе не жаль его? — прошептала Эмили.

— За что мне его жалеть?!

— А где он сейчас?

— Лежит связанный в бамбуковой клетке и ждет своей участи. У него есть время подумать о том, что он совершил.

Эмили бежала вдоль воды, подгоняемая ветром. Он трепал ее шаль, и она с трудом удерживала ткань, бьющуюся, как птичьи крылья. С каждый шагом ноги Девушки проваливались в сыпучий песок, в лицо летела мелкая пыль и соленые брызги.

Она вспоминала, как Атеа шел от лодки к берегу, словно скользя по воде, короткими изящными шагами, плавно покачиваясь, окруженный теплым сиянием солнца. Воскрешала в памяти разговоры, во время которых их души словно сливались воедино, вновь ощущала на губах поцелуй, пробудивший мысли о запретной телесной близости.

Рене сидел на облепленном мокрыми водорослями валуне. Поверхность моря казалась синим ковром, а птичьи стаи над ним — быстро движущимися белыми облаками.

Выслушав дочь, он сказал:

— Не надо вмешиваться. Мы не может ничем помочь.

— Но ты вмешался, испугавшись за жизнь Лоа!

— Ты видела его реакцию. До прибытия «Дидоны» еще целый месяц — не стоит поступать так, чтобы нас тоже принесли в жертву богам. Атеа виновен, потому его накажут.

— Я могу увидеться с ним?

— Зачем?

Они обменялись долгими взглядами, после чего Эмили повернулась и пошла назад. В этот миг она поняла, что не так близка с отцом, как ей казалось. Они прожили бок о бок много лет, но сейчас не были способны испытать общие чувства и общую боль.

Долгое время Эмили думала, что ее мать умерла, пока случайно не узнала, что та уехала на родину, когда дочери не исполнилось и трех лет. Она была англичанкой — в каком-то смысле тоже существом из другого мира.

Девушке пришло в голову, что в попытках залечить душевную рану и забыть сердечную боль отец и выбрал для себя удел вечного странника. Возможно, Рене Марен пытался от чего-то убежать? Однако он все равно всегда возвращался в Париж, где был его невидимый якорь.

Ей тоже придется вернуться, хотя сейчас она ощущала себя хрупкой лодкой, затерянной в безбрежном океане, не могущей прибиться ни к какому берегу. Лодкой, которую ветер будет долго швырять по волнам и в конце концов разобьет в щепки.

Девушка пришла в хижину Моаны. Ее мозг лихорадочно работал. В сундучке Эмили было все для того, чтобы лечить раны, там лежала небольшая пачка денег, а еще у нее имелся кинжал дамасской стали, по сравнению с которым бамбуковые ножи племени на-ики выглядели как детские игрушки. Его подарили отцу, когда он путешествовал по странам Востока, и Эмили положила кинжал в свой сундук втайне от Рене, который принципиально не брал в поездки оружие.

Разумеется, она тоже никогда бы не сумела им воспользоваться, зато это, наверное, смог бы сделать Атеа!

К вечеру Эмили удалось узнать важную вещь: клетка, в которую поместили пленного вождя, не охранялась. Лоа наложил на Атеа временное табу, и ни один островитянин не осмелился бы приблизиться к тому месту, где он сейчас находился.

Она с трудом дождалась, когда тьма укрыла хижину. Издалека доносился рокот моря, рядом чуть слышно дышала Моана. Стараясь не шуметь, Эмили натянула платье, сунула ноги в туфли, вынула из-под циновки приготовленный узелок и выбралась наружу.